Криптономикон, часть 2 - Нил Стивенсон

Это не значит, что Рэнди не смеет открыть эти файлы; он просто не решается вывести их на экран. Различие принципиальное. «Ордо» в состоянии читать зашифрованные файлы с диска. Может писать их в память. Может расшифровать их, записать в другую область памяти и оставить там навсегда, а люди за стеной так ничего и не узнают. Однако, как только Рэнди велит компьютеру показать информацию на экране, перехваты «Аретузы» станут доступны тем, кто его прослушивает, а уж дальше эти ребята сами в два счета взломают шифр.

Самое смешное и любопытное, что Рэнди не обязательно смотреть на перехваты, чтобы с ними работать. Пока они в памяти компьютера, он может подвергнуть их любому методу криптоанализа из приведенных в «Криптономиконе».

Он начинает набивать строчки на языке, который называется Perl. Это язык программирования, полезный, чтобы автоматизировать часто повторяющиеся задачи. В корневом каталоге компьютера, работающего под UNlX'oM, хранятся десятки тысяч разных файлов, по большей части в текстовом формате. Есть множество программ, чтобы эти тексты открывать, выводить на экран, редактировать. Рэнди хочет написать программку на языке Perl, которая будет выбирать случайные файлы, показывать их в произвольно расположенных окнах различного размера, перелистывать некоторое время, потом закрывать. Если запустить ее с большой скоростью, окна будут выскакивать по всему экрану нескончаемым фейерверком прямоугольников. Если использовать эту программу в качестве фона, вместо темно-синего, они будут под тем окном, в котором Рэнди работает. Те, кто за ним следит, замучаются разбираться. Особенно если написать программу, которая будет все время менять форму и положение рабочего окна.

Открывать перехваты «Аретузы» в окне — идиотизм, этого он делать не будет. Однако можно использовать фоновую программу, чтобы скрыть свою работу над расшифровкой. Впрочем, написав пару строк, Рэнди соображает: сразу запустить эту уловку — значит показать наблюдателям, что ему про них известно. Пусть лучше думают, будто он ничего не подозревает. Поэтому Рэнди сохраняет программу и закрывает окно. Если писать урывками, по нескольку строк раз или два в день, вряд ли наблюдатели, даже если они программисты, поймут, что он затеял. Просто из вредности он меняет опции X Windows так, чтобы ни у одного окна не было наверху полоски с именем. Теперь наблюдатели не поймут, над каким файлом он работает, и вряд ли смогут по обрывочным сведениям сообразить, как действует его программа.

Кроме того, он открывает старое письмо от [email protected] с описанием трансформации Понтифик в нескольких строчках на языке Perl. Шаги, казавшиеся такими сложными на компьютере, выглядят простыми и ясными теперь, когда думаешь о них как о манипуляциях с колодой карт.

— Рэнди.

— М-м-м? — Рэнди поднимает глаза и с удивлением обнаруживает, что он в тюрьме на Филиппинах.

Енох Роот из-за решетки указывает на новый поднос с едой, который принес охранник.

— Вообще-то обед подали час назад. Я подумал, может быть, вы захотите его съесть, пока не появились крысы.

— Спасибо. — Рэнди проверяет, что все окна на экране закрыты, встает и берет поднос с усыпанного крысиной шерстью пола. Это рис со свининой, любимое филиппинское блюдо. Енох Роот уже давно пообедал, он сидит на кровати, по соседству с Рэнди, и раскладывает какой-то странный пасьянс, временами прерываясь, чтобы записать букву. Рэнди внимательно следит за манипуляциями с колодой, с растущей уверенностью узнавая последовательность действий, про которую только что прочел в старом е-мейле.

— Так за что вас сюда?

Енох Роот заканчивает отсчитывать карты, смотрит на семерку пик, ненадолго закрывает глаза и пишет на салфетке букву W. Потом говорит:

— Хулиганство. Вторжение в частные владения. Подстрекательство к беспорядкам. В первых двух я, вероятно, виновен.

— Расскажите.

— Сперва расскажите, за что здесь вы.

— В аэропорту у меня из сумки изъяли героин. Теперь я обвиняюсь по статье «самый глупый наркокурьер мира».

— Вы кому-то не угодили?

— Это гораздо дольше рассказывать, — говорит Рэнди, — но, думаю, суть вы усекли.

— Ладно, моя история такая. Я работал в миссионерской больнице.

— Вы священник?

— Уже нет. Помощник-мирянин.

— Где ваша больница?

— К югу отсюда, в горах. Местные жители выращивают ананасы, кофе, кокосы, бананы и некоторые другие коммерческие культуры. Но их земли захватывают охотники за сокровищами.

