Приключения блудного барона. - Анатоль Нат

Видя опять ставшие сразу непонимающими глаза всех присутствующих, с коротеньким смешком пояснил:

— Говоря нормальным языком, случайно нанятый на время в кабак охранник-вышибала. Это когда в очередном жертвенном кабаке у хозяина вдруг сказываются больными половина охранников, а их старшему охраннику, вдруг какие-то неизвестные лица накануне разбивают голову. Да так, что тот, видите ли, не может исполнять свои профессиональные обязанности.

"Случайно" нанятый, подчёркиваю, — недобро усмехнулся Сидор.

Который, стоило только завертеться потасовке, как сразу выходит на сцену, — Сидор неприятно улыбнулся. — И самоотверженно, не щадя живота своего, бросается защищать хозяйское добро, до которого ему по трезвому разумению нет ни малейшего дела. И "естественно" гибнет на посту.

Потом, какие-то вдруг сразу оказавшиеся на месте знахари констатируют смерть несчастного охранника. И на пустом месте созданная легенда сразу начинает свою самостоятельную жизнь. А ещё потом, каким-то неизъяснимым образом труп вдруг оживает и исчезает из морга, то бишь из ледника, — поправился Сидор. — Извините, ребята, оговорился, моргов здесь нет.

Но, благодаря бдительности некоторых, специально приставленных наблюдать за вашим процессом развлекухи товарищей, оказывается сразу перехвачен прямо за стенами города, когда наш зомби пытался скрыться в неизвестном направлении.

Имеется в виду отрабатывающий практику Юрась со товарищи, — с усмешкой уточнил Сидор, — чтоб не допустить исчезновения свидетелей и сокрытия улик.

Нет, сейчас нам конечно известно в каком таком неизвестном направлении этот зомби пытался скрыться, но к нашему данному разговору данный факт пока не имеет отношения. Поэтому этот вопрос пока отставим в сторону.

А потом, вдруг, неожиданно оказывается что и лежащий как бы при смерти кабатчик, господин Чернуха Николай Андреич, тоже удивительным образом не так сильно пострадал, как говорилось. И отделался лишь одной сломанной челюстью, а никак не пробитой насквозь головой, сломанной челюстью и носом, переломанным хребтом, выбитым глазом и прочими, прочими распространяемыми среди любопытствующей публики страшилками. И не лежит при смерти, почему-то.

И это всё документально зафиксировали посетившие семью кабатчика врачи ящеры.

А спорить с нашими врачами дураков в городе нет, — усмехнулся Сидор. — И в невинной просьбе ящерам позволить им освидетельствовать больного, им естественно не отказали.

Странно было бы иначе, — хмыкнул он. — Все болеют, а лишиться квалифицированной помощи знаменитых врачей мало кто решится. Вот и семья Чернухи предпочла признаться в подлоге. Точнее, в невольном обмане, как они выразились.

Что конечно не освободило их от виры за обман, каковую они сразу же, без звука и выплатили, дабы не выносить сор из избы, — Сидор как-то неопределённо, многозначительно хмыкнул. — Поэтому и претензий с их стороны к вам не будет. По крайней мере, официально. Как оно потом там будет на самом деле, вы я думаю и сами догадаетесь, но формально претензий к вам нет.

Тем не менее, в ближайший год появляться в пределах их доступности, лично я бы вам не советовал. Убьют. А не убьют, так искалечат.

Ну и как апофеоз всего этого безобразия, предъявление живого, хоть и изрядно помятого тела якобы убиенного вами охранника, сразу же сняло все претензии городского Совета и к вам, и к нашей компании. О чём и будет объявлено завтра во всеуслышание.

И даже принесло компании сахарную косточку в виде новой учреждённой гильдии спиртозаводчиков и виноделов. С вашим милостивым слугой во главе оной, — Сидор как-то недобро, многообещающе усмехнулся. — Так сказать, боролся за качество продукта, вот и займись данным вопросом на более основательном уровне. И не занимайся самодельщиной вроде погромов не понравившихся тебе кабаков и избиением кабатчиков.

Так, или почти так, звучит напутствие городских властей вашему милостивому слуге с обязательством служить на благо и процветание города. Отныне и во веки веков. Аминь.

— А что с теми знахарями, что констатировали смерть охранника? — внезапно встрепенулся Андрюха, злобно, многообещающе посмотрев на мнущегося посреди комнаты бывшего охранника. Тот зябко поёжился.

— А ничего, — Сидор безразлично пожал плечами. — Они оказывается смерть вышибалы не констатировали. Они лишь сказали что с такими ранами не живут и больше уже тела пострадавшего никто из них не видел. И они даже не знали куда его потом отнесли, занявшись каждый своими делами.

