Роза с шипами - Наталья Якобсон

"Прощай, прекрасный, проклятый принц", - доносились до меня чудесные, сладкозвучные, как у райских птиц голоса из-за матерчатой перегородки, но я уже на опыте успел убедиться в том, что дивные звуки в любой миг могут взорваться свирепой злобой, а привлекательные призрачные лица исказиться в невероятных отвратительных гримасах.

Я непроизвольно двинулся назад к занавеси и коснулся пальцами кистей, чтобы уловить и запомнить их скорбь, их грусть, их последние прощание. Они печалились о том, что упустили меня после столь долгого ожидания, и эта печаль была для них непереносима.

"Прощай, ангел!", - донесся до меня непередаваемо очаровательный и печальный голос, теперь я знал, что, наверное, ощущали моряки бессильные противиться призыву песни морских сирен.

Прощание тоже было похоже на сладостный, меланхолический призыв, но в отличие от несчастных погибших мореплавателей я человеком не был и на обольщение не поддался.

"Восхищай людей, дракон", - шепнул кто-то из духов, подкравшийся к самой занавеси по другую сторону от меня. Я почти видел крылатое и сияющее, как ангел существо, которое вот-вот протянет руку, которая легко пройдет сквозь занавесь и коснется меня. - "Пусть живущие любуются тобой, как раньше, бояться тебя, как солнца, которое красиво, но может обжечь, пусть они радуются тому, что любой из них однажды может встретить на пустынной улице тебя и уверовать в то, что волшебство все еще существует. Король или последний бродяга один раз увидевший тебя в человеческом обличье уже на всю оставшуюся жизнь будет согрет воспоминаем о твоей неземной красоте. Над тобой больше нет ничьей власти, и ты не обязан губить всех подряд, ты свободен. Люди счастливее нас, потому что ты остаешься с ними."

Призрачные кончики пальцев, действительно, прошли сквозь штору, потом появилась и вся бледная рука, с изящной кистью, на которой блеклым свечением переливался браслет из каких-то невообразимых каменьев. Я чувствовал, что даже свинцовый ифрит сейчас не выдержит и попытается оттащить меня в сторону, что его тяжелые крылья вот-вот накроют меня, чтобы уберечь от зла. Мертвенно-бледным пальчикам духа так хотелось на прощание хотя бы коснуться моего камзола. Этот преданный жест разжалобил бы любого, но я вспомнил о том, что, возможно, эти же самые ноготки жестоко исцарапали Розу, и отшатнулся. Нельзя было забывать о том, как подло чуть было не поступили со мной эти призраки. Страшно было погибнуть, как Ротберт. Я был благодарен за свое спасение Розе и судьбе. Храм духов уже не манил меня, а отталкивал, я попятился от занавеси, бросил последний прощальный взгляд на место, где гнездились мои бывшие друзья и, наверное, впервые в жизни поднял руку, чтобы осенить себя крестным знамением.

ДО КОНЦА ВРЕМЕН

Я поднял с пола тот самый свиток, который должен был остаться в храме, но каким-то чудом вновь вернулся ко мне. Я сунул его за пазуху, надеясь вновь ощутить тепло, но тепла не было. Роза все еще была в шоке и напугана, но шептать псалмы не прекращала.

-- Ч-ч, - я зажал ей губы ладонью, чтобы она перестала молиться вслух, и указал на полки и сундуки с моими манускриптами. - Они могут разгневаться на тебя, и тогда нам придется бежать из собственного замка.

Ройс как раз сидел на окованной железом крышке одного из таких сундуков и воровато оглядывался по сторонам. Он до сих пор не мог понять, как мы сюда попали и откуда вдруг вокруг него, бедного сторонника теней, появилось такое изобилие. На удачу руки у него все еще были связаны, и украсть он простаки ничего не мог. Ни у кого не было ни времени, ни сил, чтобы освободить его от пут. Он напоминал наказанного за непослушания школяра, который с сожалением посматривает на погреб, полный пряников, но знает, что ничего не получит. Его привлекало все: табакерки, усыпанные изумрудами и сапфирами, изящной ковки чернильницы, золоченые подсвечники и канделябры, дорогие, массивные сундуки, павлиньи перья в фарфоровой вазочке, а крупный многогранный рубин в перстне, случайно оставленном на столе был для него неодолимым соблазном. В уме он прикидывал, сколько каратов весит такой камень и какую сумму за него можно получить у скупщиков краденого или даже в ювелирной лавке, хотя понимал, что на подарок рассчитывать нечего. Единственным одолжением, которое ему могут оказать в замке дракона, это убить быстро, не сводив предварительно в небезызвестную и малоприятную камеру пыток. Он, наверное, был наслышан о моих зверствах и уже примерял на свое до этого беспечное лицо унылую гримасу мученика.

Даже в таком скорбном расположении духа Ройса успело заинтересовать все, начиная от тяжелых неподъемных вещей и кончая мелочами. Он бы не отказался ни от реторт, явно сделанных лучшими стеклодувами из самого качественного материала, ни от ножей для разрезания бумаги с рукоятками, украшенными опалами, ни даже от мелких фигурных склянок, в которых я хранил на ряду с целебными мазями и противоядиями самые страшные ядовитые жидкости. Ройс по незнанию и то, и другое мог пустить с молотка, как лекарства от всех недугов, под предлогом того, что ему срочно нужно распродать имущество почившего дядюшки-аптекаря. Как неосторожно Ройс строил свои планы, сидя возле тех, кто легко мог прочесть его мысли.

Он уже не смел кокетничать с Розой, поняв, что роскошного замка у него нет и предложить ему девушке нечего. Появись здесь Кловис, Ройс и его бы разочаровал, объяснив, что одной холостяцкой квартиры и доходов со всего одного поместья, чтобы переманить Розу будет недостаточно. Я сначала обозлился на него, но потом решил прибегнуть к рассудительности. Посмел бы я сам приблизиться к Розе, будь я всего лишь младшим из трех принцев. Что бы я ей тогда предложил? Винсент бы с усмешкой ответил на такой вопрос, что для завоевания сердца девушки мало одного непередаваемого очарования, нужно иметь еще что-то за душой. Думаю, что Винсент уже не однажды проверил это на опыте, я и сам помнил с какой издевкой и насмешкой обращались ко мне пряхи, когда я был всего лишь узником.

Конечно, Роза не раз утверждала, что согласилась бы жить со мной и в шалаше, питаться кореньями, задранными оленями и пить простую воду из ближайшего ручья, но я предпочитал, несмотря на убеждения Одиль, обеспечить Розе сытую жизнь и кое-какой достаток. Не может же принцесса спать на подстилке и голодать до тех пор, пока дракон не притащит ей очередную задранную горную козу или газель.

Винсент, нежданно-негаданно ворвавшийся в лабораторию, крикнул что-то типа того, что благодарен небесам. Он с искренней радостью кинулся обнимать за талию Розу, а потом и меня, и при этом не переставал повторять, что больше никуда нас одних не отпустит.