Лучезарная звезда - Ольга Романовская

Интересно, что чувствует зверь, заслышав призывный рог охотника? Страх, злобу, недоумение? Стелла раньше не знала, но теперь, оказавшись на месте животного, прочувствовала всю гамму эмоций и желаний жертвы.

Оказывается, если долго бояться, то уже не боишься, если долго бежать, то забываешь, куда, зачем и от кого бежишь. И она бежала, ведомая странным чувством на юг, вместо того, чтобы спешить на север.

Залив Тантар узкой полосой врезался в материк; берега его, пологие, поросшие редким кустарником, были пустынны, лишь в самом конце, по обеим сторонам острия водной стрелы вырос Милагро — самый старый порт побережья моря Уэлике, славившийся августовским базаром и самыми лучшими лавками среди стран Мендиара.

Когда-то, еще во времена Хризской империи, Милагро был центром небольшого княжества Бункуров, затем ставших вассалами дакирской короны. О княжестве и былой независимости напоминали только две вещи: зловещий замок в западной части города — бывший оплот княжеской власти, а ныне — королевская резиденция, и озеро Буакур, получившее название от исковерканного слова «Бункур».

В мрачный неприветливый город (старые города обычно все неприветливы, ведь их строили не для красоты и удобства, а как неприступные крепости, чье главное предназначение — оборона от неприятеля) принцесса въехала через Львиные ворота с барельефом с изображением спящего царя зверей. Палева едва передвигала ноги, поэтому нужно было подумать об отдыхе.

За те несколько дней, которые прошли после вынужденного отъезда из Дайаны, девушка успела кардинально изменить внешность при помощи парика и новой одежды. Так как платье плохо сочеталось с ношением оружия, Стелла предпочла восточный стиль, прятавший то, что нужно скрыть. Ходить в новом наряде было непривычно, но удобно, как с точки зрения свободы движения (при условии отсутствия дамского седла), так и с точки зрения безопасности: ей не грозило стать «белой вороной» в окружении приезжего восточного населения.

Принцесса остановилась перед забавной вывеской «Гай рой» («Веселый паренек») с улыбчивым мальчишкой в зеленом сюртуке и решила, что это именно то, что ей нужно. Во-первых, не в центре, значит: а) безопасно; б) недорого, во-вторых….хм, во-вторых, ей просто понравилась вывеска.

Пять дней, отведенные Валаром, истекли сегодня утром (их должно было хватить на обратный путь в Супофесту, но уж никак не в Милагро), поэтому ей не хотелось задерживаться в городе, да и однообразно серые стены, суровостью и аскетизмом напоминавшие адилаские, не располагали к приятному времяпрепровождению.

Может, ей удастся купить место на каком-нибудь корабле и доплыть до Родезы или, что еще лучше, до Консуло, но вероятность счастливого случая в лице нужного судна была крайне мала, и девушка начинала корить себя за напрасное путешествие на юг. Но что сделано, то сделано.

Перед входом в таверну сидела женщина в длинном синем платье; такого же цвета платок обвивал ее плечи. Удобно устроившись на ступеньках, она, бессмысленно уставившись в одну точку, шептала:

— Дарбар, авард минос эс дарбар. Зви абавена, сенад вита. Северс радана, двантер амар. Хотс фиан деллар рой… Балак даман бренк абавена, инарт палердас арика. Треб балак даман!

Стелла с удивлением уставилась на женщину: нет, она не нищенка — в ушах дорогие серьги, на руке — кольцо… Молодая, даже красивая, только глаза — большие, подведенные черным, хотя и без того очень заметные… и безумные.

Из таверны вышел какой-то человек, с участием посмотрел на умалишенную.

— Кто она? — тихо спросила принцесса.

— Агилера Саркатар, баронесса Саркатар. Она безумна, но во время ее сумасшедших видений ей является истина.

— Истина — в бреду сумасшедшей?

— Не смейтесь! Она не простая сумасшедшая. Ее мать поклонялась духам, которые отняли разум у ее старшей дочери, наделив колдовской и пророческой силой. Если ее безумство когда-нибудь пройдет, — шепотом добавил он, — снова возродится княжество Бункур. Но сумасшествие не проходит, — дакирец вздохнул.

Стелла с трепетом взглянула на безумную чародейку. Интересно, что она видит и безумна ли она на самом деле, ведь бывают, что боги просто лишают людей языка, оставляя нетронутым разум. Они пытаются предупредить, оградить сограждан от бед, но изо рта вырываются бессвязные фразы. Наверное, она такая же.

— О чем она говорит сейчас?

— О бедах, смерти, какой-то седьмой заре и двадцатой любви. — Он не удивился тому, что она не знает дакирского — вот, что значит правильно подобранный костюм. — Еще о черном коне, приносящем беду и внушающем счастье. Да Вы не слушайте, приходите!

— А почему она пророчествует здесь?

— Почем я знаю? — пожал плечами собеседник. — Она бродит по городу, останавливается где-нибудь и начинает говорить, каждый день — в новом месте. Мы к ней привыкли, уже не обращаем внимания.

Стелла хотела обойти пророчицу, но колдунья вскочила и ухватила девушку за край одежды; глаза ее горели.

— Амар дарбар, хостес радана, дарунта. Огранат мину паэр дзан вред арикан.

Принцесса отшатнулась от нее, как от чумной, вырвав полу из цепких пальцев. Слова сумасшедшей напугали ее, посеяли беспокойство в душе.

К таверне подбежала молоденькая девушка. Странно было видеть бегущей такое утонченное создание, чьи ножки, несомненно, привыкли ступать по коврам, а не по грубой мостовой. Незнакомка совершенно не вязалась с этим кварталом: богато одетая, в серых мягких кожаных туфельках, кокетливо выглядывавших из-под платья, явно не предназначенных для пеших прогулок, с идеально уложенными локонами и золотыми сережками в ушах.

Она подлетела к Агилере и, схватив за руку, прошипела:

— Гай!

Сумасшедшая покорно встала и, скривив губы в улыбке, обернулась к Стелле, по-прежнему стоявшей возле лестницы:

— Бланэль и дарбар. Вер ишэсфавед цер фатара.

— Агилера, перестань! Сколько раз я тебе говорила: держи свои мысли при себе! — одернула ее девушка с локонами. Поправив растрепавшиеся волосы безумицы, она сконфуженно улыбнулась:

— Извините, она не в себе. Ее слова — это просто слова, не бойтесь!

— Я так и объяснил сеньоре, — вставил свое слово посетитель таверны.

— Она Вам много наговорила?

— Так, ничего особенного.

— Я рада: обычно она много говорит и жестикулирует. Честно говоря, — на этот раз улыбка была искренней и непосредственной, — я сама ее иногда боюсь. Прошу прощения, я не представилась: Истин, баронесса Саркатар. Чтобы загладить вину моей сестры, буду рада видеть Вас у себя.

— Благодарю, но Ваша сестра ничем передо мной не провинилась.