Сокровища поднебесной - Гэри Дженнингс

— Я вынес свое решение. Сообщи его всем присутствующим. В этом споре не правы обе стороны. Ясно, что в целом дело запутанное. С того момента, как царь Нарасина Пати отрекся от трона в Пагане, он передал все свои права, в том числе и право на владение своим имуществом, новому правителю, вану Баяну. Все, что покойный ныне царь истратил и промотал по дороге или проиграл здесь, в Акуабе, было и остается законной собственностью вана, а его законным представителем в этом городе является сардар Шайбани.

Когда Юссун это перевел, все присутствующие, включая Шайбани и Тофаа, сначала дружно изумленно вздохнули, а затем издали самые различные вздохи: разочарования, облегчения и восхищения. Я продолжил:

— А сейчас каждого из вас сопроводит до дома отряд стражи, и все разворованные ценности будут найдены и возвращены. Всякий в Акуабе, кто откажется выполнить это распоряжение и у кого впоследствии обнаружат что-либо из казенного имущества, будет без промедления казнен. Посланник великого хана сказал: трепещите все и повинуйтесь!

Как только стражники вывели причитающих и завывающих мужчин, госпожа Тофаа распростерлась передо мной ниц, что было у индусов подобострастным эквивалентом самого степенного «салям» или ko-tou, а Шайбани восхищенно сказал:

— Старший брат Марко Поло, ты истинный монгол. Ты пристыдил меня — и как только я сам не додумался до такого остроумного решения? Спасибо тебе огромное!

— Если хочешь меня отблагодарить, — добродушно произнес я, — то найди мне надежный корабль и экипаж, который прямо сейчас доставит нас с госпожой Тофаа через Бенгальский залив. — Я повернулся к Юссуну: — Я не потащу тебя туда, потому что в Индии ты так же нем, как и я. Так что я освобождаю тебя от твоих обязанностей, Юссун, ты можешь вернуться обратно к Баяну или к своему бывшему командиру в Бхамо. Мне будет жаль расставаться с тобой, потому что ты проявил себя верным товарищем.

— Это мне вас жаль, Марко, — сказал он и с сожалением покачал головой. — Исполнять служебные обязанности в Ава и то ужасно. А уж в Индии…

Часть пятнадцатая

ИНДИЯ

Глава 1

Как только наше судно покинуло мол Акуаба, Тофаа Девата, чопорно назвав меня Марко-валлах, начала излагать правила хорошего поведения на время нашего совместного путешествия.

Поскольку я уже больше не был господином судьей, то разрешил женщине обращаться ко мне не так формально, и она пояснила что «-валлах» — это индусский суффикс, который означает одновременно уважительное и дружеское отношение. Я, правда, не давал Тофаа разрешения читать мне проповеди. Однако из вежливости я их выслушивал и даже старался не смеяться.

— Марко-валлах, вы должны понять, что для нас с вами будет смертельным грехом возлечь вместе. Сие весьма безнравственно в глазах как людей, так и богов. И пожалуйста, не надо на меня так смотреть. Позвольте мне все объяснить, и тогда ваше сердце не разобьется из-за неудовлетворенного желания. Понимаете, независимо от того, законно или нет ваше решение нашего спора, между нами все равно не может быть никаких отношений. Если я по-прежнему свободная женщина, то до тех пор, пока я снова не выйду замуж, я считаюсь вдовой царя. Поэтому вы совершите один из самых тяжелых грехов, совокупившись со мной. И если, например, в моей родной Индии нас застанут во время surata, вас приговорят к surata с раскаленной статуей медной женщины и заставят заниматься этим, пока вы не сгорите, не сморщитесь и не умрете. Затем, после смерти, вам придется оставаться в подземном царстве под названием Кала, мучиться в огне и пламени столько лет, сколько пор в моем теле. С другой стороны, если я теперь формально рабыня того отвратительного человека, который выиграл меня, тогда если вы возляжете со мной, то и сами тоже станете по закону его рабом. Так или иначе, я принадлежу к касте брахманов-джати — высшей из четырех каст, на которые подразделяется индийское общество, а вы по нашим законам — низшее существо. Поэтому, когда мы возляжем вместе, то оскверним этим священный закон джати, в наказание нас бросят собакам, которых у нас специально натаскивают, обучая пожирать таких еретиков. Даже если вы в порыве безумной смелости отважитесь на столь страшную смерть, изнасиловав меня, меня все равно сочтут виноватой и приговорят к этому ужасному наказанию. Если в Индии когда-нибудь узнают, что вы погружали свой linga в мое yoni, а я поглотила его, даже против своего желания, мы оба подвергнемся ужасному унижению и страшным опасностям. Разумеется, я не kanya — зеленая, незрелая и безрадостная девственница. Поскольку я являюсь вдовой с кое-каким опытом (признаюсь, отбросив лишнюю скромность, что я очень искусна и сведуща в постели, yoni у меня теплая и хорошо смазанная zankha), то на теле моем не останется никаких следов нашего греха. Я полагаю, что эти варвары-моряки даже не обратят внимания на то, чем мы, цивилизованные люди, будем заниматься наедине. Следовательно, возможно, на моей родине никто никогда и не узнает, что мы с вами в экстазе предавались surata здесь, посреди невысоких океанских волн под ласковой луной. Однако мы должны прекратить этим заниматься, как только достигнем берегов моей родины, потому что все индусы очень хитроумны и наблюдательны. Мы не сможем их обмануть. Они начнут мерзко глумиться над нами и требовать взяток, чтобы избежать скандала, а потом все равно станут сплетничать и судачить повсюду о нашей связи.

Она замолчала, видимо утомившись от собственного красноречия, и я мягко произнес:

— Благодарю вас за полезные советы, Тофаа, и пусть вас это не беспокоит. Я все прекрасно понял.

— Ох!

— Позвольте и мне немного вас просветить.

— Ах!

— Не называйте экипаж моряками, называйте их матросами или мореплавателями.

— Тьфу!

Сардару Шайбани пришлось порядком потрудиться, чтобы отыскать для нас подходящий корабль, не хрупкий, сделанный индусами прибрежный dinghy, а прочный, смонтированный арабами qurqur — торговое судно, которое могло плыть прямо через обширный Бенгальский залив, вместо того чтобы обходить его по кривой. Экипаж почти целиком состоял из совершенно черных, необычайно крошечных людей, которых называли малайцами. Однако капитан был настоящим арабом, опытным и умелым моряком. Он вел свое судно в Ормуз, обратно на запад, в Персию, однако согласился (разумеется, за хорошее вознаграждение) отвезти нас с Тофаа до Чоламандалы. Это был переход примерно в три тысячи ли по открытому морю, что составляло почти половину моего самого длинного до настоящего времени путешествия: от Венеции до Акры. Капитан предупредил нас перед отплытием, что залив может оказаться опасным для судов. Его можно было пересекать с сентября по март (а мы отправились в плавание в октябре), потому что только в этот промежуток времени дули подходящие ветры и погода не была такой убийственно жаркой. С другой стороны, в сезон навигации, когда залив заполняло огромное количество судов, спешащих на восток и запад, он зачастую вспенивался от налетевшего тайфуна, опрокидывал, топил и поглощал все корабли.