Княжья Русь - Александр Мазин

Храбрость Богуславу всегда нравилась.

– Ты – Богуслав, сын Серегея?

– Я.

– А чем докажешь?

Богуслав фыркнул: экий наглец.

– Тебе княжий знак показать или плеткой приласкать?

– Коли ты – Богуслав, то должен знать, какого цвета глаза у человека по имени Рёрех.

Ромейских слов мальчишке не хватило, но язык, на котором он говорил, был Богуславу более или менее понятен. Как-никак по-хузарски он говорил свободно.

– Глаза… Вообще-то у него один глаз. А какого он цвета, не помню. Рёрех, знаешь, не девка, чтоб ему в глаз заглядывать.

– Хорошо. – Наглого мальца ответ, похоже, устроил. – А теперь скажи, как зовут мужа твоей сестры.

– Йонах его зовут.

– Нет, ты полностью назови! – потребовал мальчишка.

– Йонах бар Машег. Довольно тебе?

– Довольно, – кивнул мальчишка. – Ты не сердись на меня, Богуслав, сын Серегея. Что мне сказали, то я и говорю.

– И кто же тебе это сказал?

Мальчишка покосился на Халила и тех, кто толпился за его спиной.

– Пусть все выйдут!

– Выйдите, – велел Богуслав.

– Но, господин…

– Полагаешь, что я не справлюсь с ребенком?

– А теперь говори, – велел Богуслав, когда они остались в комнате вдвоем.

– Меня Али зовут, – сказал мальчишка, сдернув с лавки подушку, и, усевшись на полу, скрестил ноги. – А послал меня твой брат Илла…

Мальчишка оказался не только храбрым, но еще и очень толковым. Однако, чем дольше Богуслав его слушал, тем больше мрачнел.

По словам паренька, через оцепление незаметно пройти было невозможно. Впрочем, это Богуслав знал и раньше. Хуже то, что стража Булгара отнеслась к поискам своего обидчика всерьез. Надежда на то, что к ночи всё уляжется, не оправдалась. Сам Али выскользнул наружу лишь потому, что стражники, хорошо запомнившие лицо Ильи, взглянули на Али и уверенно сказали: не он. Если бы они усомнились, Али отправился бы в яму, в которую уже бросили троих мальчиков, имевших некоторое, пусть и весьма отдаленное, сходство с Илией.

Насколько понял Али, который подслушал разговоры стражи, утром намечался повальный обыск. Али очень беспокоился за своих родичей: если у них найдут Илью…

Впрочем, до утра было еще далеко.

– Ничего, малой! – уверенно заявил Богуслав. – Иди-ка ты спать. Мы, знаешь ли, и не из таких переделок выбирались.

И Али ему поверил. Во-первых, ему очень хотелось верить, что всё кончится хорошо. Во-вторых, было в этом громадном варяге что-то такое… Заставлявшее ему верить.

И Али ушел. Спать.

А Богуслав вызвал Хватку-Халила и Кишку. Совет держать.

Думали долго. Ясно было, что силой добыть Илью – не получится. То есть прорваться на рынок и забрать его – дело нехитрое. Два десятка киевских воев раскидают сотню ленивых местных стражников запросто. А дальше? Что будет после этакого лихого наезда со здешним подворьем и его обитателями? И надо ведь как-то из города выйти. Очень сомнительно, что получится. Сейчас Илью ищут только обиженные стражники. А вот боевой наезд наверняка привлечет внимание самого эмира. А у эмира под рукой не менее двух тысяч одной только личной стражи. И вои в ней ничуть не хуже, чем киевская гридь. Эмир в свою гвардию не одних только булгар брал. Чужеземцев тоже привечал охотно. Лишь бы удал был да веры был Мохаммедовой. Платил щедро, и вои к нему шли и из Шемахи, и из самого Багдада. Были и такие, с кем даже Богуславу один на один не управиться. Хоть пеше, хоть конно. Так, во всяком случае, говорил Халил. А ему верить можно: видел в деле и киевскую дружину, и здешних багатуров.

От таких мыслей Богуслав едва не впал в уныние. Не привык он чувствовать себя слабым и незначительным.

Нечего сказать – сходил на разведку…

Думали-гадали почти до рассвета. И только с первым лучом солнца в бритую голову Хватки пришла подходящая мысль…

Глава 10

Великий Булгар

Фальшивый рус

Ночевать Али устроили как настоящего богача: на ложе с простынями. А перед этим накормили вкусно.

Разбудил Али крик муэдзина. Первым делом искупался в кадушке, что была поставлена прямо в комнате и загодя наполнена чистой водой, затем помолился Аллаху. На плеск воды появился слуга, который решительно забрал одежонку Али, а вместо нее предложил другую – непривычную, варварскую, но очень красивую, с дорогим шитьем, мягкую и удобную. Слуга же и помог Али одеться. Одежда была великовата, но больше – не меньше. Слуга поднес бронзовое зеркало, из которого на Али глянул очень важный чужеземный молодой господин с физиономией Али.

В трапезную Али провел все тот же слуга.

Здесь уже был накрыт стол и сидел старший брат Илии.

– Салям алейкум, – машинально поздоровался Али, забыв, что перед ним гяур.

– И тебе всего хорошего, – добродушно ответил варяг. – Садись, кушай, что нравится.

Понравилось Али многое. Причем даже накладывать самому не пришлось. Достаточно было показать слуге – и тот клал выбранное на большое – серебряное! – блюдо, стоявшее перед Али. А питье в кубок, замечательный шербет, слуга подливал сам.

Варяг пил вино. Али вдруг очень захотелось попробовать этот запрещенный Аллахом напиток, но он не рискнул. Вдруг Аллах обидится?

После завтрака варяг пригласил Али спуститься в небольшой сад, где под веселый плеск фонтана поведал о своем плане. В плане этом Али отводилась главная (и довольно рискованная) роль.

Если всё выйдет как задумано, и ты, и твои родичи забудете, что такое бедность, пообещал варяг.

Али хотел сказать, что его семья и так не нищая, но поглядел на шелковые подушки, покрывающие пол мраморной беседки, на цветущие розы, на плавающих в фонтане рыбок – и решил, что богатство тоже бывает разное.

– Я согласен, – сказал он. – Но, достойный господин Богуслав, тебе следовало разбудить меня раньше. Солнце восходит. Стражники вот-вот начнут искать твоего брата.

– Ничего, – успокоил его Богуслав. – Кони уже оседланы. В седле держаться умеешь?

Али снова хотел обидеться, но вспомнил, как лихо сидел на пляшущем жеребчике младший брат варяга, и ответил скромно:

– На землю не упаду.

– Вот и ладно, – заключил Богуслав. – Пошли в конюшню.

Спустя некоторое время из ворот выехала небольшая кавалькада. Сам Богуслав, Хватко-Халил в зеленой чалме (Вот уж не знал Али, что он – хаджи[26]. Знал бы – проявил бы куда больше уважения), Али, сын Ахмеда, в богатой одежде, при оружии, похожий сам на себя не больше, чем осел водовоза на породистого арабского жеребенка, трое гридней и трое рабов на ослах – везти то, что купят на рынке господа.