Светолов (Астриум 1-2) - Эл Лекс

ясно давал понять, что Тай-фо — уже старик. Это далеко не самый близкий к зоне Тьмы, как называют брошенные и покинутые территории, район, но один из самых близких к нему. Если вспомнить карту Города, которую я изучал сначала в «Зефире» на экранчике Пульса, а потом — в вагоне монорельса, потка добирался до Тай-фо — есть всего два района, которые отделяют Тай-фо от зоны Тьмы, причем крайний уже наполовину отдан, а оставшаяся половина уже месяц как находится в состоянии эвакуации и туда стянуты почти все силы всех корпораций. Причем нередко происходит и так, что в попытке перетянуть одеяло «добрых дел» на себя, на свою корпорацию, чтобы выиграть ей побольше очков в глазах правительства, мотыльки вступали в открытый бой друг с другом, что, понятное дело, не заканчивалось ничем хорошим. Как минимум — за это время заражение продвигалось еще дальше.

Если совсем честно, у мотыльков, как и у корпораций в целом, нет возможности никак противостоять заражению. Рангоны, которые способны ненадолго вырываться из-за световых барьеров, причем способны это делать даже днем, когда ноктусы, казалось, бы, закрыты своей собственной непроницаемой стеной, буквально за пятнадцать минут заражают здание, после чего все, кто оказался внутри него, тоже моментально оказываются заражены, если только не успевали вовремя покинуть его. Противостоять этому невозможно в принципе, потому что невозможно на каждом метре светового барьера поставить по мотыльку или светлячку, а обычные способы борьбы с биоцелями против рангонов не работают. Тем более, против рангонов, на которых светит солнечный свет. Так и идет борьба света и тьмы в этом мире — тьма безальтернативно травит людей самым жутким ядом, но люди научились спасаться при помощи астриума. Тьма стала захватывать территории людей — и здесь уже людям оказалось нечего противопоставить. Единственное, чем они смогли ответить — это мобильностью, тем самым, из-за чего мотыльки стали зваться мотыльками. Едва только рангон пересекает СБ, тем самым сообщая о его пересечении, мотыльки на ганшипе выдвигаются к точке прорыва, и, пока они двигаются, целая стая дронов, по одному на каждого мотылька, уже находит конкретное здание, которое подверглось атаке. А что происходит после этого — я уже видел. Объявляется эвакуация, ставится зона карантина, и рангона принимают в оборот. То же самое происходит, если вдруг обращается кто-то из зараженных — его контакт, подключенный к общей сети фиксирует сначала нарушение жизнедеятельность, а потом — ее прекращение, после чего — снова нарушение. Вроде как человеку стало плохо, потом он умер, а потом ему снова стало плохо. Это уже отработанная схема, которая включает в «Арамаки» тревогу и взвод мотыльков отправляется в путь, чтобы уничтожить свежего рангона.

Ну, или увидеть, что человеку действительно плохо, и оказать ему медицинскую помощь, переправить в больницу и всякое такое. Если верить Сети, со времен введения всеобщего биомониторинга, а это уже семь лет, такое случалось всего пять раз.

Я шел по городу, подмечая висящие по углам камеры и пытаясь представить, сколько же информации на самом деле они получают. В моем родном мире, особенно в последнее время, камер тоже было немало, но они все принадлежали разным людям или организациям, а половина не работала вообще, только выяснялось это лишь в тот момент, когда необходимо было получить с них записи. Интересно, как дело обстоит тут, в мире победивших корпораций? Если верить Сети, а все, что она говорила, пока что на проверку оказывалось правдой, то все аспекты жизни Города давно и прочно поделены между подрядчиками в лице тех же корпораций, и логично было бы предположить, что и система видеонаблюдения — тоже. Причем возможно, из года в год она оказывается в руках одной и той же корпорации, которая уже оптимизировала ее использование и теперь способна предложить самую маленькую цену среди конкурентов. Очень даже возможно, что именно они в свое время создали эту систему и теперь настроили ее под себя, со своими протоколами и паролями. Так что, даже если кто-то другой получит грант на ее использование и поддержку, они все равно не смогут обходиться без первоначальных хозяев.

Даже представить страшно, какой колоссальный объем важной и опасной информации может оказаться в одних руках. Тут не то что светлячки и их базы под угрозой, — ведь нет никакой гарантии, что они никогда не попадались ни на одну камеру, — тут в опасности и обычные люди. В том числе, например, и те, которые платили Спектру Сола, чтобы их водили к Дочери Ночи. Остается только главный вопрос — действительно ли они обладают всей этой информацией? И если да — то почему никак ее не используют? Или я просто не знаю, как именно они ее используют?

А если у этой корпорации есть еще и какая-то возможность иметь глаза в ноктусе... Ох, лучше об этом не думать вообще!

И я с удовольствием перестал об этом думать — тем более, что как раз должен был прийти к рынку. Так что делая последний на своем маршруте поворот, я выкинул из головы мысли, которые непонятным даже для меня самого образом из светлых и радостных, довольных днем и моим состоянием, превратились в мрачные и опасливые.

Я завернул за угол и чуть-чуть не столкнулся с кем-то!

— О, простите. — бормотнул я, поднимая глаза. — Я изви...

Слова застряли у меня в горле, и я не смог заставить себя выдавить их наружу.

Передо мной стояла Стеф. Та самая немая телепатка из Спектра Сола.

Глава 11

В первую секунду я чуть было не рванул обратно за угол — настолько неожиданной было эта встреча!

Но Стеф уже подняла на меня глаза, и недовольно фыркнула — совсем как тогда, в их логове. Похоже, это единственный звук, который она издавала вообще.

Стеф подозрительно прищурила глаза и снова посмотрела на меня, уже внимательнее...

Твою мать, она же телепатка! Она, блин, мысли читает, а я тут стою и думаю о том, что проник к ним в логово, о том, что знаю, что она телепатка, о том, что знаю...

Сука, я опять об этом думаю!

Стеф сделала два шага назад и снова внимательно осмотрела меня с ног до головы, уделив особое внимание пакету в моей руке. Сама она тоже держала в руках непрозрачный пакет, в котором что-то глухо металлически постукивало. Очень похожим образом перестукивались баллоны с черной краской у меня самого в сумке, когда я нес их в гостиницу. У нее там тоже краска?

Я взглянул в глаза Стеф, которая, не отрываясь, сверлила меня взглядом, и внезапно что-то произошло. Голова на мгновение закружилась,