Чаша отравы (СИ) - Герасимов Игорь Владимирович

— Сменяемость на кого? На жулика Бабарико — марионетку российских элит? Или на безмозглую курицу Тихановскую — марионетку Запада? Ну, первый уже сидит, кстати, вечер ему в хату, как и нам.

— Я тоже Лукашенко поддерживал, — вставил Игнатенко. — Все эти десятилетия. Но он стал заметно на Запад кренить в последние годы. Постоянно кидает Россию. Не хочет с нами объединяться.

— С кем «с нами»? — задал вопрос Смирнов. — С тобой? С ним? С вертухаями нашими?

— С Россией, — сказал Гена.

Иван вздохнул.

— Вы оба неправы. Сменяемость или несменяемость власти — лишь инструмент. И объединяться или не объединяться — тут тоже надо внимательно смотреть. Кому от этого будет лучше. Я утверждаю, что для простых, обычных, рядовых людей, для большинства населения, в Белоруссии строй самый гуманный и выгодный, насколько может быть в нынешних сложнейших условиях. Там нет олигархов, как везде в постсоветских странах. Нет нищеты и бомжей. Нет разрухи в глубинке. Там немыслимо даже представить себе такого, с чем столкнулся каждый из нас троих. Я сам это видел, своими глазами. В прошлом году. Всегда смотрите, выгодна ли вам лично, вашему... по сути, нашему общему социальному классу... та или иная политическая, международная инициатива. А пропагандистскую трескотню пропускайте мимо ушей.

— Не, ну это понятно... — согласился Игнатенко. — У нас общие враги. Я раньше к этой власти нейтрально относился, теперь ненавижу. Как и Денис. Ну ты, Вань, всегда ее ненавидел, это понятно...

— Да, мы тоже с Викой, когда обустраивались в Минске, обратили внимание на то, как там тихо и спокойно, — вспомнил Дашкевич. — Она даже говорила мне — Россия убила нашу Настю, может, Белоруссия исцелит наши души, оставайся. Но я не мог...

— Ну вот... Это ведь заслуга власти, не так разве?..

...Через несколько дней после того, как Геннадий «заехал» в барак, между соседями сам собой установился режим полного доверия и взаимопонимания. Все рассказали друг другу обстоятельства своих дел. Оказалось, что в Лефортово Смирнов и Игнатенко сидели на одном этаже. И даже оба подверглись нападению неонациста Белякова-младшего в день рождения Гитлера. И лежали в лазарете в одно и то же время. Иван оклемался через пару-тройку дней, а у Гены переломы заживали полтора месяца.

Такому же избиению подвергся и Денис — еще до нового года, в «Матросской тишине». Первоначально он и не предполагал, что за его бедой, по сути, стоит всё тот же замначальника КОКСа. Но Иван из тех же аудиозаписей, из разговоров отца и сына Беляковых, знал, что Скворцов с соратниками еще несколько лет назад организовал эту педофильскую сеть для ублажения представителей так называемой элиты, а заодно и для выкачивания денег из «лохов» через подставы. Не называя истинного источника, сославшись на анонимные каналы, специализирующиеся на сливах компромата, Смирнов всё же осторожно поделился этим фактом с Дашкевичем и Игнатенко.

Поистине, словно сама судьба по странному совпадению свела их троих в этой зоне строгого режима в Верхневолжье.

О флешке Иван продолжал молчать. Ближайший географически экземпляр, кстати, закопан недалеко отсюда — под Калязином, на даче у товарища. Эх, вырваться бы отсюда, да поскорее... Может, шум и скандал приведут к тому, что Верховный суд признает приговор незаконным и отменит... И ЕСПЧ пусть подключится... Хотя нет — очевидно же, что сгноят за решеткой, к чему питать иллюзии...

Минск, 9 августа 2020 года

Вечером на город начала наползать тьма.

Когда закрылись избирательные участки и телевидение огласило неутешительные для оппозиции итоги экзит-полов, на центральных улицах Минска стали скапливаться агрессивно настроенные радикалы.

С каждой минутой их становилось всё больше. Они собирались в группы, перекрывали движение, старались закрепиться на перекрестках и площадях, в узловых точках дорожной сети.

