Необычайные похождения царевича Нараваханадатты - Сомадева

Однажды нагрянули в те места, охотясь, ужасные полчища бхилов[439]. Все они трубили в рога и трубы. И начали пулинды[440] истреблять разных существ, живых, и летающих, и бегающих, и тогда лес, полный мечущихся глаз черных антилоп, бегущих отчаянно кабари[441], напуганных оленей, обратился в бегущую армию, поднимающую пыль, словно знамена. Проведя весь день в кровавой потехе, ушла оттуда орда, сгибающаяся под своей зловещей добычей. Но один старый бхил, которому не досталось мяса, заметил дерево и, голодный, подошел к нему. Забрался он на него и стал вытаскивать из гнезд попугаев и других птиц, сворачивать им головы и бросать на землю. Увидел я, как он, подобный прислужнику бога смерти, приближается к нам, и от страха забился глубже в отцовы перья. Добрался этот грешник и до нашего гнезда, схватил за горло моего батюшку, да и швырнул на землю, и там я, упав вместе с ним, выбрался из его перьев и в страхе тотчас же забился под траву и листья. Слез бхил с дерева, зажарил моего отца на костре, и сожрал, и, собрав попугаев и других загубленных им птиц, пошел в свою хижину. Когда же наступила ночь и страх оставил меня, кое-как скоротал я ее, долгую от несчастья, а утром, как только глаз мира поднялся высоко, поплелся я, мучимый жаждой, волоча крылья по земле, к находившемуся невдалеке озерцу, заросшему лотосом, и увидел на его берегу совершавшего омовение мудреца Маричи[442], в котором словно воплотились добрые дела моих прежних рождений. Увидел он меня и подбодрил, обрызгав меня водой, а потом, положив в сумку из листьев, принес в обитель. Там увидел меня глава обители, мудрый Пуластья[443], и улыбнулся, а когда спросили его, обладающего даром провидения, почему он так сделал, ответил он: «Улыбнулся я из сострадания при виде этого, проклятием обращенного в попугая, а обо всем прочем, что его касается, расскажу я после того, как завершу все дневные обряды. Как услышит он этот рассказ, сразу вспомнит историю своего прежнего рождения». С этими словами занялся мудрый Пуластья дневными обрядами, а когда завершил их и другие мудрецы почтительно напомнили ему об обещанном, последовал

Правил в городе Ратнакаре[444], изобилующем драгоценными камнями, царь Джьотишпрабха, и власть его распространялась на всю землю вплоть до самого океана — этой сокровищницы камней самоцветных и драгоценных. Пожаловал ему супруг Гаури, обрадованный жестокими подвигами царя, награду, и благодаря той награде царица Харшавати, жена Джьотишпрабхи, родила сына. Видела царица во сне, как Сома, бог луны, вошел в ее рот, и потому царь назвал своего сына Сомапрабха. Стал сын его расти, радующий сладостными добродетелями очи людские, истинный праздник для них. Джьотишпрабха же, видя, что сын его герой, молод, способен нести бремя царских дел и что подданные его любят, объявил его наследником престола и дал ему в министры Приянкару, обладателя добрых качеств, сына своего министра Прабхакары.

А в это же время Матали, взяв небесного коня, спустился с небес и, приблизившись к царевичу, сказал: «Ты видьядхар, друг Индры, родившийся на земле, и в знак прежней дружбы он посылает тебе лучшего из коней Ашушраву[445], сына Уччайшраваса. Пока ты будешь сидеть на нем, не одолеют тебя враги». С этими словами, отдав Сомапрабхе это сокровище среди коней и отведав угощения, взвился в небо возница Индры,

Никак не мог дождаться царевич, когда кончится праздничный день, а как только забрезжило новое утро, попросил он отца: «Негоже кшатрию, батюшка, не выполнять своего долга — не хотеть завоевать мир! Повели, и начну я поход ради покорения мира!» Выслушал отец его благосклонно и молвил: «Так тому и быть!» И только лишь согласился он отпустить сына, как, поклонившись отцу, вскочил Сомапрабха на боевого коня, подаренного Шакрой, и отправился в благоприятный день завоевывать весь свет. С помощью чудесного коня покорил он великих царей во всех странах света, и унес он, полный неодолимого мужества, их несметные сокровища. Сгибает он лук свой, и склоняются вражьи головы, но лук распрямится, а вражьи шеи — никогда!

