Дизайн техносферы. Очерки эволюции - Владимир Курушин

Потом внимание изобретателя привлекли недоступные ему плитки шоколада, от которых так удобно отламывать маленькие прямоугольные кусочки. И вдруг Окаду озарило: если бы на ноже были такие же желобки, как на шоколадке, можно было бы время от времени отламывать затупившийся кончик лезвия, и он снова и снова становился бы острым.

Изобретатель начал экспериментировать. Он испробовал лезвия всевозможного размера и желобки разной формы, подобрал механизм для выдвижения лезвия и испытал разные способы прочного удержания лезвия пружиной. Так в 1956 году на свет появился первый нож с обламывающимся кончиком.

Первые ножи Окады Ёсио изготовили вручную — это была небольшая партия в 3000 штук. Но изобретение имело столь оглушительный успех, что сегодня Япония экспортирует выдвижные «ломающиеся» ножи в 110 стран мира.

Все хорошее когда-нибудь, да кончается. Ресторанное чаепитие тоже подходит к концу. Музейный Работник завершает экскурсию следующими словами изобретателя, которые сегодня стали руководством к действию всех дизайнеров:

«Возьмите простую идею и работайте над ней без устали, пока она не заживет».

Экскурсия 13

«Техноэкстерьер» мебели

Эта экскурсия состоится в одном из самых старых залов Музея, обладающих наиболее полной коллекцией экспонатов. Некоторые из них блистают великолепием и выставляются давно. Другие, выглядящие поскромнее, переселились сюда буквально на днях.

И вот среди множества разношерстных экспонатов торжественно появляется Экскурсовод. По его озабоченному лицу видно, что работы сегодня будет много. После обычных церемоний, к которым посетители уже привыкли, Музейный Работник обращается к ним с довольно необычным предложением:

— Вспомним классику и постараемся выяснить, какую роль в жизни цивилизованного человека играют предметы техносферы. Перелистаем страницы литературного наследия знаменитого английского писателя Бернарда Шоу и найдем описание дома профессора Хиггинса в замечательной пьесе «Пигмалион». Хотя все, что там происходило, относилось к рубежу XIX–XX веков, комнаты профессора буквально наполнены техническими устройствами.

«Одиннадцать часов утра. Лаборатория Хиггинса на Уимпол-стрит. Это комната в первом этаже, с окнами на улицу, предназначенная служить гостиной. Посредине задней стены — дверь; входя в комнату, вы видите справа у стены две многоярусные картотеки, поставленные под прямым углом. В этом же углу письменный стол, на нем — фонограф, ларингоскоп, набор миниатюрных органных труб, снабженных раздувальными мехами, ряд газовых рожков под ламповыми стеклами, резиновой кишкой соединенных со вводом в стене, несколько камертонов различных размеров, муляж половины человеческой головы в натуральную величину, показывающий в разрезе голосовые органы, и ящик с восковыми валиками для фонографа.

Посредине правой стены — камин; около него, ближе к двери, — удобное кожаное кресло и ящик с углем. На каминной доске — часы. Между письменным столом и камином — столик для газет.

У противоположной стены, слева от входной двери, — невысокий шкафчик с плоскими ящиками; на нем телефон и телефонный справочник. Весь левый угол в глубине занимает концертный рояль, поставленный хвостом к двери; вместо обычного табурета перед ним скамейка во всю длину клавиатуры. На рояле ваза с фруктами и конфетами.

Середина комнаты свободна от мебели. Кроме кресла, скамейки у рояля и двух стульев у письменного стола, в комнате есть еще только один стул, который не имеет особого назначения и стоит недалеко от камина. На стенах висят гравюры…».

— Достижения технического прогресса, — гид завершает литературное вступление, — смело вторглись в лабораторию профессора Хиггинса и мирно сосуществуют с обычной мебельной обстановкой того времени. А сегодня многие экспонаты Музея Техносферы переселились в наши дома и стали обычным элементом интерьера.

Экскурсовод заканчивает вступление и приглашает посетителей Музея ознакомиться с экспозицией, на которой огромными золотыми буквами написано:

На чем сидим?

Руководитель группы усаживает экскурсантов полукругом, попросив для этого использовать музейные экспонаты:

— Не стесняйтесь, пожалуйста! Хотя некоторым из них тысяча лет, они прекрасно сохранились до нашего времени и еще верой и правдой послужат не одному поколению посетителей.

