Во сне и наяву, или Игра в бирюльки - Евгений Кутузов

— Ну что, Воронцов, будем говорить правду или я арестую твое письмецо до выяснения?

— Арестовывайте, гражданин начальник, — махнул Андрей рукой. — Мне все равно.

— Но хозяин-то ждет ответа, а?..

— Напишу с воли.

— На волю еще выйти надо.

— Выйду, скоро уже «звонок».

— А «довеска»[36] не боишься?

— Не за что вроде.

— Это-то всегда найти можно, — сказал, ухмыляясь, «кум», — Организуем заявленьице, что грабишь мужичков, посылки отбираешь, вот тебе и замечательный «довесочек»! — Он даже рассмеялся. — Как сам-то думаешь?

— Вам виднее, гражданин начальник. Я никого не грабил и ни у кого посылок не отбирал. — Разумеется, Андрей отлично знал, что организовывают, если это нужно начальству, и такие дела. Находятся смелые мужики, пишут заявления по наущению того же начальства, а потом, идиоты, жестоко расплачиваются за свою смелость.

— Черт с тобой, Воронцов, — сказал «кум», подумав— Выходи на волю, все равно долго не нагуляешь. А вот письмецо твое я все же на всякий случай попридержу у себя. Освобождаться будешь — верну. И тебе спокойнее, и мне. Если спросит хозяин, почему не ответил на писулю, скажешь, что не получал. — Он поверил письмо в руках. — Или лучше порвать? Порвем. — И он разорвал письмо на мелкие клочки и бросил в корзину. — Но ты все-таки темнишь, Воронцов. Забыл, ты же Племянник! — Вот тут «кум» впервые подумал, что в письме, полученном Андреем, ни разу не упомянуто слово «племянник», хотя было бы в духе блатных называть его именно так, а он — по всем правилам никуда не годной блатняцкой конспирации — должен был бы называть хозяина «дядей» — Ладно, иди, — разрешил он.

Вызов к «куму» не остался незамеченным, и блатные поинтересовались, зачем он вызывал Андрея. Разговор об этом велся вроде бы между прочим, за чайком, но походил на допрос, и Андрей почувствовал это. Впрочем, он не обиделся, не оскорбился, зная, на какие хитрости может пойти «кум», чтобы, не вызывая подозрений у зеков, поговорить с глазу на глаз со «своим» человеком. Правда, для этой цели «кум» обычно вызывает несколько человек, среди которых и «свой», — поди узнай, кто на самом деле стукач. Было однажды, «кум» перетаскал к себе весь барак, выясняя какую-то чепуху, однако блатные все равно вычислили стукача, жестоко избили его, а на другой же день его отправили по этапу в другое место. Но вряд ли это его спасло — со стукачами у блатных разговор короткий.

XXVIII

ВСЕ, что имеет начало, имеет и конец. Не Князем это придумано, но именно от Князя Андрей впервые услышал эту простую и вместе с тем всеобъемлющую мудрость.

Наступил и конец срока.

Накануне освобождения Андрея сфотографировали Он пожалел, что на паспорте, на первом в жизни паспорте, будет фотокарточка, на которой он острижен на голо. Потом его вызвал начальник колонии. Он вызывал для беседы всех или почти всех, кто освобождался. Конечно, начальник отнюдь не тешил себя надеждами, что его нравоучения помогли кому-нибудь вернуться «на путь истинный», да и возвращаться большинству было некуда, а все-таки считал своим долгом сказать несколько напутственных слов. А может, просто исправ но выполнял какие-то инструкции. Или делал это по наивности, часто свойственной людям, живущим среди изощренной хитрости и подлости. Это нечто вроде самосохранения. Бывает же, что среди мутного потока бежит себе чистая струя, не перемешиваясь с грязью. Бог знает, как это происходит, но бывает.

Андрей не слушал вовсе разумных наставлений начальника. Мысленно он был уже в завтрашнем дне, на свободе, и было ему абсолютно безразлично, что талдычит начальник. Лишь бы покороче, а то уши вянут.

От Штыря с Бородой Андрей получил наказ разыскать в Питере Евангелиста и передать ему, что Баламут ссучился, по всем данным, и нужно его «тряхануть».

— Евангелиста найдешь через Крольчиху, — уточнил Штырь. — Запомни адресок, только не записывай. От меня передашь привет. Она и приютит тебя на первое время, а там сам разберешься. Мирское ее имя, — Штырь ухмыльнулся, — Марья Денисовна. — Скажешь Евангелисту, что у нас с Бородой все в порядке. А Баламута, суку, пусть тащит на толковище, сильные против него подозрения. Усек?

— Усек. — По правде говоря, Андрей не собирался выполнять никаких поручений. У него были другие планы.

