Волк среди волков - Ханс Фаллада

Она чмокнула его, хотел он того или нет, и вышла из комнаты почти веселая, почти довольная.

Управляющему Мейеру недолго пришлось ждать, чтобы Аманда увела барышню с ее сторожевого поста. Он только мельком выглянул в окно в лунную ночь и, убедившись, что никого нет, включил свет. Будучи лишен всякой фантазии, он никак не мог представить себе грозившую ему опасность. Ведь до сих пор в его жизни все шло без сучка, без задоринки. Толстокожим легко жить… Все должно хорошо кончиться и теперь.

В сущности не такая уж плохая перспектива — пожить на чужой счет, а относительно будущего у него вдруг наметились даже кое-какие планы! Такой лейтенант может очень и очень пригодиться!

Сегодня ночью, до того как отсюда выкатываться, он должен еще кое-что сделать. В самом деле, надо поторапливаться. Но пока что ему еще трудно, голова еще совсем дурная, да и напялить на себя городскую одежду, верхнюю рубашку, воротничок и галстук — тоже не так-то легко. Его трясет озноб. «Верно, от эфира, — решает Мейер. — От вина меня еще никогда не трясло! Вот дерьмо!»

Вздыхая, принимается он за укладку. Уже одно это — нелегкая задача: надо отыскать в разгромленной, неприбранной комнате все свои пожитки, изгаженные и перемятые, и запихать их в два чемодана. Он их привез с собой, в Нейлоэ он ничем не обзавелся, значит, и сейчас все вещи должны войти. После долгого тисканья, комканья и надавливания ему, наконец, удается запереть чемоданы и затянуть ремни, — его следующей возлюбленной, которая все это потом будет стирать да гладить, не позавидуешь.

Интересно, сколько денег принесет ему Мандхен? Хорошая девчонка, эта Мандхен, задается немножко, а вообще очень мила! Ну, много она не принесет, много денег теперь на грузовике везти надо. Но в качестве аванса — сойдет и это.

Вдруг Мейер разражается бранью, он замечает, что стоит посреди комнаты в одних носках, а башмаки-то в чемодане. А, сволочь! Он так привык, одеваясь, залезать в высокие сапоги, что совсем забыл о башмаках. Конечно, к городскому костюму он наденет остроносые оранжевые полуботинки-танго. Вот только, в каком они чемодане?! Увидев в первом чемодане сапоги, он на миг предается сомнениям — все-таки до Грюнова не близкий путь, с двумя чемоданами в лапах будет не легко, да и полуботинки-танго ему тесноваты. Но мысль о том, что он предстанет перед грюновскими девушками в городском костюме и сапогах — решает вопрос: нет, надо надеть полуботинки!

Конечно, полуботинки оказываются только во втором чемодане. Они налезают с некоторым трудом. «Разойдутся на ходу!» — утешает себя Мейер.

После этого Губан шествует в контору, извлекает из ящиков и папок свои бумаги. На билет страховой кассы он предусмотрительно наклеивает марки за полгода вперед. Марок здесь много, и если они потом потеряют цену, тоже не беда.

Затем, тщательно обдумав, сочиняет справку для полиции о выезде. В ней значится, что господин Мейер «едет по своим делам». Внизу он ставит печать уполномоченного по имению: так, теперь и это в порядке.

Поразмыслив, Мейер решает, что двойной шов — крепче, и пишет себе вторую справку. Мейер превращается в Шмидта, — извиняюсь, — в фон Шмидта. Ганс фон Шмидт, администратор, тоже «едет по своим делам». «Так! Ну-ка, олухи, а теперь найдите меня!»

Мейер осклабился, очень довольный. Приятное сознание своей замечательной хитрости изгоняет из головы тяжесть и боль. Хорошая это штука — быть хитрее других и водить их за нос. Желаю успеха!

Мейер откидывает крышку пишущей машинки и начинает печатать себе удостоверение на бланке управления Нейлоэ. Конечно, он чудо-управляющий, перл, все знает, все может, все делает — и к тому же — честен, надежен, трудолюбив! Приятно видеть это написанным черным по белому! Из удостоверения возникает образ Мейера, с каким Мейер охотно познакомился бы, каким Мейер охотно был бы, образ безупречного, работящего Мейера, с блестящим, многообещающим будущим, Мейера, прямо созданного для административной деятельности, словом, Мейера из Мейеров!

Пожалуй, свидетельство он накатал уж слишком хвалебное, — непонятно, как можно было отпустить такого управляющего, его надо было держать у себя до конца своих дней! Однако сметливый, мудрый, хитрый Мейер и тут придумывает выход: «Ввиду истечения срока аренды», — пишет он, — видите, тут не может быть никаких вопросов у нового начальства к старому… Ввиду истечения срока аренды неизвестно, куда он выехал. А теперь надо приложить печать управления и подпись: Иоахим фон Праквиц, ротмистр в отставке и арендатор имения, затем печать уполномоченного, — при удостоверении подписи лишняя печать не повредит. Здорово выглядит — на него попадется самая опытная лисица!

