Первый человек в Риме. Том 1 - Колин Маккалоу

«Пока не настали худшие времена…»

«Но для меня любые времена – худшие» – подумала Ливия. Однако вслух этого не сказала.

ГЛАВА IV

Публий Рутилий Руф писал Гаю Марию в июне, до того как новость о захвате Югурты и об окончании войны в Африке достигла Рима:

«У нас выдалась тяжелая зима и довольно напряженная весна. Германцы, определенно, надвигаются. Они направляются на юг, в нашу провинцию на реке Родан. Мы получили срочные письма от наших гальских союзников Эдвана, в которых говорилось, что их непрошенные гости, германцы, собираются двинуть дальше. А потом в апреле прибыл первый из посланцев Эдвана, чтобы сообщить, что германцы опустошили их зернохранилища и загрузили хлебом свои повозки. Однако они заявили, будто направляются в Испанию. И те в Сенате, кто отрицает германскую угрозу, быстро распространили эту новость.

К счастью, Скавр не из их числа, и Гней Домиций Агенобарб – тоже. Вскоре после того, как Гай Маллий и я вступили в должность консулов, образовалась сильная группировка, требующая набрать новую армию на случай неожиданного нападения, и Гней Маллий издал приказ собрать шесть новых легионов.»

'Рутилий Руф вдруг заметил, что напрягся, будто в ожидании гневной тирады Мария, и грустно улыбнулся.

«Да, я знаю, знаю! Попридержи свой нрав, Гай Марий, и позволь мне изложить свое дело, прежде чем топтать меня! Поделом бы! Это я должен был набирать новую армию и командовать ею. Я – старший консул, у меня за плечами долгая и успешная военная карьера, и сейчас я даже наслаждаюсь некоторой славой, потому что мой учебник по военному искусству наконец-то издали. В то время как мой юный коллега, Гней Маллий, совершенный новичок в этом деле.

А все – твоя вина! Наша с тобой дружба всем известна, а твои враги в Сенате – я думаю, не раньше, чем Рим падет под нашествием германцев – будут благосклонны к тебе и твоим сподвижникам.

И вот, Метелл Свинячий Пятачок встал и произнес пламенную речь, целью которой было доказать, что я слишком стар, чтобы возглавить армию и что мои – несомненные – способности будут использованы лучше, если я останусь в Риме. Сенаторы последовали за ним, как овцы за пастухом, который ведет их на живодерню, и приняли необходимые указы. Почему я не боролся? О, Гай Марий, я – не ты! У меня нет ни твоей ненависти к ним, ни твоей феноменальной энергии. Поэтому я утешился тем, что добился, чтобы Гнею Маллию придали несколько действительно опытных и способных легатов. Хотя бы это… У него есть поддержка в лице Марка Аврелия Скавра – да, я сказал «Аврелия», а не Эмилий. Единственное, что у него общего с нашим уважаемым принцепсом – имя. Тем не менее, я предполагаю, что военные таланты его выше, чем у Скавра. По крайней мере – ради Рима и ради Гнея Маллия! – я на это надеюсь.

Гней Маллий справился неплохо. К концу апреля, когда пришла весть о том, что германцы направляются на юг, Гней Маллий имел шесть легионов, состоящих только из римской и латинской знати. Но затем прибыла делегация от Эдвана, и впервые Сенат получил точные сведения о количестве наступающих германцев. Мы узнали, например, что варвары, которые убили Луция Кассия в Аквитании – по нашим сведениям, их было около четверти миллиона – составили бы только треть нынешнего полчища, если не меньше. Так, если верить Эдвану, сейчас к галльскому побережью на Средиземном море движется около восьмиста тысяч германских воинов, женщин и детей. Озадачивает, не правда ли?

Сенат разрешил Гнею Маллию набрать еще четыре легиона, чтобы увеличить его силы до десяти легионов плюс пять тысяч конников. После этого весть о германцах облетела всю Италию, хоть Сенат и пытался всех успокоить. Мы очень, очень встревожены. И особенно – тем, что до сих пор не одержали над германцами ни одной победы. Со времен Нарбо наша история стала историей поражений. А есть и такие – особенно много их среди простых людей – кто говорит, что наше знаменитое изречение, будто шесть хороших римских легионов могут победить четверть миллиона недисциплинированных варваров, смахивает на фантазию…

Да, Гай Марий, Италия напугана! И я не виню ее за это.

Мне кажется, что из-за всеобщего страха несколько наших итальянских союзников пересмотрели свою политику последних лет и добровольно пополнили отряды Гнея Маллия. Самниты прислали легион легковооруженной пехоты, а марсы – замечательный пехотный легион римского образца. Прибыл и легион из Умбрии, Этрурии и Пицена. Поэтому – можешь себе представить – наши полководцы похожи на кота на рыбалке: самодовольны и самоуверенны. Из четырех дополнительных легионов три оплачиваются и содержатся итальянскими союзниками.

