Точка отсчета - Вадим Крабов

— Когда?

— Два дня уже.

— Куда направились?

— Тавернщик знает. На рынке не распространялись. Дохлый может знать, но у нас с ним — сам понимаешь.

— Ладно, хвалю. Ты вот что, свисти своих. Не городских, а «степных волков». Всадников с оружием. Будет дело.

— Сколько собирать, Озгул? — Глаза «смотрящего» загорелись. — К тебе и сотня сбежится!

— Нет, много. Десятка два достаточно, но самых лучших! Смотри у меня.

— Как можно! Я Добрячку весточку пошлю, а он уже сам отбирать будет.

— Хорошо, — согласился Озгул, — три дня тебе на все.

— Все сделаю, ты меня знаешь!

— Потому ты здесь до сих пор и сидишь, — бросил «князь», отходя от «смотрящего». Вот и пойми, что он имел в виду!

Озгул направился в дорогую пригородную таверну, где останавливались «купцы» с двадцатью восьмью мешками золота. Это примерно сорок талантов.

А может, не золото, но разгружали его в порту сами, никому не доверили. Портовые воры и это сболтнули «смотрящему», и о таверне рассказали. Знали бы доподлинно о грузе, то не дожидались бы прибытия «князя». А так… с десятком Дохлого за неизвестный «пшик» никому связываться неохота. Да и «купцы» больше на воинов походили, а не на «денежные мешки». Оказалось — пролетели, там действительно золото или еще что-нибудь ценное, раз сам Озгул по их души приехал.

— Ты еще жив, Озгул? — вдруг услышал он насмешливый старческий голос. Дернулся, как от удара, и резко обернулся.

Перед маленьким храмом Лоос среди других нищих сидела седая старуха и смотрела на «князя» хоть и выцветшими, но полными презрения глазами. Озгул сжал скулы, раздвинул закрывших его телохранителей, знаком показывая «не вмешиваться», и, опираясь на шаманский посох, зашагал к нищенке, не отводя взгляд от старой знакомой. Когда он подошел к ней, других нищих и след простыл, исчезли, как по волшебству.

— Дождешься, мерзавец, настигнет тебя мое проклятие, жди! — уверенно проскрипела старуха. Если бы взгляд мог жечь, то от Озгула давно остались бы одни головешки.

— Столько лет не брало и дальше не возьмет, — сквозь зубы ответил «ночной князь», — я сильнее тебя.

— Меня — да, — согласилась старуха, — но не предков! Ты предал их память!

— Это чем же? — возмутился Озгул. — Они всегда стригли овец и резали баранов!

— Они ходили меч на меч, а не резали исподтишка! — горячо возразила нищенка.

— Не путай жизнь со своими сказками! Я их достаточно наслушался от тебя, еще в детстве! Ходили в набеги, брали все, что плохо лежит, и резали! И брали в рабство, и резали, и грабили.

— А после этих отступников изгоняли на Совете Старейшин!

— Какая ты наивная, Альгин! Сказками занималась, ими и живешь! До глубоких седин дожила, а все в них веришь!

Это был давний спор. Сказительница Альгин жила в одном роду с маленьким Озгулом и уже тогда была старой. Род кочевал от пастбища к пастбищу, а сказительница рассказывала детям сказки. Веселые и грустные, страшные и не очень, но в них добро всегда побеждало зло. Она искренне надеялась, что дети с ее помощью вырастут честными и справедливыми. К сожалению, жизнь не сказка, и Альгин понимала это. Умом, не сердцем. Выросшие дети неправедными поступками всегда больно ранили ее, но она их прощала. Брала вину на себя. Только Озгула прокляла. Ему передали.

Убить старуху рука не поднималась. Дело не в том, что проклятие со смертью может сработать. Может, сработает, а может, и нет. Озгул был уверен, что нет. Он, как шаман, гораздо сильнее. Духи Предков его не тронут, они любят сильных. Просто он помнил ее с пеленок. Его, рано потерявшего родителей, воспитывал род, и более всех маленький Озгул полюбил добрую бабушку Альгин с ее сказками, и она выделяла юного сорванца. Относилась как к родному внуку и вдруг как гром среди ясного неба — прокляла.

Тогда он, юный начинающий разбойник, примчался в стойбище, и состоялся их первый спор. Точно такой же, как и сейчас. Ничего не изменилось, кроме морщин у обоих и полностью побелевшей головы у глубокой старухи, в которую превратилась «бабушка Альгин».

Старая сказительница неожиданно тихо захихикала:

— Нет, Озгул, скоро сбудется мое пророчество. — Прервала смех и заговорила серьезно: — За твоей душой пришел Большой Шаман. Вы встретитесь. Скоро. Он гораздо сильнее тебя… Он вернет Души Предков, — это сказала уже не Озгулу, а самой себе, опустив голову. Устала старушка от напряжения. Потянуло в сон.

Озгул замер, пристально глядя на засыпающую нищенку. Глаза превратились в щелки, зрачки в точки. Вдруг усмехнулся и резко выпрямился, одновременно кидая в мешочек Альгин мелкую монету. Золотую или серебряную выбросит, поймет от кого.

— Чингиз, вернись к «смотрящему»… как там его? — сказал «ночной князь», подойдя к телохранителям. Воин-маг пожал плечами. — Дарки с ним, неважно. Передай от меня, пусть собирают пять десятков. Дело еще важнее, чем я думал.

Хозяин трактира рассказал, что странные купцы искали плато Шаманов, спрашивали, где его можно купить. Он объяснил им о Кагантополе, о наместнике.

— Я неправильно поступил, господин? — У тавернщика тряслись поджилки. Он не знал, кто этот человек, но высоко летает — точно. И убить ему — что муху прихлопнуть.

— Не трясись, правильно, — успокоил его Озгул. — Какой у них груз?

— Сорок талантов не знаю чего, господин! — сразу ответил хозяин. — Но обращались с ним очень осторожно. Не пожалели денег, опечатывали. После пошли слухи о золоте, — последние слова буквально прошептал.

«Князь» поморщился (ненавидел трусов!) и молча вышел.

«Смотрящий» собрал пять десятков, как и было приказано, за три дня. Озгул лично знал только двоих, атаманов двух банд.

— Мы сегодня вернулись, сопровождали тот караван до полпути в Кагантополь! — сожалел один из атаманов, Хакан. — Если бы мы знали, Озгул!

— То поступили бы точно так же, — прервал его сожаление «князь», — они вместе с десятком от Дохлого вам не по зубам.

Скомандовал:

— Вперед, не жалея единорогов, на Кагантополь!

«Надо успеть перехватить до плато Шаманов! — всплыла невероятная мысль. — Но они не туда везут деньги, это просто для официального оформления золота», — уверял сам себя и гнал навязчивые слова старухи о Большом Шамане, а они, сволочи, все лезли и лезли в голову.

Послал банду скакать своим ходом, а сам прошел Звездной тропой в окрестности Кагантополя. Рахмон хранил в памяти координаты множества мест. Ему, Ищущему, это раз плюнуть.

В городе основная тема сплетен — обманутые наместником «купцы», несомненно, с грузом золота, и повезли они его в пятно. Озгул в подтверждение слухов нашел конкретного человека, отдыхающего в городе разведчика-мага.