— Вот гроши. — Штырь вынул из кармана пачку денег. — Прибарахлись сразу, как выскочишь. Чтобы в Питер заявиться чин чинарем.

— Не надо, — сказал Андрей, — Обойдусь.

— Тебе что, начальничек дает?.. — хмуро сказал Борода. — Тебе воры-дают, значит, бери.

Раз воры дают, отказываться нельзя — это Андрей знал, — как нельзя и благодарить, потому что это

само собой разумеется.

И вот наступил момент, когда Андреи шагнул за ворота зоны и за ним с грохотом закрылась тяжелая, окованная железом дверь вахты. Он был свободен. Он мог идти на все четыре стороны. У него в кармане лежал паспорт (временный, на розовом бланке) и справка об освобождении, в которой — увы — было написано, что местом жительства ему назначен город Южноуральск.

День был на редкость солнечный, ясный, жизнь, если разобраться, только начиналась, так что у Судьбы был выбор, куда направить Андрея.

В городе, на толкучке, он купил приличные брюки, парусиновые баретки и «москвичку»[37]. Тут же переоделся и стал похожим на обычного юношу. Дав «на лапу» какому-то железнодорожнику, он достал билет и ночью выехал в Ленинград. В вагоне было тесно, душно, но весело — люди все еще возвращались из эвакуации домой охотно знакомились, вступали в разговоры, и Андрей чувствовал себя чужим, лишним среди этих счастливых людей, многих из которых дома вовсе не ожидали большие радости. Он заметил, что его сторонятся, с ним никто не заговаривал, и он корчился на узкой боковой багажной полке, где отыскался кусочек свободного пространства. Время от времени заглядывал проводник Он делал вид, что появляется по служебным надобностям, однако не умел скрыть, что присматривает за Андреем. Похоже, он и пассажиров предупредил, чтобы были осторожнее и внимательнее.

А всю последнюю ночь Андрей проторчал в тамбуре Здесь было прохладно и никто не косился, не мешал строить планы, которые были туманными, зыбкими и никак не связанными с той реальностью, какая ожидала Андрея. Ветер приносил запах паровозного дыма, колючую угольную пыль (стекло в двери. было разбито), а колеса под ногами выстукивали свою бесконечную песню: «Не догонишь, не догонишь…»

Андрей пытался представить, как он приедет в Кол-пино, как Клавдия Михайловна сразу не узнает его, будет долго приглядываться, а узнав, обрадуется и спросит, где же мать — где Женя, спросит она, — и расплачется, когда он скажет, что мать умерла, не повесилась, а именно умерла, скажет он…

В тамбур вошел мужчина лет сорока. Он постоял недолго молчком, как-то воровато, исподтишка приглядываясь к Андрею, и неожиданно, без всяких предисловий, начал рассказывать какую-то историю из своей жизни. Возможно, история была интересная и поучи тельная — в конце концов все истории поучительны, — однако Андрею совсем не хотелось никого слушать, ему хотелось побыть одному со своими мыслями, со своим будущим, которое никак, сколько бы он ни старался, не складывалось в нечто законченное и ясное.

— Все думаешь о чем-то, — проговорил елейным, приторным голоском мужчина. — Молодой, красивый, а задумчивый. Поменьше надо думать. Как говорится, думай не думай, а сто рублей — не деньги. — Он захихикал и пахнул в лицо Андрею одеколоном. — А как их заработать?.. Издалека путь держишь?

— Издалека.

— Я в твои годы не думал. Занимался более приятным и полезным делом. Знаешь, каким?.. Девок щупал. — Он снова хихикнул. — Девки, они любят, когда их щупают. Они и визжат от удовольствия: забирает их, когда мужик щупает. А ты уже щупал или еще нет? — Он вплотную приблизился к Андрею и как бы ненароком погладил его руку.

Андрей резко повернулся. У мужчины были маслянистые глаза и зрачки суетливо бегали из стороны в сторону.

— Вали-ка ты отсюда, дядя.

— Чего это ты такой серьезный? — поджимая губы, прошамкал мужчина. — Я к тебе по-хорошему, со всей душой и лаской… Может, ты пожрать хочешь? У меня и пожрать найдется, и выпить… — Он протянул руку, пытаясь взять Андрея за локоть.

— Вали, говорю, падла рогатая! — крикнул Андрей и схватил мужчину за ворот.

— Да ты что, что?.. — отступая, пробормотал тот.

— Душить вас надо, педерастов! — Андрей сплюнул. — Отвали и закрой плотно дверь с той стороны.

Мужчина юркнул в вагон. Но вскоре вернулся в сопровождении проводника. Показав на Андрея, заискивающе сказал:

— Проверить его надо, наверняка жулик.

— Ты снова здесь? Придется отпилить тебе рога!

— Видите, видите! — взвизгнул мужчина. — Он еще и грозится.