Избранные произведения - Александр Хьелланн

— Я со своей стороны возражал бы против лимитирования производства, — сказал профессор Левдал. — Во-первых, потому, что необходимо считаться с интересами рабочих, честно трудившихся на предприятии, а во-вторых, потому, что я ни в какой мере не разделяю опасений господина председателя. Я охотно признаю, что оборудование обошлось нам дороговато, что многие расходы, которые вначале были полезны, позже оказались ненужными, обременительными. Я признаю и многое другое. Но я ни минуты не сомневаюсь и том, что если управлять «Фортуной» со знанием дела и с разумной бережливостью, она окажется если не золотым прииском, то уж во всяком случае солидным предприятием, и можно надеяться, что акционеры будут благословлять его так же, как сейчас благословляет город.

Все присутствующие ожидали, что теперь консул Вит внесет предложение о значительном сокращении годового оклада управляющему Мордтману. Но прежде чем консул успел заговорить, молодой человек взял слово; он был специально приглашен на это заседание дирекции.

— Господа! — легко и непринужденно сказал Микал Мордтман. — Меня в известной мере даже радует, что обсуждение вопроса на сегодняшнем собрании приняло именно такое направление. Это облегчит мне задачу высказать то, что я думаю. Я сам с огорчением следил за снижением цен, и, не впадая в панику, я все же предвидел, что в настоящий момент, да и на ближайшее будущее всякого рода экономия имеет чрезвычайно важное значение для судьбы нашего предприятия. Я стал тщательно обдумывать, что является для нас обузой, без чего можно обойтись, каких работников можно уволить, и нашел, что самая бесполезная, самая ненужная должность, господа, — это должность, которую занимаю я!

Члены правления удивленно переглянулись, а он продолжал с приятнейшей улыбкой:

— Да, именно так, господа! Если в первые месяцы организации предприятия я был, осмелюсь сказать, необходим, то теперь я стал бесполезен. Теперь работа налажена, специалисты, рабочие обучены, конторский персонал подобран удачно. Затем необходимо учесть еще и то обстоятельство, что дирекция, члены правления — всё люди опытные, знающие, я бы сказал, самые выдающиеся промышленники нашего города. Поэтому я уже давно собирался внести предложение о сокращении занимаемой мною должности; часть моих обязанностей можно передать господину Маркуссену, а управление предприятием должна взять на себя полностью уважаемая дирекция. Но я не торопился заявить об этом. Причины тому были разные: во-первых, нужно все же сделать над собою какое-то усилие, чтобы решиться открыто признать свою бесполезность, во-вторых, я не могу отрицать (впрочем, это вполне понятно!) — мне трудно расстаться с предприятием, с делом, которое я полюбил, и притом, господа, жаль расстаться с общей нашей работой, которая доставляла нам всем много радости.

Наступила пауза. Консул Вит был очень доволен таким оборотом дела и улыбался, поглядывая на профессора Левдала; но председатель Кристенсен потер свой большой нос, провел рукой по глазам и недоверчиво посмотрел на Мордтмана.

В сущности, профессор Левдал был первым, кто затеял в дирекции небольшой заговор, чтобы добиться отставки Мордтмана. И вдруг сам Мордтман совершенно добровольно, без всякого нажима со стороны, заговорил об этом же самом. Нет! Тут кроется какая-то хитрость!

— Я, как председатель, не могу согласиться, во всяком случае без более основательной мотивировки, не могу согласиться с тем, что господин Мордтман, как управляющий, вдруг, так сказать, внезапно оказался совершенно бесполезным! Должно все же пройти какое-то время…

— Простите, господин председатель, по семейным обстоятельствам я как раз хотел просить уважаемую дирекцию разрешить мне уйти с моего поста к рождеству.

— Уже к рождеству?.. — Председатель задумался еще более.

— Мы, конечно, сразу почувствуем отсутствие такого умелого и опытного управляющего, но если господин Мордтман желает этого сам, то мы, конечно… — начал консул Вит.

Профессор продолжил его мысль:

— Мы, конечно, вынуждены приложить все меры к тому, чтобы пойти ему навстречу, как нам ни грустно…

— Но задумались ли господа члены правления о том, сколько ответственности и сколько работы они примут на себя с того момента, как управляющего на предприятии вдруг не станет? — спросил Кристенсен. — Я, например, со своей стороны заявляю, что в таком случае я не решаюсь оставаться на своем посту: это мне уже не по силам.