Экскурсанты, вдоволь настоявшиеся во время предыдущих экскурсий, весело занимают места. Кому-то из них достается позолоченный трон фараона Тутанхамона, кому-то — современное металлическое кресло на колесиках, а кому-то — совершенно непонятный стул с подлокотниками на фарфоровых изоляторах и спинкой, подключенной к огромному электрическому рубильнику, укрепленному на стене. Музейному работнику ничего не остается делать, как разместиться на кряжистом обрубке дерева. Нимало не смущаясь этому обстоятельству, он неторопливо начинает свой рассказ:

— В далекой древности люди совсем обходились без мебели. Они сидели на сплетенных из травы циновках или шкурах животных, камнях, деревянных колодах, необработанных пнях. Однако со временем человека перестало удовлетворять то, что он мог взять у природы в готовом виде. Поэтому к обтесанным деревянным чурбанам он стал приделывать ножки и спинки, чтобы было удобнее сидеть. Так появились первые стулья и скамьи.

Экскурсовод с завистью смотрит на трех экскурсантов, удобно разместившихся на мягком турецком диване.

— Остается констатировать, что в глубокой древности «то, на чем сидим» было не столь удобным и красивым, как изделия профессиональных мастеров-мебельщиков. — Гид вытягивает ноги, мгновенно затекшие от неудобного сидения на обрубке дерева. — Скорее всего, «протомебель» делали из деревянных колод, которые больше всего подходили для этого. Конечно, первобытная мебель не отличалась хорошим дизайном. Да и до него ли было древнему человеку, — улыбается Музейный Работник, — если вокруг бродили дикие медведи и саблезубые тигры?

Экскурсовод усаживается поудобней и продолжает:

— Допотопные колченогие табуреты — родоначальники всего, «на чем сидят». Даже современное компьютерное кресло приходится им, — Экскурсовод задумывается, подсчитывая степень родства, — троюродным внучатым племянником сводной тетушки пятого колена.

После этой фразы Руководитель группы облегченно вздыхает.

— О формах древней мебели можно судить по археологическим раскопкам древних жилищ и храмов, в которых иногда находят предметы быта. Подлинных образцов архаичной мебели почти не сохранилось, однако общее представление об их форме и украшении дают рисунки на глиняной посуде и надгробных памятниках, переживших тысячелетия.

Мебель для сидения в Древней Греции была довольно разнообразной. Широко использовались устойчивые скамеечки с подставкой для ног и легкие складные табуреты на Х-образных ножках с рахитично загнутыми внутрь ступнями. Эти табуреты — первые в мире трансформеры. Они пришли к нам из Египта. Такие табуреты рабы постоянно носили за своим господином. В отличие от легких табуретов, кресла были тяжелыми, высокими, поставленными на ножки прямоугольной формы. И лишь для женщин делали легкие элегантные кресла из гнутой древесины. Они назывались клисмосами (рис. 13.1). Форма кресел-клисмосов считается вершиной греческого мебельного искусства. Недаром спустя почти два тысячелетия она была вновь возрождена дизайнерами-мебельщиками.

Рис. 13.1. Мебель Древней Греции: слева — кресло-клисмос; справа вверху — табурет с подставкой для ног; справа внизу — складной табурет

В Древнем Риме для сидения использовались стулья и кресла самой разной формы. Высшим сановникам полагались так называемые курульные (от лат. curulis — почетный, привилегированный) кресла с квадратным сиденьем и скрещенными ножками. Для высоких должностных лиц и граждан, имевших особые заслуги, делали специальные скамьи с двойным сиденьем — бицеллиумы (рис. 13.2 справа). Женщины любили плетеные кресла с удобной полукруглой спинкой — катедры (рис. 13.2 слева). Их можно увидеть и сегодня, достаточно лишь присмотреться к современной дачной мебели.

Очень часто ножкам кресел древнеримские мебельщики придавали форму львиных лап с крыльями. Верхнюю часть ножек украшали звериной головой. Резные подлокотники кресел изображали грифонов, сфинксов, львов и т. п. Этот звериный стиль и позволяет нам использовать термин «экстерьер», который обычно применяется для описания внешнего вида животных.

Современные мебельщики не только не чуждаются традиций, доставшихся нам в наследие от прошлых тысячелетий, но и создают новые. Сегодня весь мир буквально аплодирует скандинавскому дизайну с его светлым деревом и чистыми линиями. Если взглянуть на некоторые экспонаты (рис. 13.3), то слева сразу же узнается табурет, похожий на своих древних собратьев. Казалось бы, в нем нет ничего особенного. Однако, дизайнерам удалось создать такую конструкцию табурета, в которой использованы самые последние достижения деревообрабатывающей промышленности. Ничем не примечательное выпуклое сиденье, соединенное с ножками едва заметными металлическими крепежными деталями, сократило сборку табурета до нескольких минут. А березовый шпон, покрытый бесцветным лаком, хорошо защищает табурет от ударов, пыли и влаги. При этом естественная текстура дерева не нуждается в дополнительном украшении, она красива сама по себе.