Путь императора - Александр Мазин

– Он такой сильный! – Девушка улыбнулась кокетливо.– Можно, и я посмотрю, что у него под набедренной повязкой?

Она вывернулась из рук Шорга и прыгнула на колени Фаргала:

– Ты такой…

Эгерини поднял ее над головой и без особых усилий отшвырнул на дюжину шагов. Прямо в пруд.

– Пусть остынет,– сказал он.– Белый, запомни: меня не интересуют эти женщины.

– А какие тебя интересуют? – не унимался захмелевший тысяцкий.– Ты только скажи – и все будет.

– Ну-ка, Фаргал! – подхватил сокт.– Скажи нам, каких женщин ты любишь,– и мы от тебя отстанем. Говори, сотник, разве мы не друзья?

– Когда-то, когда мне было четырнадцать, я влюбился в фетсианку.

– Ого! – Сокт одобрительно причмокнул губами.– Ценю твой вкус. Кто она была?

– Танцовщица.

Вино ударило ему в голову.

– Танцовщица и колдунья.

– Выпьем за нее!– воскликнул сокт.– Фетсианка, танцовщица, колдунья! Лучше не бывает, клянусь девственностью моих жен! Где твой бокал, Белый? Мы пьем или нет? У тебя есть вкус, сотник! Фетсианская плясунья! Лучше не бывает!

– Бывает,– сказал эгерини.

– Вздор,– отмахнулся Люг, но глаза его вспыхнули.– Докажи!

Фаргал покачал головой. Он был пьян, но не настолько.

– Она должна быть по меньшей мере богиней, да, Фаргал?

Эгерини напрягся, он не сразу понял, что это шутка.

Люг повернулся в поисках лютни и обнаружил ее на скамье беседки. Идти за ней сокту было лень, потому он пошарил в траве, нашел камешек и запустил в одну из плещущихся в пруду девушек.

– Рыбка! – крикнул он.– Принеси мне музыку.

Девушка тут же выбралась из воды и, грациозная, как олененок, побежала к беседке. Через мгновение она присела на корточки рядом с соктом и подала ему инструмент. Прозрачные капли сбегали по ее коже, сливаясь в извилистые ручейки. Сокт рассеянно потрепал ее по колену.

– Спасибо, рыбка, иди играй,– сказал он, но девушка словно не услышала.

Фаргал с любопытством глядел на темнокожего островитянина. Ему в голову не могло прийти, что этакая боевая машина может играть на лютне.

Оказалась, может. И не так уж плохо.

– Я пройду по синему краю дня,Я оставлю прошлому свои следы,Я отброшу тени, что пленили меня,И увижу солнце, и скажу ему: «Ты!»Наша власть едина и кровь одна,Подари мне стрелы сестер-лучей,И я стану утром океанского дна,Мимолетней пламени и слез горячей.Я рассыплю радости по снам-берегамИ открою своды ледниковых пещер.Я прильну доверчиво к твоим рукамИ омою горечь непришедших ночей.Я отброшу гордость за изножье земли,Я над темным пламенем воздвигну шатер.Я расправлю облачные кораблиИ пущу их над вершинами Ашшуровых гор.Я войду в разломы меж драконьих хвостовИ наполню их рокотом горючих ключей.Я смешаю все, что было и что будет потом,И отдам не спрашивающей: «Зачем?»

Сокт швырнул лютню на траву. Струны жалобно загудели. Девушка загадочно улыбалась, пропуская меж пальцев черные мокрые волосы. Люг поймал зачарованный взгляд Фаргала, подмигнул и, сверкнув белыми ровными зубами, сообщил:

– Сочинил не я – Сурнаш-Гин, придворный поэт вашего Императора.

– Хорошо…– прошептал эгерини.

Перед внутренним взором его еще стояли белые колонны храма Таймат.

– Видел бы ты самого поэта,– усмехнулся сокт.– На редкость омерзительное зрелище. Не то что ты, малышка!

Сокт сгреб длинной рукой девушку и опрокинул на траву. Девушка взвизгнула и захихикала.

Фаргал отвернулся. И увидел, что Шорг Белый спит, открыв рот и раскинув по траве жилистые обезьяньи руки. На волосатой груди его устроился большущий богомол и покачивал иззубренными лапками.

«Почему я здесь? – подумал Фаргал.– Зачем я здесь?»

3

Прошло два месяца. Один из них, к своему огорчению, Фаргал провел относительно мирно. Возглавлял охрану доверенного посла, отправленного Императором в Верталн. Шорг и Люг в один голос утверждали, что это – знак особого доверия, но Фаргал предполагал, что его выбрали как уроженца Эгерина.

Посольство, насколько слышал Фаргал, завершилось удачно. Император Хар-Азгаур заверил брата-венценосца, что питает к нему искреннюю привязанность и с его стороны никаких неприятностей ждать не нужно. Он, Владыка Эгерина, совсем не хочет, чтобы Фетис проглотил северного соседа. В это можно было поверить. Слишком сильным станет тогда бог-Император Фетиса. Впрочем, обе стороны понимали: если Карнагрия проиграет, то Эгерин не останется в стороне и постарается отхватить хороший кусок от гибнущего Карнагрийского Льва. Мысль очевидная, поэтому посол постарался уверить Хар-Азгаура: Лев еще достаточно силен, но дал понять и то, что война затянется, а следовательно, еще больше ослабит Карнагрию.

Дважды по двенадцать дней Фаргал провел на палубе корабля и еще семь – в эгеринской столице. Фаргал томился бездельем. Он хотел сражаться. Единственное утешение – новый наемник, на которого эгерини наткнулся в одном из верталнских кабаков и уговорил пойти на службу Императору Карнагрии. Вернее, завербоваться в сотню самого Фаргала. Наемник был почти точной копией наставника Фаргала времен его гладиаторства. Самерийский горец из клана Мечей. Звали его Кайр.

Впрочем, Фаргал приобрел еще кое-что: ранг подтысяцкого, присвоенный ему на следующий день после возвращения. Можно не сомневаться: если дела эгерини пойдут так же хорошо, то очень скоро к серебряному поясу подтысяцкого прибавится золотая пряжка с гербом Карнагрии и белый флажок на задней луке седла – атрибуты полного начальника тысячи.

И, что не менее приятно, Фаргалу, помимо звания, были предоставлены восемь сотен бойцов и право набирать столько охотников, сколько он пожелает. Тактика свободных рейдов, использованная эгерини и оказавшаяся весьма успешной, получила одобрение Императора.

Казармы наемников, располагавшиеся на задворках Дивного города, позади обширных царских конюшен, представляли из себя полдюжины мрачных длинных строений, прилепившихся к крепостной стене и разделенных такими же мрачными дворами. Из окон верхних этажей можно было увидеть великолепные крыши дворцового комплекса и даже (если ветер дул с севера) вдохнуть аромат царских садов. Фаргалу принадлежали шесть комнат именно на верхнем, четвертом этаже, поэтому две ночи из пяти он мог наслаждаться дыханием цветущих деревьев, а остальные три – влажным дыханием большой реки, текущей по другую сторону крепостной стены. Получив звание подтысяцкого, эгерини вселился в новые апартаменты. Когда дворцовая обслуга выгребла мусор, сменила стенные панели, заново перекрасила полы и расставила кое-какую мебель, Фаргал решил, что у него замечательное жилье.