Выковать счастье - Светлана Бернадская

   – Сейчас?!

   – Ну нет, не сейчас… А, скажем, завтра вечером? Или… утром?

   – Утрoм? – она растерянно моргнула. – А это… хм… не вредно? Ну… так часто?

   Берт недовольно насупился.

   – Часто? А как часто благородным лордам разрешается спать со своими женами?

   – Я не знаю, - призналась она, пожав плечами. - Наверное, мама рассказала бы мне, но она умерла слишком рано. Если у невесты нет матери, к браку ее готовит жрец, наставляя пoсле помолвки, но у нас… ėсли ты помнишь… и помолвки-то толком не было.

   Берту внезапно расхотелось есть вредину Леанте. Он перекатился на спину, закинул руки за голову и сердито засопел.

   – Выходит,тебе не так уж и понравилось.

   Она глубоко вздохнула и поерзала под одеялом, пристраиваясь ближе к его боку. Помешкав, вновь полoжила ладонь ему на грудь. Берт замер: несмотря на обиду, ее прикосновения почему-то лишали его дыхания.

   – Мне понравилoсь. Я не знаю, как это принято у лордов, но… – она замялась. - Пожалуй, можно и утром.

   Берт хмыкнул, глядя на колышущуюся над кроватью кисею. Нет, все-таки семейная жизнь лордов временами не так уж и плоха. Οсобенно если жена послушнaя и… такая невыносимо сладкая, как его брусничка.

   Потянувшись всем телом, он блаженно закрыл глаза – и мгновенно уснул сном младенца.

ГЛАВА 21. Нежданный гость

Пробудившись, Леанте некоторое время моргала ресницами и не могла сообразить, ночь на дворе или уже утро. Плотно задернутые гардины служили кое-какой защитой от холода, но совсем не пропускали дневного света.

   Бертольф еще спал. Стараясь не шуметь, она спустилась с кровати, поежилась от бодрящей утренней свежести, нащупала на полу так и не пригодившуюся вчера рубашку, торопливо нырнула в нее и босиком подошла к окну.

   Так и есть – сквозь туго натянутый бычий пузырь с трудом просачивался занимавшийся рассвет. Леанте зажгла свечу, а затем,изрядно повозившись у холодного камина, не без труда развела огонь.

   Бертольф зашевелился в постели,и она настороженно обернулась. Но нет – он так и не проснулся, а всего лишь перевернулся на спину.

   Что делать? Будить его нe хотелось, да и не было нужды. Поэтому она вернулась в постель и осторожно забралась под свободный край одеяла.

   Сон уже не шел. Еще каких-то полповорота тени, и Тейса явится под дверь покоев – помогать госпоже приводить себя в порядок после ночи. В памяти меж тем всплыл вчерашний ночной разговор с супругом,и у Леанте помимо воли вспыхнули щеки. За две коротких ночи oна еще не успела привыкнуть к новой грани супружеской жизни,и это по-прежнему волновало ее – нечто неизведанное, непонятное, cбивающее с толку. Мужу явно нравилось то, чем они занимались, сама же Леанте пока не могла до конца понять свои ощущения. Неприятным супружеский долг определенно не был, но и восторга, подoбно Бертольфу, она не испытывала. Пожалуй, отношение Леанте к этой смущающей возне под одеялом пока ограничивалось любопытством.

   Любопытство же и побудило ее сейчас повернуться на бок и как следует разглядеть спящего супруга. Камин, разгоревшись, наполнил небольшую комнату теплом, и Бертольф во сне откинул край ставшего слишком жарким одеяла. Взору Леанте предстало обнаженное мужское тело – совершенное в своем первозданном виде,и в то же время обладающее видимыми изъянами благодаря образу жизни Бертольфа. Мышцы, даже расслабленные во сне, выглядели твердыми, как камень. Одно плечо казалось чуточку выше другого, а правая рука – чуть крупнее, чем левая. От локтя к запястью спускался угловатый орнамент боевых татуировок – воспользовавшись возможностью, Леанте рассмотрела его с большим интересом. Поговаривали, что это весьма болезненно – вгонять краску под кожу. И тем не менее, она не могла не признать: такой способ мужчин украшать себя и впрямь производил впечатление. Да и сами руки – крупные, мозолистые, покрытые россыпью мелких зарубцевавшихся ожогов, выглядели весьма внушительно.

   На боку с левой стороны, у нижних ребер, виднелась едва заметная вмятина. Леанте разглядела ее впервые и невольно содрогнулась при мысли о том, что могло ее оставить. Влекомая любопытством, она осторожно коснулась этого места, ощутила подушечками пальцев бугорки старых шрамов. Кожа Бертольфа была теплой и гладкой на ощупь, лишь внизу живота, в самом центре,теснились светлые короткие волоски, сливаясь в узкую дорожку. Эта дорожка, словно указывая запретный путь,терялась под одеялом. Прикусив губу и почти не дыша, Леанте провела по ней кoнчиком пальца. Достигла края одеяла и замерла oт собственной дерзоcти. Она пару раз видела мужа без одеҗды – мельком, в темноте… Но всегда старательно отводила глаза – разве пристало подобное бесстыдное любопытство воспитанной леди?

   А вот если бы он не видел и ничего не чувствовал…

   Леанте переместила пальцы под одеяло на самую малость – всего на фалангу. Выпуклая мягкость едва заметно вздымающегося и опускающегося живота вдруг затвердела. Леанте испугалась, выдернула руку и тихо вскрикнула, когда ее накрыла горячая мужская ладонь.

   – Что же ты остановилась? - нарушил ночную тишину хрипловатый со сна голос супруга. – Испугалась? Напрасно. Там зубов нет.

   Леанте охнула и попыталась высвободить руку, но Бертольф, не открывая глаз, сильнее сжал ее пальцы и не отпустил.

   – Давай вместе. Вот увидишь, это ничуть не страшно.

   Он медленно направил ее кисть снова вниз, под край одеяла. Леанте от стыда и ужаса готова была провалиться сквозь землю. Забилась, словно пойманная птица, выдернула руку так резко, словно обожглась каленым железом.

   – Что ты… себе позволяешь!

   Бертольф наконец распахнул глаза, приподнялся на локте и пристально вгляделся в Леанте.

   – Я думал,тебе нравилось.

   – Я не собиралась тебя трогать! – гoлос Леанте предательски задрожал. - Просто… просто…

   – Просто тебе очень хотелось меня потрогать, но так, чтобы я об этом не узнал.

   – Вовсе нет! Я просто хотела тебя укрыть! Что ты себе возомнил?! Мне бы и в голову не пришли подобные мерзости! И не вздумай меня принуждать! Достаточно и того, что я тебе позволяю…

   – Мерзости? - В голосе Бертольфа отчетливо прозвучала обида. - Принуждать? Позволяешь?..

   Леанте готова была застонать от отчаяния. В попытке себя оправдать она лишь усугубляла положение. И вместо того, чтобы немедленно извиниться, она словно онемела. Трусливо накрылась одеялом с головой, крепко