«А теперь — бумаги в бумажник, запас гербовых марок тоже туда сунем, марки всегда пригодятся — зачем им валяться здесь! Несгораемый шкаф скрипит не очень громко. Как известно, деньжат там не слишком много, но на первое время хватит. Да если Мандхен еще поусердствует и подсыплет, я месяц-два поживу в свое удовольствие! Господи, прямо толстяком стал, справа бумаги, слева деньги — а грудь, грудь колесом, вот что надо иметь, дитя мое! Грудь колесом — новейшая мода, впрочем, вовсе нет! Но на мой взгляд это всегда красиво. Ну, еще несгораемый шкаф запереть, так приличнее будет выглядеть завтра утром…»

— Нет, не запирайте, дорогой! Всегда оставляйте настежь, молодой человек, так приличнее… И ротмистр прямо с утра будет в курсе… раздается с порога голос лейтенанта.

На миг лицо Мейера искажается, но действительно только на миг.

— Как захочу, так и сделаю, — отвечает он дерзко и запирает шкаф. — Да и вам, собственно, незачем шляться сюда ночью. Вы и так уж сперли у меня из комнаты письмо.

— Юноша! — останавливает его лейтенант угрожающим тоном и делает два шага к Мейеру. Даже он растерялся от такого невообразимого нахальства. Юноша, вы видите вот это?

— Разумеется, я вижу эту штуковину, — заявляет Мейер, и только легкая дрожь в голосе выдает, как ему жутко от лицезрения пистолета. — И я бы мог вооружиться этакой пушкой, их в ящике хоть завались. Да мне всегда кажется — обойдусь и без нее. Я ведь знал, что вы придете! — добавляет он хвастливо.

— Знали, говорите? — тихо произносит лейтенант и внимательно вглядывается в стоящего перед ним безобразного, наглого коротышку.

— Заговорщиком заделались?.. Решили путч устроить? — издевается Мейер, он снова уверен в себе и смотрит на лейтенанта свысока. — И вы так и не заметили, что, когда вы в моей комнате рылись, тут, за стенкой, в конторе, все время стояла одна девушка, и она все слышала, о чем вы с Вайо беседовали — да, вы удивлены?

— Так. — Тон у лейтенанта очень спокойный. — Значит, здесь была спрятана девушка? А где эта девушка сейчас? Опять в комнате рядом?

— Нет! — бесстрашно отвечает Мейер. — Теперь нет. Мы совсем одни, будьте как дома. Ваша невеста и моя невеста пошли погулять. Но вы, конечно, представляете, — добавляет он предостерегающе в ответ на невольный жест лейтенанта, — что моя девушка завтра будет рассказывать, если со мной случится какая-нибудь неприятность! Или вы собираетесь застрелить нас обоих? — бесстрашно замечает он, радуясь своей дерзости, и смеется.

Лейтенант с размаху садится в кресло, закидывает ногу на ногу — он в коричневых крагах — и сосредоточенно раскуривает сигарету.

— Вы, юноша, не дурак, — замечает он. — Вопрос о том, не слишком ли вы уж хитры… Осмелюсь узнать, каковы ваши планы?

— Это, пожалуйста! — заявляет Мейер с готовностью. Убедив лейтенанта, что умнее с ним не связываться, Мейер желает только одного — мирно с ним расстаться.

— Я отсюда смываюсь! — заявляет он. — Уже пошабашил — да вы видели только что, перед шкафом… — Он смотрит на лейтенанта, но лицо у того неподвижно.

— Это мое полное право — взять деньги. Во-первых, мне еще полагается жалованье, а потом, как вы думаете, ведь он же какие-то гроши несчастные мне платит с этим падением курса! Так что, если я себе немного и возьму, это еще далеко не все, что ротмистр украл у меня.

Он вопросительно смотрит на лейтенанта, словно ища подтверждения.

Но тот замечает лишь:

— Это меня не интересует. Куда же вы направляетесь?

— Куда-нибудь подальше, — смеется Мейер. — По-моему, в этой местности становится неуютно. Ну, скажем, в Силезию или в Мекленбург…

— Так-так, — бормочет лейтенант. — Очень разумно. Силезия — это неплохо. А куда вы сейчас направляетесь?

— Сейчас?

— Ну да. — В голосе лейтенанта слышится нетерпение. — Что вы завтра выедете не из уездного города, где вас всякая собака знает, это же ясно. Так куда вы сейчас направляетесь?

— Сейчас? Да просто в одну деревню… здесь, поблизости.

— Так, в одну деревню? В какую же именно?