Кто-то потом сказал что тело уже снесли в ледник, кто-то сказал что уже даже похоронили. Всё по формуле АБС — одна баба сказала.

Таким образом легенда получила путёвку в жизнь. Уже все сами посчитали что раненый умер, а трактирщик вот-вот умрёт. И пошло поехало. Легенда зажила самостоятельной жизнью, независимо от фактов.

Вернее будет сказать, ей придали нужно направленный импульс, — Сидор бросил в сторону охранника злой взгляд. — И использовали в своих целях.

Ошибка. Якобы врачебная ошибка, в которой сами врачи, то есть местные знахари не виноваты, потому как ничего подобного не говорили. Их, видите ли, е так поняли.

Одни что-то не то увидели, другие якобы не так выразились. Третьи что-то не так подумали.

А что наш зомби потом из разгромленного кабака сбежал — так говорит испугался за свою жизнь, потому и пустился в бега. Моя, мол, ничего не знай. Моя испугалась.

В общем — никто не виноват, никто ни за что не отвечает. Так получилось. Винить некого.

Так что от штрафа вас нам удалось отбить, — Сидор скупо ухмыльнулся. — Но, от изгнания — не получилось. Тут Совет встал в позу, требуя демонстративного сурового наказания буянов, и сдвинуть их не получилось.

Поэтому все вы, все восемьдесят человек, завтра утром за буйства и дебош, организованные в городе, будете официально изгнаны из города. С условием что в ближайший год и нога ваша не ступит в его стены.

Амазонкам, — повернулся он к внимательно слушающим его девчонкам, — какое-то время, до особого распоряжения, запрещено появляться в городе вообще. Иначе, наказание воспоследует самое жестокое и ужасное.

Что именно за наказание воспоследует — в Совете не говорят. Видать сами ещё не придумали. Но грозятся зело злобно и ненасытно.

Лишившись халявы в размере пятидесяти шести тысяч золотых, Совет пребывает в крайне грустном и раздражённом состоянии. И от такой малости, хоть чем-то нагадить нашей гнусной компании, отказываться не намерен.

— Откуда так много? — удивлённо уставилась на него вся компания

— Семьдесят ваших товарищей из сотни. И вас, ещё десять человек, — флегматично уточнил Сидор. — Сложи всех вместе и умножь на сумму штрафа каждого в семьсот золотых. И ты поймёшь отчего они там все злые как шершни и почему от мелкой мсти отказываться не намерены, — холодным, жёстким голосом уточнил Сидор.

Всё, заканчиваю, — усмехнулся Сидор, видя нетерпение засидевшихся на одном месте девчонок.

Таким образом, завтра, на центральной площади перед зданием Совета, на глазах у всех должно произойти прилюдное избиение всех неугодных, посмевших связаться с нашей компанией.

С этим всё, а завтра, к восьми часам утра, быть на месте.

— Мы будем, — тихо, обречённо проговорил Андрей, подымаясь со стула. — От лица всех заявляю что завтра мы будем.

— Не сомневаюсь, — холодно отчеканил Сидор. — Завтра вы все там будете. Уж я-то за этим прослежу.

Но с тобой и с вашей пятёркой я ещё не закончил. Сядь на место.

А этого зомби уберите, — брезгливо бросил он ящерам. — Передайте это тело Боровцу, он у ворот ждёт.

Дождавшись когда за вышедшими из комнаты ящерами захлопнулась входная дверь, продолжил:

Поскольку вы теперь уже официально и окончательно изгнаны из своих семей, то и разговор с вами будет особый.

Как не владеющие никаким недвижимым имуществом, вы не можете являться городскими жителями со всеми надлежащими правами. И менять своё решение ваши семьи не намерены. На этом они стоят твёрдо и не покобелимо.

Непо…ко…, - запнулся Сидор, вспоминая правильную транскрипцию сложного слова.

Поэтому, чтобы их поколебить, — Сидор опять, уже в сильном раздражении снова замялся, — не-по-ко-бе-лить, — поправился он.

Тьфу ты…, - совсем уже раздражённо выругался он. — Короче, чтобы изменить эту поганую ситуёвину, нами были предприняты некоторые меры.

Подойдя к камину, он взял стоящую на каминной полке небольшую расписную лаковую шкатулку. Подойдя к обеденному столу он с негромким стуком опустил её на столешницу и откинув крышку, достал оттуда кипу каких-то пергаментов.

— Здесь пять дарственных на очень интересные хутора возле города, — негромким, чётко акцентированным голосом проговорил он.,