Тайна голландской туфли. Тайна испанского мыса - Эллери Куин

— Это толстую такую? — Старик покачал головой. — Не. — И, даже не взглянув на них, продолжил свое занятие.

Они направились прямо в комнату миссис Констебль. На стук Эллери никто не ответил, и он, толкнув дверь, вошел в комнату. В ней царил беспорядок: постель была разобрана и смята, халат грудой валялся на полу у двери, пепельница на ночном столике была заполнена окурками. Они молча переглянулись и вышли из комнаты.

— Куда, черт возьми, она подевалась? — громыхнул Молей, стараясь не смотреть в глаза Эллери.

— Черт возьми, кто? — спросил вкрадчивый баритон, и, обернувшись, они увидели судью Маклина, который стоял посреди коридора напротив лестничной площадки.

— Миссис Констебль! Ты ее не видел? — резко спросил Эллери.

— Разумеется, видел. А что случилось?

— Надеюсь, что ничего. Где?

Пожилой джентльмен посмотрел на них:

— На другой стороне мыса. Всего несколько минут назад. Я был там на поле для гольфа, прогуливался, знаете ли. Я видел, как она сидела на самом краю скалы, со свешенными вниз ногами, пристально глядя на море. С северной стороны. Бедняжка показалась мне ужасно одинокой. Она даже не повернула головы, как если бы не слышала меня. Все смотрела на воду. Так что я оставил ее со своими мыслями и…

Но Эллери уже мчался по коридору к лестнице.

Они торопливо поднялись вверх по крутым ступеням, высеченным в голой скале. Эллери впереди, инспектор Молей, пыхтя, за ним. Старый судья Маклин, тяжело дыша, замыкал шествие. Северная часть Испанского мыса представляла собой все ту же плоскую поверхность, но деревья и кустарники встречались здесь чаще, чем на южной стороне, а почва имела более мягкий и зеленый покров, выдававший труды человека. Когда они достигли вершины ступеней, судья Маклин показал прямо вперед. Они бросились в указанном направлении, пробираясь сквозь заросли деревьев, выскочили на открытое пространство и остановились… Здесь никого не было.

— Странно, — удивился судья. — Может, она ушла…

— Разделяемся, — быстро приказал Эллери. — Мы должны ее найти.

— Но…

— Делайте, что я говорю!

В небе появились фиолетовые прожилки; начинало смеркаться.

Они прокладывали путь поодиночке, через середину семерного сегмента мыса, гуще всего поросшего лесом. Время от времени кто-нибудь выскакивал на открытое пространство, оглядывался по сторонам и бросался обратно в лес.

Роза Годфри устало возвращалась с поля для гольфа, направляясь в сторону моря, с ее плеча свисала сумка со спортивными принадлежностями. Она устала, и ее волосы шаловливо трепал ветер.

Неожиданно она остановилась. Ей показалось, будто бы впереди, у самого края скалы, мелькнуло что-то белое. Не раздумывая, девушка повернула обратно и укрылась в соседней рощице. Ей хотелось побыть одной. Было в вечернем небе и подступающих волнах моря нечто такое, что внушало ей отвращение к человеческому обществу.

Эрли Корт прогуливался за шестой меткой для игры в гольф, блуждая взглядом по окрестностям.

Миссис Констебль сидела на поросшем травой краю скалы, свесив вниз толстые ноги. Она низко опустила голову, положив подбородок едва ли не на грудь. Ее остекленевшие глаза неотрывно смотрели на море внизу.

Немного погодя она взялась пухлыми руками за самый край и подвинулась в сторону моря, откинувшись назад. Ее зад проехался по поросшим травой камням, и она едва не соскользнула вниз. Затем она подтянула ноги наверх и поднялась во весь рост на самом краю пропасти.

Ее глаза по-прежнему не отрывались от моря.

Она смотрела на рябь морской воды, носки ее туфель на дюйм выступали за край скалы. Ветер колыхал низ ее платья. Она стояла, не двигаясь, словно статуя на фоне темного неба; и только ее платье развевалось на ветру.

Эллери Квин выскочил из лесу бог знает в который раз. Его глаза устали от напряженного вглядывания. Сердце сжималось от мрачного предчувствия, в животе залегла свинцовая тяжесть. Он ускорил шаг.

Миссис Констебль только что стояла на краю пропасти, глядя на море. И тут же ее не стало.

Трудно было сказать, что случилось. Она взмахнула руками, и из ее горла вырвался сдавленный, хриплый звук, расколовший вечерний воздух. Она исчезла бесследно, как если бы сама мать-земля поглотила ее.