Резким движением большой белой руки он провел по лицу и внимательно взглянул на окружающих, вполне уверенный, что все, как обычно, станут творить о его незаменимости.

Но профессор Левдал пришел всем на помощь, сухо и четко заявив:

— Если дело идет об интересах предприятия, мне кажется, я могу без преувеличения утверждать, что каждый из нас с радостью приложит все усилия, чтобы выполнить свои обязанности.

Кристенсен заколебался. До сих пор он безоговорочно считался первым в немногочисленной касте, занимавшей ведущие посты во всех дирекциях и правлениях города. Радость всей его жизни состояла в том, чтобы проводить совещания, собрания, выносить решения и слушать свой собственный мягкий бас, рокотавший хорошо обдуманные, округленные и немножко высокопарные фразы.

До сих пор считалось, что он обладал исключительным тактом в ведении дел. Его большой мягкий нос вынюхивал опасность на очень далеком расстоянии. И теперь, внимательно посмотрев на Мордтмана, он принял решение и сказал:

— Я не хочу преувеличивать степень моей значительности и полезности. Но, поскольку теперь этот пост мне уже не по силам, прошу вас, господа, избрать сейчас нового председателя.

Все сидящие вокруг стола начали в недоумении перешептываться, но Кристенсен повторил:

— Да, именно так! Я настоятельно прошу вас об этом, господа. Здоровье мое, как все вы знаете, не из крепких, а растущие потребности нашего города, по мере его развития, накладывают много обязательств на… на более передовых из его обитателей. Притом я должен заявить, что не настолько уж сведущ…

— О! Господин председатель! — с улыбкой воскликнули некоторые члены правления.

— Нет! Нет! Я говорю совершенно серьезно! Это так! В сущности, место мое может занять любой из вас, кто разбирается во всей этой алхимии. Вот, например, господин профессор Левдал. Если только он пожелает принять пост председателя правления, я ничуть не сомневаюсь в том, что общее собрание охотно поддержит мое предложение.

— Господа! — начал профессор. — Почти все вы знаете, что я больше интересуюсь наукой, чем коммерческими делами. Вначале я полагал своей задачей помочь дирекции упрочить и развить предприятие, которое в будущем может обеспечить счастье и благополучие многих наших горожан. Но позже как-то само собою случилось, что я полюбил это предприятие, и если бы настали трудные времена, я, право, охотно предложил бы и свою старую спину, чтобы поддержать его. Но, господа, я стар! Я не смогу, как господин Мордтман, летать с фабрики в город и обратно по нескольку раз в день…

— Безусловно! Господину профессору можно бы назначить помощника…

— Простите! Я не хочу быть навязчивым, — сказал Микал Мордтман. — Но, насколько нам всем известно, у господина профессора есть сын, который совсем недавно сдал последние экзамены на юридическом факультете. Пост, о котором сейчас упомянули, очень подходит для молодого человека, кандидата прав, именно как начало карьеры. Я уверен, что его юридическое образование во многих отношениях будет весьма полезно для нашего предприятия…

Профессор Левдал смутился: второй раз сегодня этот Мордтман угадал самые сокровенные его желания; именно такого оборота дел он и хотел; но он заранее готовился к противодействию, ко многим мелким интригам. И вот в одно мгновенье все устроилось, и притом по инициативе того человека, от которого он хотел избавиться.

Быстро и почти без дебатов было решено предложить общему собранию акционеров санкционировать следующие изменения: пост управляющего упраздняется, а члены правления с профессором Левдалом во главе принимают на себя непосредственное руководство предприятием. Председателю правления предоставляется право по своему усмотрению выбрать себе помощника, оклад которого будет установлен общим собранием.

Когда они вышли на улицу, консул Вит пожал руку профессору и, улыбаясь, поздравил его с благополучным разрешением вопроса.

— Но понимаете ли вы, Левдал, что случилось с Мордтманом? Мы ведь все полагали, что он будет руками и ногами цепляться за это место! Вероятно, он почувствовал отрицательное отношение к себе членов правления.

— Возможно, — рассеянно отвечал профессор. Но, простившись с консулом, он еще некоторое время стоял перед своим домом и смотрел в конец узенькой улицы, где вдали черные трубы «Фортуны» четко обрисовывались на фоне вечернего неба.