Теория Забвений - Владислав Владимирович Беляков
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– А чего ты не пошёл к нему?
– Больше я тебя не оставлю… даже под охраной в доме самих ходящих в тени. Я сказал, что дождусь, и мы вместе спустимся в храм.
Крылова оказалась в смешанных чувствах. Толи она счастлива от таких резких перемен в его поведении, толи наоборот, подумав: «Что-то это как-то странно…», она с растерянным видом слезла с большой теневой подушки, на которой проспала неизвестное количество часов, и направилась прямо к двери.
Виктор был намерен увидеть совершенно другую реакцию и, нахмурив слегка брови, проводил её взглядом: – И куда ты? – С оттенком недоумения спросил он.
– Как, куда? Я проснулась и хочу впервые в жизни увидеть живого ангела! Скорее пошли! – Ответила девушка и отворила дверь.
Виктор вообще не понял, что сейчас произошло. Он же послушал все наказы всех мудрецов мироздания, решился на такой шаг, вот только ей это, почему-то, не понравилось. Кира буквально сбежала, оставив его сидеть на перине с широко распахнутыми глазами. Может быть он всё же сделал что-то не так, вот только шанса поразмышлять на эту тему, девушка также ему не дала. Звонарю пришлось подняться и догонять это странное неподдающиеся даже его логике создание.
Все стены, полы и высокий, точно общий, потолок всех помещений был точь-в-точь, как в залах их родного академического холла, где оба мезмеро провели почти всю свою сознательную жизнь. Единственным, что моментально разрушало эту иллюзию, были постоянные сумеречные переливы, овивающие кружевными узорами, наподобие ветвей винограда, все окна, двери и широкие стены. То, что в их родном доме было выполнено лишь простыми элегантными узорами и декорациями, здесь же, будто живое, растягивалось вплоть до краев тех самых безмятежных ворот, что сами собой, либо по воле герцога, распахнулись пред ними, открывая путь в храм баланса, где очнулся герой первой войны. Уриэля, сидящего прямо посреди помещения, окружала свита теней, возглавляемая Бифронсом. Виктор и Кира вошли внутрь, и двери неспешно затворились. Полупустой взгляд Звонаря коснулся глаз ангела и веки его закрылись, опуская за собой и его златовласую голову. Ходящие в тени, молча переглядывались между собой и не решались прервать давящую тишину, что неожиданно образовалась в этих стенах.
– Что же ты молчишь, друг мой? – Ненавязчиво спросил его Андрас, выходя из дальнего угла.
– Никакие мои речи не исправят того, что я наделал… – В свою очередь молвил ангел поникшим голосом. Вся его душа была изранена бесами и выедена горем и жалостью. Держался он лишь благодаря свету, вновь зияющим у него внутри.
– Ты, скорее всего, считаешь, что находишься на суде, что сейчас тебя будут в чём-то обвинять… Но это не так.
Уриэль повернулся на его голос: – А что же тогда?
– Мы вернули тебя назад в мир, ещё не почивших, далеко не для этого. Да, безусловно, ты… идиот, но это единственное, в чём тебя можно обвинить. – Свободно разглагольствовал демон, интонацией простого смертного.
– Да, а ещё я виновен в гибели сотен невинных!
– Возможно. Но посмотри на них. – Уриэль поднял свой взгляд на двух мезмеро, что стояли перед ним. – В их сердцах из всех возможных отрицательных эмоций, что могли бы возникнуть, глядя на твой стан, есть лишь горе и не большая толика сожалений. – Андрас подошел к Виктору и положил ему руку на плечо: – Они не наполнены ненавистью, потому, что вот этот молодой человек лично своими руками уничтожил виновницу всего, за что ты ошибочно коришь себя. Именно он разрушил проклятье, которому имел глупость подчиниться даже ангел.
– Но… – Запнулся Уриэль на полуслове. – Мне сказали, что лишь только смерть освободит меня…
– Кто сказал? – Спросил его Звонарь.
– Старейшина же дома вашего… Которого по злому року я погубил первым.
– Но как же так? – Воскликнула Кира в ответ.
– Расскажи им как все было на самом деле, Уриэль. – Велел Бифронс, стоя во главе круга теней. – У них, как и у Андраса сложилась ложная модель произошедших событий.
– Что это значит? – Вновь спросила девушка. – Я была в стенах дома, когда огненное чудовище начало жечь наши стены.
– Никто этого и не отрицает…
– Пожалуйста, – перебил герцога ангел, – если вы позволите, я расскажу все. Хоть это я могу сделать.
– Разумеется. – Одобрительно и с уважением произнёс Бифронс.
– Андрас, друг мой, ты сказал, что я поддался проклятью, на которое сам же себя и обрек, но ты прав здесь лишь отчасти… – Он выдержал недолгую паузу, а затем продолжил. – Да, я поддался, но далеко не ему, а отчаянию, что жгло меня сильнее любого пламени. Поникший духом я пришел в дом мезмеро за советом и, может быть, за спасением от порчи. Но, к моему великому сожалению, худшие опасения мои стали явью… Лишь только смерть разделит наши души…
– И как же тогда великое пламя окутало твой стан? – Вновь спросил его Андрас.
– Принял я опрометчивое и далеко не дальновидное решение, с которым ваш старейшина соизволил мне помочь.
Демон сразу же всё понял: – Ты что? Решился покончить с собой?!
– Нет. Я решил избавить себя от последующих мук и мир от неминуемой угрозы.
– А, теперь это у нас так называется…
Но колкость Уриэль не особо оценил: – Достаточно мы уже пожили! Не было у меня стыда от ухода на покой спустя четыре тысячи лет! Я бы сделал это во имя общего блага…но… нам надо уже давно привыкнуть, что все происходит не так, как мы того желаем… Когда Закрин почти закончил, я так сильно ослаб, что потерял сознание, и тогда-то, будто поменявшись местами, Мара взяла почти безжизненное моё тело и подчинила его своей ярости, а меня же самого заперла там, откуда я не смог уже выбраться.
– А старейшина? – Успел задать вопрос Звонарь в момент, когда ангел замолчал.
– Процесс был долгим и трудным… Я даже не знаю, что он делал, но, по-видимому, это забрало слишком много его сил, чтобы впоследствии суметь в одиночку отразить гнев шестой владычицы… – Кира сильнее сжала руку Виктора и уткнулась лбом в его плечо. – Но как ты смог в одиночку сразить хранителя забвения? – Удивлялся ангел, глядя на молодого человека.
– Ну я тоже немного помог… – Слегка поднимал руку Андрас, обходя сидящего по правое плечо.
Бифронс взял на себя честь представить молодого человека как подобает: – Этот мезмеро – вместилище разума и воли самого господина, а для него, как ты сам знаешь, нет ничего невозможного.
