Двадцать три ступени вниз - Марк Касвинов

(69) Соколов, с.22

(70) Die Welt, N 156, 8/VII/1968, s.6

(71) Marie, Grand Duchess. Things Remember. New York, 1955

(72) там же

(73) Свидетельствующий об этом дневник М. Г.Распутиной-Соловьевой был изъят у нее 28 декабря 1919 года в Чите колчаковским следователем Н. А. Соколовым, который впоследствии, в белой эмиграции, и опубликовал его в Берлине в 1925 году.

(74) Он сам потом отмечал, что поведение тобольской охраны отражало общее настроение, все более охватывавшее трудовое население России. "На мое имя поступали анонимки с угрозами с фронта, из Омска, Красноярска, Екатеринбурга и даже от самих тоболяков. С фронта мне грозили даже присягать целую дивизию за то, что я распустил царскую семью".- Панкратов, там же

(75) Панкратов, там же.

(76) Соколов, стр. 215

(77) Жильяр, стр. 79.

(78) Дневник Александры Федоровны. Записи с 26 марта по 14 апреля 1918 года

(79) Из письма Александры Федоровны А. А. Вырубовой от 12 апреля 1918 года.

(80) Там же.

(81) Неuеr, "Bunte Illustrierte", No 10, 3.III. 1965.

(82) Там же.

(83) Там жe

(84) "Die Welt", 8. VII. 1968, No. 156, S. 6.

(85) Там же.

(86) Жильяр, стр. 61.

(87) Там же.

(88) Там же.

(89) В 1920 году опубликовал в западной прессе первые подробности конца семьи Романовых (французский журнал "L'Ilustration", 18. XII). В дальнейшем им изданы книги: Pierre Gilliard. Thirteen Years at the Russian court. Doran, New York, 1921; Pierre Gilliard. At the Russian court. Hutchinson, London, 1922; Р. Gilliard. Das tragische Schicksal der Zarenfamilie. Berlin, 1929; Пьер Жильяр. Император Николай II и его семья. (Сентябрь 1905 - май 1918). По личным воспоминаниям. С предисловием С. Д. Сазонова. Изд-во "Русь", Вена, 1921. 30 листов иллюстраций; Пьер Жильяр. Трагическая судьба русской императорской фамилии. Воспоминания бывшего воспитателя наследника цесаревича. Ревель, 1921.

ПОСЛЕДНИЙ РЕЙС

На тобольское сидение судьба отвела Романовым около девяти месяцев.

Больше времени не оставалось.

Сибирскую равнину лихорадило. По монастырским и хуторским гнездовьям монархисты точили ножи. И советская власть на четвертом месяце своего существования встала перед необходимостью срочно принять два решения: а) об удалении Романовых из района, где их могут захватить белогвардейцы; б) об определении дальнейшей судьбы царской семьи.

Надвигалась сибирская весна, а с нею пора ледохода на широких северных реках. Обозначилась реальная опасность: монархисты воспользуются тем, что вскрылись Тобол и Иртыш, и, захватив в слабо охраняемом губернаторском доме царскую семью, увезут ее в Обскую губу, а далее переправят за границу.

Встревожил местных большевиков случай с виду как будто мелкий. Екатеринбургскому рабочему И. П. Логинову случилось встретиться в Тобольске с солдатом охраны. Тот проболтался: полковник Кобылинский, сказал он, кой-кого в батальоне уже предупредил, что как только лед сойдет и шхуна "Мария" сможет двинуться с места - солдаты конвоя поедут по домам. "Охранять будет некого... охраняемые того... уплывут... и догонять их будет некому"... Логинов сообщил об услышанном в Совет.

Стало ясно: из губернаторского дома надо Романовых вывезти, и поскорей.

К этому времени Тобольск был поставлен в административное подчинение Омску - центру вновь созданной Западно-Сибирской области. Естественно, что вести о тревожной обстановке в Тобольске, распространяясь по стране, достигали прежде всего Омска. Вызывали они сильный отзвук и в соседней Уральской области (с политическим центром в Екатеринбурге) - в одном из крупнейших промышленных районов России, известном своими революционными традициями, боевой активностью и сплоченностью многочисленного пролетариата.

О том, что между Тюменью и Тобольском концентрируются силы монархической реакции, что вокруг губернаторского дома идет зловещая возня, екатеринбургские и омские рабочие знали уже в конце семнадцатого года. Кому же было вмешаться, как не им - при их организованности и сплоченности, да с такого сравнительно короткого расстояния? И они решили: не держаться сторонними наблюдателями, а выйти вперед, протянуть революционную руку за Иртыш, помочь тоболякам сорвать назревающий монархический мятеж.