В основном это были молодые мужчины. Многие демонстративно носили бело-красно-белую символику. Поднимали вверх руки, делая пальцами знак «V». Держали зажженные фонарики смартфонов. Хлопали в ладоши. Орали «Жыве Беларусь». Кое-где уже начали сооружать нечто вроде баррикад — подтаскивать и устанавливать мобильные секции ограждения, урны, другие подобные предметы. Водители автомобилей оживленно подбадривали их гудками.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Максиму и его сослуживцам по ОМОНу, равно как и бойцам внутренних войск, поставили задачу — эти сборища разгонять, а их участников задерживать...

Накануне их на всякий случай предупредили о том, чего можно ожидать. Вспомнили и обсудили события более чем шестилетней давности — Киев, роковая зима тринадцатого-четырнадцатого годов.

— Нас, «беркутовцев», выставили против майдаунов, — рассказывал, комментируя видео, один из тех украинцев, кто обрел в Белоруссии вторую родину, капитан МВД Василий Дорошенко. — Но по-настоящему противостоять нам запретили, категорически... Вот наши ребята из внутренних войск, стоят плечом к плечу, без щитов, без всего. А их бьют тяжелыми цепями наотмашь. А им запрещено отвечать, понимаете, запрещено... А вот коктейли Молотова кидают в нас... В последующие недели они совсем озверели от безнаказанности, было даже и такое, что захваченных в плен наших бойцов калечили и убивали, проявляя патологическую жестокость — вырезали глаза, например. Устроили в одном из захваченных зданий тюрьму с камерами пыток... А вот 18 февраля — мы к вечеру очистили от них правительственный квартал, начали уже зачищать Майдан. Но в конечном итоге на полномасштабное наступление нам пойти не позволили, всё заглохло, бойцов остановили приказом сверху. Результат вы знаете. Помните — не майдауны победили нас — мы легко разогнали бы эту шушеру, если бы нам хотя бы не мешали.

— Да, — сказал майор Богдан Черняк. — Это была никакая не победа майданутых, а мутация самой власти. Уходили одни, приходили другие. Как Запад решил и украинская верхушка. А всё, что на улицах, было декорацией, фоном. Обоснованием на публику того, что прежняя власть обязана уйти. Но то были живые декорации. С кровью и жертвами. С этой «небесной сотней»... Нужно понимать — если сверху нам не будут мешать делать свою работу, то всех этих можно разогнать легко и быстро. Даже вот такую массу, уже закрепившуюся в течение многих дней на площади. И даже речи нет о том, что они могут нас опрокинуть и захватить власть. Это не они победили тогда Васиных сослуживцев. Это власть слилась по сценарию. Игра в поддавки. У нас такого не будет! Если это повылазит у нас на улицы, а это непременно повылазит, то надо восстановить порядок в кратчайшие сроки. У нас и близко нет такого гнилья, как было у них в четырнадцатом. Наш президент — не Янукович и никогда им не будет! Так что ни шагу назад!

...Микроавтобус с омоновцами прибыл в район метро «Немига». Там стопились сторонники оппозиции, выкрикивающие хором «Уходи!» Им поддакивали некоторые водители. Один из них даже снял туфлю и, выпучив глаза, в раже молотил подошвой по своей же машине.

Максим и несколько его сослуживцев, открыв дверь, выбежали и направились к одной из групп молодежи. Те пустились наутек. Один споткнулся и упал. Его аккуратно взяли за руки и ноги, подняли и отнесли в автозак.

Сюда же подъехали еще машины с бойцами. Когда радикалы увидели это, то в основной массе своей сочли за благо ретироваться.

Но это был не конец. Скрывшись с одного места, сторонники оппозиции быстро появлялись в другом. А значит, бойцам предстояло тоже оперативно перемещаться по улицам и наводить порядок.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

В этой карусели прошло уже больше часа. Максим с сослуживцами колесил в автобусе по центру столицы. Увидев скопления оппозиционеров, омоновцы останавливались, выходили на улицу, после чего разгоняли и задерживали нарушителей...

На парапете над тротуаром проспекта стояли около тридцати агрессивных молодых мужчин и орали «Уходи».

Автобус остановился, омоновцы вышли из него и направились к радикалам, держа наготове резиновые дубинки.