История одного эльфа - Галина Романова

Меня привезли вовсе не туда, где я выступал вчера. Сегодняшнее помещение больше всего напоминало чашу, на «стенках» которой были устроены сиденья для зрителей, отделенные от круглой арены высоким барьером, так что сражались гладиаторы как бы на дне ямы. Строго напротив входа для бойцов установили помост, украшенный навесом, — ложа богоподобного кали. Это была его личная арена, где он частенько наблюдал за своими гладиаторами. Кроме самого кали, присутствовать на поединке могли лишь самые знатные и богатые люди столицы, так что зрительских мест было немного — что-то около сотни.

Оставив меня, уже облаченного в доспехи, в небольшой комнатке, Ухарь резвой рысцой сбегал к одному из запасных выходов, чтобы «из-за кулис» подсмотреть, что там происходит. Вернулся, потирая ладони.

— Ну, выступление обставлено по полной программе! — восхищенно говорил полуорк. — Сейчас там акробаты кувыркаются, огонь глотают и все такое… Потом, если я правильно понял, пойдет парад диких зверей, дальше парочка схваток между гладиаторами-новичками, а вас, как гвоздь программы, решили оставить напоследок.

— Ну-ну, — покивал я. — И долго мне еще ждать?

— Около часа, никак не меньше!

Господин Хашша вертелся тут же, то исчезая по своим делам, то возникая опять. Всякий раз он отдувался, вытирал с лысины пот, сопел, пыхтел, потел, ворчал и вообще изображал страдание, занятость и вселенскую скорбь. Я молча терпел, прислушиваясь к далекому шуму арены и пытаясь по звукам угадать, что там сейчас происходит. Мы, эльфы, умеем ждать — когда у тебя впереди по меньшей мере полторы-две тысячи лет, ожиданию обучаешься с младенчества. Достаточно сказать, что первые шаги ребенок-эльф делает к двум годам, первое слово произносит года в три, а зависеть от матери перестает годам к пяти… Но, простите, я отвлекся. Кажется, наступила моя очередь.

— Глашатай только что вас объявил! — завопил Ухарь, врываясь в комнатку. — Ну, вперед!

Он звучно шлепнул меня между лопаток, подгоняя.

Раскатистый шум трибун плыл навстречу, усиливался при каждом шаге. Крики достигли апогея, когда мы с Серым Барсом одновременно шагнули из двух боковых выходов. Прославленный боец был почти обнажен, как и я: кроме наголенников, наручей, стальных наплечников и поддерживающих их ремней, на нем ничего не было. Шлем с кольчужной сеткой вместо маски он нес в опущенной руке и, поймав мой взгляд, еле заметно кивнул. Я ответил ему таким же кивком, после чего мы, плечом к плечу, прошли через всю арену к покрытой белым полотном ложе, где ждал богоподобный кали — полноватый мужчина средних лет, тоже закутанный во все белое. На белизне яркими мазками выделялись золотые туфли и золотой пояс. Округлое, обрамленное коротенькой завитой бородкой лицо выглядело довольно умным, а черные глаза — живыми и внимательными.

Мы одновременно преклонили колена, и Серый Барс звучно произнес:

— О солнце Калимшана, богоподобный и лучезарный кали, свет мудрости и добродетели которого осияет всех, кому выпало счастье жить под одним небом с тобой! Твои гладиаторы приветствуют тебя и просят соизволения усладить твой взор показом своего искусства!

— Здравствуйте, — сказал я, когда до меня дошла очередь, — и… э-э…

Серый Барс склонил голову и зашевелил губами, подсказывая.

— И да продлят боги твои дни, — начал я повторять за добровольным суфлером, — на радость всему миру!

— Хорошо сказано, — ответил кали, — не думал я услышать такое от дикаря с севера. Хочу пообещать, что тот из вас, чье искусство мне сегодня понравится больше, может просить у меня все, что угодно. Обещаю исполнить его просьбу… если она, конечно, вообще может быть выполнена! А теперь — вперед!

Унизанная перстнями монаршья длань простерлась в воздухе.

Мы с Серым Барсом отошли на середину арены и встали друг напротив друга. Два судьи поспешили занять места рядом с, нами.

— Ты что, не мог выучить такой простой текст? — шепотом поинтересовался мой противник. — Обязательно надо было подсказывать?

— Я же дикарь с севера! — парировал я. — Мы умеем только сражаться, а языками пусть болтают другие. Ты, главное, не забудь, как мы вчера репетировали!

— Эй! — забеспокоился один из судей. — Что за переговоры?

— Это я обещать ваш гладиатор, как я стать его убивать! — сверкнув глазами, прошипел я, намеренно коверкая язык.

К чести Серого Барса, бойцом он оказался отменным. Наш поединок начался в точном соответствии с тем, что мы вчера задумали и отрепетировали во дворе. Двигался мой противник превосходно, быстро, плавно и красиво — наследие предков-эльфов. Его выпады и удары были сильными и стремительными. Сказать по правде, я получал удовольствие, сражаясь с ним. Иногда меня даже посещала крамольная мысль, что все это вполне могло бы происходить на пиру какого-нибудь нашего лорда — да того же Наместника Кораллового, — и мы — всего лишь два гостя на этом пиру, которые не столько сражаются, сколько танцуют, вместо ритма высекая искры из мечей.

Память у парня была прекрасная — он ни разу не ошибся. Но вот я, в кои-то веки раз получая истинное удовольствие от «танца с мечами», немного забыл, где нахожусь. Я на долю секунды прикрыл глаза и представил, что мы сражаемся с каким-нибудь лордом на пиру у Наместника Кораллового, самые прекрасные глаза взирают на нас и…

Задумавшись, я пропустил удар и опомнился, когда почувствовал боль — лезвие глефы оцарапало мне ногу чуть выше колена.

— Ты посмотри, что ты наделал! — зашипел я на Серого Барса.

— Виноват! Переиграем, — пожал он плечами, отступая и мгновенно переходя к обороне.

— Какое, к гоблинам, «переиграем»? — заревел я. — Я же изойду кровью!

Ну, положим, тут я хватил лишку — кровью я от такой раны мог истечь только к вечеру, да и то если все это время продолжал бы двигаться. Но и без того мне было ясно — наш продуманный и отрепетированный вчера план — даже видевший черновой вариант Ухарь признал, что ему немного жутко, — приходилось срочно менять. А было так жаль! Мы запланировали кувырки и подсечки, потерю оружия и рукопашный бой, эффектные броски и «мельницы»… И все это летело к Покровителям из-за небольшой царапины на ноге! Ведь этот бой могли остановить после первой крови!

Надо было срочно равнять счет. И я обрушился на Серого Барса с высоты своего роста.

— Э-эй! Мы так не договаривались! — зачастил он, отбивая мои удары. — Что ты делаешь?

— Сейчас узнаешь… Приготовься к «полету кобры»!

— Как? Из этой позиции я могу лишь… Ой!

Левый бицепс Серого Барса как раз под наплечником окрасила длинная царапина. Трибуны завопили на разные голоса — к слову сказать, мое ранение было встречено ими куда сдержаннее.