Ведьмоспас - Евгений Лобачев

— Люба, — пробормотал Олло. — А… а это кто?

Он прищурился, пытаясь разглядеть скакавшего вслед за Любой пожилого субъекта в черном. Он был лыс, длинноух (то есть имел вполне нормальные с точки зрения эльфа уши, но к чему только не привыкнешь, живя среди людей!). И еще он чрезвычайно походил на…

— Заззу?! — закричали в один голос Олло и Геремор. — Заззу, старина, это ты?

— Я! — завопил Заззу. Он бежал изо всех сил, высоко поднимая коленки и путаясь в длинных полах черного балахона.

— Так это ты нас вытащил?

— Я, конечно, кому ж еще!

— Старик, берегись! — крикнул Гиллигилл Заззу, указывая на Чертопрыщенко, — Это он нас упрятал под землю! Убей его!

— Никого убивать не будем, — сказала Люба, остановившись. В руках блеснула золотая коробочка Гереморова Боекомплекта.

— Сейчас все уладим, все помиримся, — бормотала злодейка, рисуя замысловатую руну. Заззу остановился рядом, внимательно следя за действиями девушки и даже что-то подсказывая.

Эльфы изо всех сил замахали полковому колдуну, пытаясь привлечь его внимание.

— Заззу! Останови эту стерву! Не дай ей колдовать!

— Негодяи! — выкрикнула Люба. — Заззик, котик, как ты мог с ними дружить?

Олло и Геремор переглянулись.

— Заззик? Котик?

Люба подняла Боекомплект на уровень глаз.

— Сейчас вы за все поплатитесь! Ириззинн Праа… — Геремор подскочил к Олло, дернул за остаток рукава, потянул за руку Наташу, — … Аннероо Го… — Олло ткнул в бок Гиллигилла и бросился бежать. Орк замешкался на мгновенье, и… — …Иззз! — Люба выкрикнула последнее слово. Яркая вспышка на миг ослепив всех бывших на холме, прочертила резкие тени вслед удирающим эльфам и девушке. Тихонько тренькнула арфа, и все стихло.

Они домчались до леса. Холм исчез за темными соснами.

— Ушли, — прохрипел Геремор, оглянувшись. — Не задело.

— Что не задело? — спросил Олло.

— Приворотное заклинание. «Неделька». Тот, на кого оно подействует, будет неделю по уши влюблен в того, кто прочел заклинанье. Мощная штука.

Олло кивнул.

— Как же, помню. Ты неделю прятался под моей койкой от того повара. Только это ведь прицельное заклинание, одним лучом бьет. А здесь пыхнуло как целое пожарище. Что-то тут не так.

Несколько минут они бежали молча, пытаясь сообразить, что именно тут не так.

— Понял! — сказал Геремор. — Заззу ей помог усовершенствовать заклинание. — Сначала она закадрила его обычным, а уж потом, как Заззу не в себе был, он и помог ей.

— Да откуда бы ей обычное-то узнать?

Геремор пожал плечами.

— Узнала откуда-нибудь. Бабы, что скажешь. У них только привороты на уме. Мне другое интересно: как вообще здесь Заззу оказался?

— Какие привороты? Какой Заззу? — подала голос Наташа. — Ребята, где мы? И где… где Миша?

— Потом! — прохрипел Олло. — Ходу!

Олло и Геремор удирали без всякого порядка и достоинства. Городские жители, они бывали в лесу лишь в те счастливые дни, когда старый король — убежденный вегетарианец — в угоду толпе поступался принципами и выезжал на денек-другой на охоту. Таких походов за время службы Олло случилось два. Геремору повезло больше: в свое время он крутил роман с дочкой королевского егеря и успел побывать в лесу аж целых семь раз.

Через полчаса гонки эльфы напоминали бродячих псов, отмахавших пять миль по репейному полю. Рядом с ними Наташа в припорошенной пылью дачной одежке смотрелась светской дамой в вечернем платье.

— Как ты думаешь, — прохрипел Олло, продираясь сквозь густые заросли крапивы, — что этой стерве Любе от нас нужно?

В это время Геремор, решивший обойти крапиву стороной, вяз в черной жиже на топком берегу ручья. Заляпанные грязью ножны с мечом больно впивались в бок.

— Чего ж тут думать… ай! Хочет прибрать… ой-ой-ой! Пиявки!

— Какие пиявки, — рассердился Олло, — что ты мелешь?! Нет у нас пиявок.

— Здесь пиявки, в ручье!

— А мы-то причем? Зачем за нами гоняться?

— Олло, ты осел! В ручье пиявки, и Люба хочет прибрать к рукам наш воплощатель.

— Не вижу связи.

— Между чем и чем?

— Между воплощателем и пиявками. И вообще, сам ты осел!

Остановились на берегу ручья.

— Жрать хочу, — простонал Олло.

— Вот же земляника, — сказала Наташа. Не сходя с места, она набрала целую горсть ягод, от одного вида которых эльф едва не подавился слюной.

— Где взяла?

— Как — где? Вот, целая поляна, бери — не хочу. Странно: эльфы, лесные жители, а землянику не видите.

Олло и Геремор распластались на траве в поисках ягод.

— Откуда эта чушь про лесных эльфов? — сказал Геремор. Его руки мелькали в воздухе, забрасывая в рот земляничину за земляничиной. — В лесу только медведи живут. Кстати, здесь есть медведи?

Наташа пожала плечами.

— Причем здесь медведи? — сказал Олло. — Что дальше-то делать будем?

— Надо в город идти, — сказала Наташа. — Там бабушка. Там Ми… Слушайте! Расскажите, наконец, что случалось с Мишей?

Лишь когда волна алого света прокатилась по холму, но так и не догнала улепетывающих эльфов, Люба поняла свою оплошность. Мощнейшее приворотное заклинание, улучшенное самим Заззу, обрушилось на несчастных Любиных соратников, не разбирая старых и молодых, мужчин и женщин, людей и не людей.

Первую минуту над холмом стояла абсолютная тишина, не нарушаемая даже шумом ветра. Люди стояли в оцепенении. Сраженные заклятием насекомые безвольно шевелили лапками в траве. Люба с подозрением следила за лежащим на листе лопуха огромным шмелем, похожим на полосатый пирожок. Шмель бестолково бил крылышками и в его фасеточных глазах светилось бесконечное обожание.

К счастью люди все же первыми пришли в себя.

— Киска моя, — проблеял Заззу и охнул. За короткое время он получил уже четвертую порцию «Недельки».

Первой коварная Люба, поразила его сердце еще в эльфийской столице. Едва вырвавшись из кавланьего плена, девушка повстречала бродячего торговца заклинаниями. За электрический фонарик и перочинный нож он вручил ей свой лучший товар — заклинание «Неделька». Через час, оказавшись в толпе эльфов, собравшихся поглядеть на торжественный выезд молодого короля, и узнав, что «Вон тот лысый старик впереди гвардейцев — и есть Заззу», Люба, не долго думая, пустила заклинание в ход. Заззу, боевой маг высшего уровня, защищенный от всех мыслимых смертельных заклятий, нагонявший такой страх на врагов королевства, что битвы, в которых он участвовал, завершались даже не начавшись, по иронии судьбы оказался беззащитен перед легкомысленным любовным волшебством.