Совершив свое дело, возвращается он домой, и приводит его дорога к Гималайским-горам. Здесь поставил он свое войско лагерем, а сам отправился в лес на охоту. По воле судьбы заметил он киннару[446], украшенного необычайными драгоценными камнями, и погнался за ним на своем волшебном коне, желая захватить того. Но тот влетел в какую-то пещеру и исчез из вида, а царевич на своем коне пролетел далеко мимо. Тем временем солнце, разбросав яростные лучи по всем странам света, достигло Западного пика и там встретилось с сумерками, а царевич, усталый, повернул назад и на пути увидел большое озеро. Слез он с коня, пожелав провести ночь на его берегу. Дал он коню травы и воды, сам поел лесных плодов, и утолил жажду, и лег отдохнуть, но вдруг услыхал доносившееся откуда-то пение. Отправился он на дивные звуки и вскоре увидел молящуюся перед лингамом Шивы небесную деву. «Кто бы она могла быть, эта необычайная красавица?» — подумал он. А она, заметив его благородство, поклонилась ему, как гостю, и спросила: «Кто ты и как попал в эту глушь?»

Рассказал он ей свою историю и ее попросил: «Поведай мне, кто ты и как ты оказалась в этом лесу?» Отвечала ему на это божественная дева, а слезы непрерывно катились из ее прекрасных глаз: «Коли интересно это тебе, многосчастливый, слушай

Стоит на склонах Гималаев город под названием Канчанабха[447], сверкающий золотыми крышами, и правит в нем князь видьядхаров Падмакута. Знай, что я — его дочь и имя мое Манопрабха. Родилась я от его жекы Хемапрабхи, и любил он меня больше, чем сына. С помощью моих могущественных знаний странствовала я с подругами по разным островам и странам, по горным хребтам, лесам и рощам и, развлекаясь так каждый день, обычно возвращалась к тому времени, когда отец должен был совершать трапезу.

Но вот однажды, попав на берег этого озера, увидела я прекрасного юношу с приятелем. Привлеченная его дивной красотой, словно позванная к нему служанкой, приблизилась я к нему, и он встретил меня взглядом, полным страсти. Когда же я села, моя подруга, понимающая наши чувства и надежды, спросила его приятеля: «Скажи, многосчастливый, кто ты?» И тогда ответил ей его друг: «Есть, любезная, недалеко отсюда обитель отшельников, где живет мудрый Дидхитиман. Однажды он, давший обет безбрачия, пришел сюда, на берег этого озера купаться, и увидела его пролетавшая в то время над озером богиня счастья Шри. И поскольку не могла она слить тело свое с его телом по причине его обета, она с такой силой воспылала страстью к нему, что от этого и от вида его зачала и родила сына. А как родила, пошла к Дидхитиману и, отдав сына, сказала при этом: «Вот сын, рожденный от твоего вида. Прими его!» — и тут же исчезла. Мудрец же обрадовался и принял сына, полученного без каких-либо усилий с его стороны. Назвали малыша Рашмиман, и стал он расти день за днем. В должное время был он посвящен в брахманы, и мудрый, из любви к нему, передал Рашмиману все свои знания. Вот друг мой и есть тот самый Рашмиман, сын мудреца и Шри, рожденный ею таким образом. Пришли же мы сюда просто поразвлечься». Кончил он рассказывать и спросил о том же мою подругу, а она с моего позволения сказала ему и об имени моем и о роде моем. И тогда между сыном мудрого и мной, узнавших друг о друге и о том, какого каждый из нас рода, вспыхнула страсть, и трудно нам было расстаться, но приблизилась другая подруга и напомнила: «Встань, глупая, отец тебя ждет к трапезе». Лишь услыхала я эти слова, как, оставив сына мудреца, поднялась и, обнадежив его: «Я скоро вернусь!» — в страхе поспешила к отцу.

Кое-как я поела и уже выходила, когда приблизилась ко мне та же подруга и прошептала: «Пришел, подружка, сюда друг того сына мудреца и стоит у дверей, и поспешил он сказать мне вот что: «Передав мне свое умение летать в поднебесье, доставшееся ему от отца, послал меня сюда Рашмиман, и велел он вот что передать: «В отсутствие повелительницы его жизни Мадана, бог страсти любовной, в такое жалкое положение низвел его, что даже мгновение не может он без нее провести».

Услыхала я это, вышла, и кинулась к возлюбленному, и прилетела сюда вместе с моей подругой и другом сына мудреца. А здесь увидала я, что умер он без меня — как ушла луна моего лица, так исчез и нектар его жизни. Я же, убитая горем разлуки с ним, проклиная себя, взяла тело любимого и хотела взойти на погребальный костер, но как раз в это мгновение окруженный сияньем, подобным солнечному, сошел с небес на землю некий муж и, взяв тело моего возлюбленного, вознесся на небо. Хотела я одна броситься в огонь, как вдруг раздалось с небес: «Не делай этого, Манопрабха! Непременно через положенное время снова встретишься ты с сыном мудреца». И решила я тогда, выслушав это, не умирать — осталась я здесь, ожидая возлюбленного и поклоняясь Шиве. Ушел и друг сына мудреца — не вижу я его!»