Ранней весной заговорили в Уральском Совете о фактической "безнадзорности" Романовых, заброшенных в Тобольск, о необходимости вывоза их в другое, более надежное место, например в Екатеринбург. Запросили мнение Западно-Сибирского Совета, поскольку Тобольск формально ему подчинялся. Омичи согласились, что семью надо эвакуировать, намекнув при этом, что предпочли бы переместить ее к себе, в Омск. Договорились предоставить решение Москве, куда к этому времени переехали из Петрограда и Президиум ВЦИК, и Советское правительство.

Отправился в Москву за советом и указаниями Ф. И. Голощекин, член президиума Уральского Совета, секретарь Уральского обкома партии. Он явился в здание гостиницы "Метрополь", где помещался Президиум ВЦИК, и на заседании кратко изложил позицию двух областных Советов. По предложению Я. М. Свердлова, Президиум ВЦИК решил: во-первых, подготовить открытый судебный процесс по делу о преступлениях бывшего царя перед страной и народом;

во-вторых, перевести Романовых из Тобольска в Екатеринбург; в-третьих, выделить особоуполномоченного ВЦИК для организации этого переезда в контакте и под контролем Уральского Совета. Со своей стороны, и Уральский Совет должен был послать в Тобольск надежного человека, который на месте подготовил и обеспечил бы эвакуацию.

Екатеринбург назначил своим представителем Павла Дмитриевича Хохрякова - матроса с крейсера "Александр Второй", переименованного после февральского переворота а "Зарю свободы".

Это был рослый здоровяк с лихо закрученными русыми усами на обветренном рябоватом лице, с блестящими и как будто немного наивными глазами, всегда готовыми засветиться простодушной улыбкой. Его хорошо знали на кораблях и в казармах Питера и Кронштадта. Не раз брал на себя этот балтиец-большевик выполнение особо сложных и ответственных поручений партии. Так было и в Екатеринбурге, куда военная комиссия при ЦК РСДРП(б) осенью 1917 года направила Хохрякова в помощь уральской партийной организации для подготовки вооруженного восстания. Здесь при его участии были сформированы и вооружены красногвардейские отряды, сыгравшие решающую роль в утверждении на Урале советской власти.

Ранней весной тревожного восемнадцатого года спешно выезжает в Тобольск группа рабочих-уральцев, возглавляемая П. Д. Хохряковым. Не едут пробираются: с опаской, предосторожностями, через села, взбудораженные кулачьем; останавливаясь на ночлег или отдых, называют себя кто рыбаком, кто лесорубом, кто скупщиком. Через кишащий бандитами Ялуторовский уезд екатеринбургская большевичка учительница Наташа Наумова пробралась первой: она удачно сошла за местную, потому что в этом уезде проживала ее мать. Вслед за Наумовой проехал через уезд под видом ее жениха Хохряков: Со всякими предосторожностями добрались таким образом до Тобольска две боевые группы: одна - екатеринбургская, состоявшая в основном из рабочих завода братьев Злоказовых; другая, подоспевшая на подкрепление первой, - из рабочих надеждинских предприятий.

В Тобольске уральцы прежде всего установили связи с местными рабочими, с первыми, пока еще немногочисленными большевистскими ячейками, с большевистской фракцией в городском Совете. Опираясь на них, приступили к формированию первых отрядов Красной Армии. Одновременно были назначены перевыборы городского Совета. Открыта избирательная кампания, направляет ее Хохряков. Кончилась она для антисоветских группировок плачевно: меньшевики и эсеры из Совета изгнаны, подавляющее большинство мандатов получили большевики и сочувствующие им беспартийные. 9 апреля тобольский Совет избрал Хохрякова своим председателем.

В тот же день новый исполком принял постановление, возвестившее "переход в ведение Совета всей хозяйственной, административно-политической и военной власти как в городе, так и в уезде". Далее исполком Совета, по предложению своего председателя, провозглашает: роспуск буржуазной городской думы; роспуск буржуазно-помещичьих земств; запрещение клерикальным инстанциям и духовенству заниматься политической деятельностью, вмешиваться в дела управления, шантажировать органы власти своими претензиями и угрозами. И наконец, на основе полномочий, полученных от населения, Совет объявил, что берет в свои руки контроль над домом заключения Романовых. Его, Совета, распоряжениям и указаниям должны повиноваться как заключенные, так и охрана.

Атмосфера в городе начинает меняться.

Пока Хохряков и его товарищи вели в Тобольске борьбу за установление революционного порядка, Уральский и Западно-Сибирский Советы приняли дальнейшие меры с целью заблокировать в этом районе опорные пункты монархистов. Уральцы и омичи стремятся обезвредить прииртышские кулацкие гнезда, нейтрализовать опасные своими ресурсами и укреплениями глубинные монастыри; перехватить и удержать пути, ведущие из Тобольска на север, восток и запад (с юга прикрытием была Тюмень). Особые опасения внушали пути на Обдорск, где Романовы в случае удачного побега могли бы сесть на иностранный корабль, и тракт на Ишим, по которому они могли бы бежать на Дальний Восток.