Это все, что есть хорошего. Есть и плохое. Нам катастрофически не хватает центурионов. А это значит, что ни один из отрядов знати не прошел надлежащего обучения. А один, только что созданный, и вовсе не обучен. Его легат Аврелий предложил Гнею Маллию разделить опытных центурионов поровну между семью легионами знати. Следовательно, в любом легионе только не более сорока процентов центурионов будут иметь боевое крещение. У нас хорошие опытные трибуны, но не мне тебе говорить, что именно на центурионах держатся и центурии, и когорты.

Говоря откровенно, я боюсь, чем это кончится. Гней Маллий – неплохой парень, но не думаю, что он справится с германцами. Он и сам в конце мая встал в Сенате и сказал, что не уверен, будут ли воины знать, что им делать на поле боя! Всегда найдутся среди солдат такие, кто не знает, что делать на поле боя, но никто не встает и не говорит об этом в Сенате!

И что же сделал Сенат? Послал приказ Квинту Сципиону в Нарбо немедленно передислоцировать армию к Родану и воссоединиться с армией Гнея Маллия, когда она достигнет Родана. Один лишь раз Сенат не мешкал – послание отправили конным курьером, который добрался из Рима до Нарбо меньше, чем за две недели. Не замедлил с ответом и Квинт Сервилий. Мы получили его вчера. И что это был за ответ!

Естественно, приказы Сената гласили, что Квинт Сципион будет подчиняться сам и подчинит свои войска консулу. Прошлогодний консул, возможно, имеет свои права. Но в любом совместном деле последнее слово – за консулом нынешнего года.

О, Гай Марий! Это не очень-то понравилось Квинту Сципиону! Неужели Сенат и впрямь надеялся, что он – патриций Сервилий, прямой потомок Гая Сервилия Ахалы, спасителя Рима – подчинится выскочке, у которого в доме нет ни одной маски предков; человеку, который попал в консулы только потому, что на выборах не нашлось ни одной кандидатуры выше его по происхождению?» Ну и консулы, ну и консулы! «– сказал Квинт Сципион. Да, клянусь тебе, так и сказал! В годы его правления кандидаты заслуживали уважения, а нынче лучшее, что мог выбрать Рим – это разбитый, старый, не шибко знатный гражданин /я/ и самонадеянный выскочка, у которого денег больше, чем вкуса /Гней Маллий/. Вот чем заканчивалось письмо Сципиона. Он, конечно, сразу отправился к Родану – но ко времени его прибытия ожидает увидеть там гонца от Сената с новостью о том, что главнокомандующим будет он. Если Гней Маллий станет действовать под его началом, то – в этом Сципион уверен – все пройдет великолепно.»

Руки Руфа задрожали. Он со вздохом отложил ручку и начал массировать пальцы. Нахмурившись, он смотрел в никуда. Вскоре веки его начали слипаться, голова упала на грудь, он задремал: когда проснулся, будто от толчка, руке полегчало, и он снова вернулся к письму.

«О, какое длинное, длинное письмо! Но кто еще расскажет тебе о том, что происходит! А тебе нужно это знать. Письмо Квинта Сципиона было адресовано скорее принцепсу Скавру, чем мне, а ты, безусловно, сам знаешь, каков наш любимец Марк Эмилий Скавр! Он целиком зачитал это ужасное письмо в Сенате – и с явным удовольствием. У него просто слюнки текли! Пустили козла в огород… Были и побагровевшие лица, и тумаки, и шумная ссора между Гнеем Маллием и Метеллом Свинячим Пятачком, которую я прервал, кликнув ликторов. Это не понравилось Скавру. О, какие воинственные мухи! Жаль, что нельзя было сохранить их пыл и направить это самое ядовитое оружие, которое только может изобрести Рим, на германцев. Оно смело бы варваров!

В результате Квинта Сципиона действительно будет ждать на берегах Родана курьер. Но новые приказы – не лучше прежних. Он обязан подчиниться законно избранному консулу, Гнею Маллию Максиму. Какая жалость, что этот идиот унаследовал имя Максим, не так ли? Похоже на самовольное награждение себя лавровым венком, после того, как тебя спасли твои подчиненные, а не ты их. Если ты не Фабий, имя «Максим» звучит весьма дерзко. Конечно, он пользуется славой своей великой прабабки, Фабии Максимы, как и дед его. Но вот отец – никогда. И я сомневаюсь в правдивости этой истории о Фабии Максиме.

Как бы то ни было, здесь я чувствую себя боевым конем на пастбище. Мне хочется оказаться на месте Гнея Маллия, и в то же время беспокоит решение других первостепенных проблем. Например, сможем ли мы в этом году наполнить государственные зернохранилища после того, как оплатим вооружение семи новых легионов знати. Веришь ли – когда весь Рим говорит о германцах, Сенат восемь дней обсуждал этот вопрос! От этого можно сойти с ума!