СБОРНИК СТАТЕЙ ПО ИСТОЛКОВАТЕЛЬНОМУ И НАЗИДАТЕЛЬНОМУ ЧТЕНИЮ ДЕЯНИЙ СВЯТЫХ АПОСТОЛОВ - Матвей Барсов

Весть о сем важном приращении Церкви Христовой, достигшая Иерусалима, заставила желать Апостолов, чтобы самаряне, омытые банею водною, получили дары Святого Духа. Сообщение сих даров было печатью, которой Иисус Христос знаменовал и усвоял себе вошедших в Церковь Его дверью крещения. В Ветхом Завете немногие получали Духа Святого; но в плане новозаветного домостроительства Бог положил изливать Дух Свой на всякую плоть (Деян. 2, 17). Посему дары духовные во всякое время составляли существенную принадлежность чад Нового Завета, так что каждый из верующих, без различия пола и возраста, непременно должен быть причастным оных.

Апостолы, нимало не сомневаясь, что крестившимся самарянам, наравне с другими верующими, надлежит теперь преподать залог Духа (2 Кор. 1, 22), послали в Самарию Петра и Иоанна, дабы они совершили там рукоположение. Ибо в то время, сим Апостольским действием, низводим был на крещаемых Дух Святой, который при таковых случаях нередко открывал присутствие свое в видимых знамениях, что произошло с самими Апостолами в праздник Пятидесятницы. Нетрудно понять, почему самаряне должны были ожидать возложения рук Апостольских для принятия даров Духа Святого. Самарянам, равно как и иудеям, надлежало показать, что Апостолы суть уполномоченные посланники Иисуса Христа, орган Его славы, те лица, которым Он вверил ключи Своего Царствия; им надлежало внушить, что Он на все, что ни делают Апостолы во имя Его, полагает печать Своего утверждения, а сего нельзя было яснее показать и убедительнее внушить, как сообщением Духа Святого, тотчас следовавшим за возложением рук Апостольских. Петр и Иоанн, пришедши в Самарию, исполнили данное им поручение. После благоговейной молитвы они возложили руки свои на новокрещенных, и сии немедленно ощутили в себе благодатное присутствие Духа Святого.

Нельзя сомневаться, что действие Апостольского рукоположения было зрелищем самым поразительным. При виде оного, волхв Симон, бывший немалое время свидетелем чудотворений, «совершаемы» Филиппом, не мог удержаться от изумления. «Какое завидное преимущество, — думал он, — через одно возложение рук сообщать такую необыкновенную силу! Как я буду безрассуден, если не воспользуюсь случаем купить себе это чудесное сокровище!» Не видев до сего времени необычайнее дел, производимых Филиппом, он домогался одного только этого дара, дабы удовлетворить страсти, возмущавшей его душу; но теперь несравненно превосходнейшее могущество Апостолов воспламеняет в нем желание обладать дарованной им властью и столь досточудно действовавшей в них силой. Симон! Счастье принадлежать обществу последователей Христовых было для него драгоценно только потому, что он думал найти здесь путь, ведущий на высшую степень волхвования!

Порываемый страстью нечистого сердца, Симон действительно является к Апостолам с мыслью святокупства и приносит им серебро. «Дайте и мне, — говорит он, — эту чудную власть, чтобы тот, на кого я возложу руки, получал Святого Духа». Петр, в жару праведного негодования, не медлит ответствовать ему обличительным словом. «Погибни ты со своими деньгами, нечестивец, дерзнувший помыслить, что высочайший дар, туне приемлемый от Бога, можно приобресть куплею! Нет для тебя части в царствии благодати; лукавством сердца ты удаляешь от себя милость Божию. Раскайся в своем гнусном поступке и молись Богу; может быть, неистощимое милосердие Его простит тебе сей помысл души твоей. Ибо я вижу, что ты исполнен горькой ненависти к истине и находишься в узах неправды». Симон чувствует могущество истины, удивляется бескорыстию Апостолов, ясно видит свое заблуждение, которое заставляло его подозревать в них знание высшего искусства, нежели каким обладал он в делах магии. Страх наказания побуждает его обратиться с просьбой к Апостолам: «Так я виновен; окажите же вы мне милость, — помолитесь Господу, Которому вы служите, чтобы не постигло меня то, чем теперь вы угрожаете мне». Однако ж, страх еси и показанный вид раскаяния не истребил в Симоне охоты продолжать прежние занятия магией. Писатели первенствующей Церкви упоминают о вторичном посрамлении, которое было сделано Симону тем же Апостолом.

Пример самарян удостоверил Апостолов, что Божественный Промысл разрушает теперь преграду, отделявшую наследников обетовании Божиих от прочих народов. На обратном пути в Иерусалим Петр и Иоанн сами уже заходили во многие самарийские селения и в них проповедовали слово Господне. Успех благовествования доставил им случай принести своим собратиям новое подтвердительное известие, что Христово учение далеко простерлось за пределы земли иудейской. (Христ. Чт. 1834 г., ч. 2, стр. 81).

Стих 6-24

Симон волхв

Св. Епифания Кипрского.

