Князь Благовещенский: Князь Благовещенский. Наместник. Пророк - Виталий Сергеевич Останин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– А сейчас?
– А сейчас действующих носителей дара во всей империи не наберется и на почетный караул. С восстания копьеносцев и началась Эпоха Тридцати Правителей, – сказал Снегирев и надолго замолчал.
Глава 6. Убийца
Когда сквозь темноту ночного сада проявилась полная света комната, я уловить не успел. Думал о своем: обо всех этих копьеносцах, смертецах, ведьмаках, – и не заметил, как под руками вместо дерева перил террасы оказался полированный камень столешницы. Слева мягко светило, но все же раздражало глаза бра, а в полутора метрах от лица мерцал экран ноутбука. Все пространство монитора занимало изображение головы пожилого китайца. Седые волосы, собранные в пучок на затылке, морщины на лбу, вокруг глаз; по сторонам плотно сжатого рта свисают белые усы.
Видения, будь они неладны! Я понял, что меня опять накрыло видением, когда сквозь лицо старика на экране ноутбука качнулась тень ветви сливы из сада посла. И донеслось едва слышимое покашливание Алексея Вячеславовича. Я все так же стоял на террасе представительства княжества, но разумом находился в другом месте. Как в прошлый раз, когда гостил в голове майстера Экхарта.
Было, правда, и отличие. Я ничего не знал о человеке, в которого меня закинуло. Чьими глазами смотрел, чьими ушами слушал. Также я ничего не знал о человеке, который смотрел с монитора.
– Мы не можем позволить оппозиции использовать ситуацию, – произнес китаец с экрана. И я понял, что наблюдаю за видеобеседой по аналогу скайпа. – Будущее государства стоит на кону. Постарайся, чтобы наше послание было воспринято однозначно.
– Да, отец.
Голос того, чьими глазами я смотрю, был мягок и напевен. Настолько, что будь он еще самую малость мягче и напевнее, его бы уже нельзя было назвать мужским.
– Тогда мы закончили, – сказал китаец и отключился.
Изображение его лица пропало, сменившись темно-синей заставкой с какой-то эмблемой в центре экрана. Дракон вроде бы – не успел разглядеть.
Собеседник старика устало вздохнул, опустил крышку компьютера и поднялся. Взгляд его переместился со стола к окну, и я увидел плотно задернутые желтые шторы, согнувшегося в поклоне слугу в длинном халате…
– Да вы спите на ходу, Игорь Сергеевич! – Рука посла тронула меня за плечо. – Пойдемте, я провожу вас в вашу комнату.
Комната с бра, каменной столешницей и экраном ноутбука исчезла. Но перед тем как уже мои глаза увидели огни ночной подсветки сада посольства Благовещенска, перед внутренним взором пронесся еще один образ. На этот раз просто картинка. Статичная, как кадр из фильма, который поставили на паузу. Промелькнувшая всего на миг, но врезавшаяся в память каждой деталью.
В центре композиции находился китаец. Другой, не старикан с сеанса видеосвязи. Молодой мужчина в черной с красным пижаме, которая у минцев идет за аналог европейского делового костюма. Лицо его было перекошено безумной какой-то гримасой, как у рестлера во время атаки на противника. Обе руки он свел вместе и вытянул вперед, а кисти развел в сторону, словно пасть чудовища. И из этой вот пасти тянулась струя белого пламени. Замершая, концом упирающаяся в окно, уже оплывающее под натиском температуры. И люди. В комнате – десяток людей. Точнее, пылающих факелов, всего миг назад бывших людьми.
– Игорь Сергеевич?
Моя рубашка промокла от пота. Сердце колотилось, как бубен шамана индейцев. Перед глазами все плыло, а разум, сбитый с толку сменой планов, не выдавал ни единой мысли. Просто замер в ступоре.
– Игорь Сергеевич? С вами все…
– Я в порядке! – отозвался я. Громче, чем хотелось. – Просто устал! Надо вздремнуть, и все будет в порядке. Покажите, где моя комната.
– Конечно. – Продолжая смотреть на меня обеспокоенно, Снегирев сделал жест к двери. – Прошу за мной.
Двигаясь как автомат, я добрел до своих покоев, попросил посла прислать кого-нибудь с письменными принадлежностями, а когда за ним закрылась дверь, рухнул поперек широкой кровати и, впечатав лицо в подушку, заорал.
«Вы же знаете, что у носителей царского дара психические заболевания развиваются в десятки раз быстрее, чем у обычных людей или даже бояр?» – «Если повторится – записывай. Во всех подробностях. Старайся ничего не упускать». – «В рамках сбережения целого можно пожертвовать его частями!» – «Пифия, ты представляешь? Но как же не вовремя!»
Обрывки фраз крутились в голове, как куски овощей в миксере кухонного комбайна. Я схожу с ума? Я же носитель царского дара, верно? Не обученный, но генетически им владеющий. Эти видения – такие были у Антошки, сына князя, до его инициации. А князь выслал ко мне доктора, а не кого-то еще. Понял, что проморгал момент с инициацией и обучением, и племянник его тронулся умом. С чего я решил, что, говоря о пифии, Поярков имел в виду меня? Он мог просто вернуться к прерванному моим звонком разговору!
«Но он велел все записывать. Зачем? – А еще он просил не оставаться одному ни при каких обстоятельствах! Про записи он сказал, чтобы сместить фокус внимания с проблемы. С того, что он посылает врача, которого нужно слушаться! – Первое видение было совсем не похожим на глюк… – Да тебе-то откуда про глюки знать, как они там выглядят! Ты же тяжелее травы ничего никогда не пробовал! – Это было реально! Я видел чужими глазами! – В реальности у тебя течет крыша! И скорая уже вылетела из Благовещенска! Смирительная рубашка и никаких княжон!»
– Заткнулись оба! – заорал, точнее промычал я в подушку.
Логически… Надо просто мыслить логически! Да, страшно. На самом деле – трындец как страшно! Но это мало что меняет. Паника такая штука, что поддашься ей один раз – и можешь идти копать могилку и заказывать гроб. Страх может помочь – инстинкт самосохранения и все такое, – а вот паника убивает. Об этом я знаю очень хорошо.
Странно, не странно – пофиг! Рассматриваем только факты. Видения были – факт. Нравится или нет – было! Они были очень… достоверны. Тоже факт. Но не факт, что это просто выверты сознания. Третий факт – никто, кроме меня, ничего такого не видел. И вот это – очень плохой факт. Только благодаря ему можно предположить, что я схожу с ума.
Но! К счастью, есть но! Реакция князя. Это четвертый факт – его мой рассказ ошеломил, но не удивил. Правда, он может значить и то, что князь обеспокоен признаками потери рассудка своего зама. Но если проанализировать все его слова и интонации, убедительнее выглядит другая версия. Поярков понимал, что со мной происходит, но был удивлен, как такое могло произойти со мной.
И еще один довод в пользу того, что я не съехал с катушек. Меня отправили к минцам решить кучу задач, одной из которых была проверка готовности