В полумраке сумерек это выглядело как нечто волшебное. Волшебное и зловещее. Если бы даже солнце стремительно выкатилось снова из-за горизонта и море, мерцая, мгновенно исчезло, это и то не могло бы выглядеть более зловещим. Она исчезла как облачко дыма…

Эллери выбрался из леса и остановился.

Почти у самого края пропасти, распластавшись ничком, лежала женщина. Ее лицо уткнулось в ладони, плечи вздрагивали.

Мужчина в бриджах стоял в шаге от обрыва, упершись руками в бока. Рядом валялась сумка с клюшками для гольфа.

Позади послышался хруст, и Эллери, обернувшись, увидел вышедшего из леса инспектора Молея.

— Вы слышали это? — хрипло крикнул инспектор. — Крик…

— Слышал, — со странным вздохом ответил Эллери.

— Кто… — Увидев мужчину и женщину, инспектор нахмурился и принял набычившийся вид. — Эй! — крикнул он.

Мужчина не обернулся, а женщина не подняла головы.

— Слишком поздно? — спросил обеспокоенный голос, и судья Маклин дотронулся до плеча Эллери. — Что случилось?

— Несчастная дурочка, — негромко произнес Эллери. И, не ответив на вопрос, направился к краю скалы.

Молей не сводил глаз с лежащей женщины; это была Роза Годфри. Стоявший рядом с нею блондин оказался Эрли Кортом.

— Кто кричал?

Никто из них даже не шевельнулся.

— Где миссис Констебль? — прохрипел инспектор.

Корт неожиданно поежился и обернулся. Его лицо было серым и влажным от испарины. Он опустился на колени рядом с Розой и погладил ее по темным волосам.

— Все хорошо, Роза, — печально проговорил он. — Все хорошо.

Трое мужчин подошли к самому краю обрыва. Что-то белое мягко покачивалось в шести футах под ними. Эллери, почувствовав подступившую тошноту, наклонился вперед и высунул голову за край пропасти.

Миссис Констебль распласталась лицом вверх в пенившейся воде у подножия обрывистой скалы, на одном из острых осколков, торчащих из ее основания. Ее растрепавшиеся длинные волосы, платье и ноги колыхались. Вода вокруг стала красной от крови. Боже правый, она походила на жирную устрицу, которую сбросили с высоты, дабы расщепить о камень.

Глава 12

Привилегия умереть тихо — это все равно что кануть в забвение. Насильственная смерть мгновенно придает peu de chose[14] скандальную значимость, превращая банальное событие в нечто из ряда вон выходящее. Со смертью Лаура Констебль обрела всю ту славу, которую она с таким трудом пыталась избежать при жизни. Ее разбитое тело попало в центр внимания бесцеремонных глаз полиции и прессы. Одним коротким прыжком с поросшей травой скалы на серые камни в чернеющей воде она достигла той значимости, которая в современном мире новостей сходит за бессмертие.

Прибыли мужчины, прибыли женщины. Объективы камер уставились на ее некрасивое тело, окончательно изуродованное после падения на острие скалы. Карандаши царапали неразборчивые слова. Телефоны резко выплевывали односложные высказывания. Костлявый коронер осквернил равнодушными, давно привычными к подобной работе пальцами толстую синеватую плоть покойной. Каким-то таинственным образом исчез клочок ее платья, оторванный кем-то, чья жадность к сенсации переступила нравственные пределы дозволенного.

Среди всего этого сумасшествия инспектор Молей расхаживал молча, глядя в землю, что не давало возможности прочесть его мысли. Он позволил репортерам подойти к телу, осмотреть северную часть мыса и окровавленный камень. Его подчиненные носились как очумелые куры, начисто сбитые с толку поворотом событий. Семейство Годфри, Корт и Мунны сбились в кучу в патио, позируя в ошеломлении перед алчными фотографами и механически отвечая на вопросы. Один из подчиненных Молея отыскал городской адрес миссис Констебль и послал телеграмму ее сыну; Эллери, помня отчаянный голос убитой, посоветовал не пытаться найти ее мужа. Случилось все, и в то же время не случилось ничего. Это был просто кошмар.

Газетчики окружили Молея.

— Что за фокус, инспектор?

Молей хмыкнул.

— Кто это сделал? Может, это был Корт? Это самоубийство или убийство, шеф? Есть ли связь между этой дамочкой и Марко? Говорят, она была его любовница; это правда, инспектор? Ну же, инспектор, пролейте свет. Во всей этой свистопляске вы не сказали нам ни слова.