Первой ересью, из бывших со времени Христа доселе, является ересь Симона волхва. Она принадлежит носящим на себе имя Христово, но не правильно и нечисто и по растлению, ими произведенному, причиняет ужасные действия. Этот Симон был обманщик, а происходил из Гитфов — города, а ныне селения, в Самарии. Он принимал на себя разные виды, обольщая и уловляя волхованиями народ самарянский. Говорил о себе, что он великая Божия сила и снисшел свыше. Самарянам называл себя Отцом, а иудеям говорил, что он Сын, и хотя страдал, но не действительно, а только по видимости. Домогался благосклонности апостолов и сам, подобно другим, в числе многих крещен Филиппом. Но все, которые без него приступали к крещению в пришествие великих апостолов, по их рукоположению принимали Святого Духа. Поелику Филипп, будучи диаконом, не имел власти на рукоположение, чтобы крещенным преподавать Святого Духа; то Симон, не имея ни сердца, ни помысла правого, но одержимый каким-то «корыстолюбием и любостяжательностью», и никак не оставляя дурного своего предначинания, апостолу Петру принес деньги, чтобы он дал ему власть возложением рук сообщать многим, хотя бы за малость, и за сообщение другим Духа собрать множество денег и обогатиться.

Итак, Симон, имея разумение, расстроенное демонской прелестью магии, и сделавшись мечтательным, будучи всегда готов своим чародейством показывать варварские дела своей демонской злобы, исшедши на среду и, через прикровение именем Христовым, как бы мед примешивая к чемерице, уловленным в злотворное его заблуждение подав отраву, достоинством имени Христова причинил смерть поверившим. Будучи же по природе похотлив и по причине своих обещаний уязвляемый стыдом, обманщик сей в обольщаемых им старался вселить дурную мысль. Ибо, нашедши себе какую-то женщину — побродягу, по имени Елену, по происхождению тирянку, водит ее с собою, не показывая вида, что имеет с нею связь; но втайне срамно живя с этой женщиной, обманщик рассказывал ученикам своим некую забавную баснь, именно же, называя себя великой Божией силой, – осмеливается утверждать, что сия блудная сожительница есть Дух Святой, и ради ее то, говорил он о себе самом, сошел и он. Но на каждом небе, продолжал он, преображался я по образу Того, Кто на этом небе, чтобы утаиться мне от ангельских сил, — и низойти к Мысли, которая есть эта, так называемая, и Дух Святой и Пруник, и при посредстве которой сотворил я ангелов, ангелы же сотворили мир и людей. Она же есть та древняя Елена, из-за которой трояне и эллины вступали в брань. И сказывал на это какую-то басню, что сходящая свыше сила сама себя преображала; стихотворцы же говорили о сем иносказательно. Ибо силою свыше, которую называют Пруник и которая в других ересях называется Варвиро или Варвило, являемая красота ее привела их в воспламенение и тем послала на расхищение князей, творивших сей мир. Сами ангелы вступили за нее в войну; она же нисколько не пострадала, страстью же, какую возбудила в них к себе, довела до того, что производят они взаимное убийство себя самих. И, удерживая ее, чтобы не могла взойти в высоту, каждый пребывал с нею в каждом принимаемом ею на себя теле женского и женственного вида, между тем как она переливается из тел женских в разные тела и естества человеческого и животных и другие, чтобы они тем самым, в чем оказывают свое действие, убивая и будучи убиваемы, сим пролитием крови производили умаление себя самих, а она, собирая силы, могла потом опять взойти на небо.

Она же была и тогда при эллинах и троянах, гораздо прежде создания мира, а по сотворении мира невидимыми силами производит подобное и подобообразно. Она же и теперь со мною, и для нее низшел я, и она ожидала моего пришествия; потому что она есть Мысль, у Омира называемая Еленою. И поэтому-то Омир принужден был описать, как стоит она на столпе и при светильнике показывает эллинам злоумышление против фригиян; светильником же, как сказал я, давал разуметь указание света свыше. Посему о вымышленном у Омира деревянном коне, о котором эллины полагают, что сделан был, нарочито, обманщик сей опять говорил, что это невежество народов. И, как фригияне, ввезя его по невежеству, привлекли собственную свою гибель, так и народы, то есть род человеческий, без моего ведения, по невежеству сами на себя навлекают погибель. Но и об Афине говорил Симон, что она есть та же, так именуемая у них, Мысль; претворяя истину в свою ложь, пользуется этот лжец словами святого апостола Павла: облекитесь в броню веры, и шлем спасения, и обувь, и меч, и щит (Еф. 6, 14-17); все сие, сказанное апостолом с твердым помыслом по вере чистого обращения и по силе Божия и небесного слова, сей обманщик, с лицедейственным искусством Филистиона, превращает в смех и ни во что более. Ибо что говорит? Все сие таинственно представлял в образах Афины. Почему, говорил я прежде, указывая на бывшую при нем женщину, взятую им из Тира, соименную, Древней Елене, опять повторял свои рассказы, называя ее всякими именами — и Мыслию, и Афиною, и Еленою и иначе. Для нее, говорил он, и сошел я; ибо это написанная в Евангелии заблудшая овца (Матф. 18, 12). Да и некое изображение передал он своим последователям, как будто бы оно было его собственное; и в образе Дия поклоняются ему; а также другое изображение Елены передал своим в виде Афины, и обольщенные им поклоняются оным.