Забавно , что Енох Роот затронул тему спрятанных сокровищ — при его-то скрытности. Рэнди догадывается, что ему положено разыграть простачка. Он с наивным видом спрашивает:

— А что, там должны быть сокровища?

— Старожилы утверждают, что последние недели перед возвращением Макартура по определенной дороге проезжало много японских грузовиков. Дальше определенного места их маршрут неизвестен, поскольку японцы блокировали дорогу и поставили минные поля, дабы отбить у любопытных охоту туда соваться.

— Или уничтожить их, — говорит Рэнди.

Еноха Роота нелегко сбить.

— Область, куда ведет дорога и где гипотетически может быть спрятано золото, довольно обширна, — продолжает он. — Сотни квадратных миль. Большая часть покрыта джунглями. Изрезанный рельеф. Много вулканов: часть потухшие, с некоторых иногда сходят грязевые потоки. Но есть и более или менее ровные участки. Там после войны осели люди и начали кое-как сводить концы с концами.

— Кому принадлежит земля?

— Вижу, вы хорошо знаете Филиппины, — говорит Енох Роот. — Сразу задали главный вопрос.

— Здесь спросить, кто владеет землей, все равно что на американском Среднем Западе посетовать на погоду, — произносит Рэнди.

Енох Роот кивает.

— Отвечать на ваш вопрос пришлось бы довольно долго. Хозяева менялись сразу после войны, потом при Маркосе, потом еще раз в последние годы. Так что, если хотите, у нас есть несколько эпох. Первая эпоха: земля принадлежала некоторым семьям.

— Разумеется.

— Разумеется. Вторая эпоха: война. Японцы отхватили большие участки. Часть землевладельцев процветали под оккупацией, часть разорились. Третья эпоха: послевоенная. Те, что разорились, ушли в города. Процветающие семьи расширили свои владения. Церковь и правительство тоже.

— Это как?

— Правительство объявило часть земли — джунгли — национальным парком. А после извержений церковь построила миссию, в которой я работаю.

— Извержений?

— В начале пятидесятых, просто чтобы сделать жизнь более интересной — вы знаете, на Филиппинах она вечно недостаточно интересна, — проснулись вулканы. С нескольких сошли лахары, погребли часть деревень, некоторые реки изменили русла, много людей остались без крова. Церковь построила больницу, чтобы им помогать.

— Больница занимает не так много земли, — замечает Рэнди.

— У нас есть фермы. Мы стараемся, чтобы местные могли сами себя прокормить. — Видно, что Рооту не хочется распространяться на эту тему. — Так или иначе, все более или менее устоялось, но тут пришла эра Маркоса, и многих людей вынудили продать часть земли Фердинанду, Имельде, их братьям, племянникам, дружкам и лизоблюдам.

— Они искали японское золото.

— Часть местных жителей нашли себе доходный промысел: притворяться, будто помнят, где лежит золото, — говорит Енох Роот. — Остальные поняли, как это прибыльно, и началась повальная эпидемия. Оказалось, что все смутно помнят войну либо по крайней мере рассказы отца или деда. Кладоискатели эпохи Маркоса не проявили осторожного скептицизма, свойственного людям на более высокой ступени умственного развития. Ям выкопали порядочно. Золота не нашли. Все успокоилось. И вот, в последние годы, появились китайцы.

— Филиппинцы китайского происхождения или…

— Китайцы китайского происхождения, — говорит Роот. — Северяне. Коренастые любители острого в отличие от щуплых любителей рыбы, которые говорят на кантонском.

— Это значит… из Шанхая?

Роот кивает.

— Их компания — один из постмаоистских монстров. Возглавляет ее живой ветеран Великого Похода, соратник Мао с 1934 года, переживший множество чисток. Зовут Ин. Мистер Ин — или генерал Ин, как он предпочитает зваться, когда испытывает прилив ностальгии — отлично вписался в капиталистические отношения. Во время Большого Скачка он строил гидроэлектростанции силами заключенных и пробился на руководящий пост в очень большом министерстве, которое теперь стало чем-то вроде корпорации. Мистер Ин может отключить свет практически любому дому, заводу и даже военной базе в Китае. По тамошним меркам это означает, что он маститый и уважаемый политик.

— И что мистеру Ину здесь надо?

— Земля. Земля. Много земли.

— Какая земля?

— Земля в джунглях. Правда странно?

— Может быть, он хочет строить гидроэлектростанции.

— А может быть, вы возите через границу героин. Простите за нескромность, Рэнди, но у вас на бороде соус. — Енох Роот протягивает через решетку бумажную салфетку. Рэнди подносит ее к лицу и замечает буквы: OSKJJ JGTMW. Он делает вид, будто промокает бороду.