Правда о штрафбатах. Как офицерский штрафбат дошел до Берлина - Александр Пыльцын

Шел конец декабря 1944 года. Новый, 1945-й год мы в батальоне встретили за общим столом. В этом торжестве, организованном по инициативе и распоряжению самого комбата, приняли участие и сам комбат Батурин, и все его заместители, штаб, начальники служб и офицеры подразделений. Такое дружное застолье было у нас впервые.

Подобное же, но более грандиозное и по масштабу, и по значению, случилось только, когда закончилась так всем опостылевшая, но и ставшая уже, как ни парадоксально, привычной для нас война. Это было под Берлином, в первый День Победы, 9 мая 1945 года, «весной, в начале мая», как писал я в своей «поэме» «Наш путь», в письмах маме и ставшей уже женой Рите. Но тогда до Победы было еще далеко. Впереди были ожесточенные бои за Варшаву, нелегкий путь к границе фашистской Германии, а дальше – на Берлин. И кто знал, кому суждено туда дойти, а кому остаться навечно в польской или немецкой земле.

К новогоднему вечеру я спешно подготовил несколько стихотворных посвящений моим боевым друзьям, и как тепло они были приняты! Даже Батурин, не щедрый на открытое выражение положительных эмоций, аплодировал. Оказалось, что близко к Новому году был день рождения у Пети Смирнова, у Саши Шамшина, моего тезки и почти ровесника, да и у моего бывшего ротного, теперь замкомбата Ивана Матвиенко. И как счастливый прогноз на будущее, под одобрение всех на этом вечере прозвучали мои слова:

Путь не окончен. Идти еще многои на Берлин нам дорога – «Вперед!».Знаем: дойдем до порога берлоги,раненый зверь там могилу найдет!

Встретимся вновь, вспомним прошлые годы,выпьем за павших героев войны,выпьем за счастье, за дружбу народови за спокойные будни страны.

Вот так мы встретили новый, не сомневаясь, что уже победный год!

Операцию по освобождению Варшавы и всей остававшейся еще под фашистским игом Польши, как нам стало известно позднее, Ставка планировала начать 20 января 1945 года. Значительно раньше британский премьер Черчилль в своем послании просил Сталина немедленно начать наступление со стороны Вислы, чтобы отвлечь туда возможно больше сил немцев и спасти войска союзников, терпящих поражение в Арденнах. Сталин пошел навстречу этой просьбе о помощи, и Ставка перенесла начало Висло-Одерской операции на 12 января.

И буквально через несколько дней после встречи Нового года мы стали вдруг спешно сводить свои разрозненные подразделения в единые взводы той роты, которой было приказано командовать Ивану Бельдюгову. Это был небольшого роста капитан, крепкий, я бы даже сказал, кряжистый, широколицый и большелобый офицер, выделявшийся среди многих своим невозмутимым на первый взгляд спокойствием. Однако он был способен, казалось, совершенно неожиданно прорваться неудержимой резкостью, если кем-то или чем-нибудь он будет выведен из состояния, кажется незыблемого, равновесия.

В его роте срочно формировали взводы офицеры с уже солидным штрафбатовским боевым опытом: капитан Василий Качала и старший лейтенант Александр Шамшин, а также недавно прибывший в батальон старший лейтенант Алексей Афонин. Всем пришелся по душе этот скромный, улыбчивый, казавшийся тоже очень молодым офицер, но, как мы узнали потом, – почти на целых 4 года старше меня и Шамшина. Алексей был высоким, широкоплечим и, как оказалось, дьявольски выносливым человеком. И чем труднее ему бывало, тем больше пробуждалось в нем упорства и иронии, поднимавших дух его бойцов. Пулеметный взвод формировал под присмотром Георгия Сергеева тоже недавно прибывший к нам младший лейтенант Сергей Писеев, небольшого роста блондин, по-моему, неспособный унывать.

Когда я познакомился с Алексеем Афониным поближе, оказалось, что мы оба окончили одно и то же 2-е Владивостокское пехотное училище в Комсомольске-на-Амуре, лазали по одним сопкам, питались в одной курсантской столовой, охраняли в карауле одни и те же объекты. Правда, производство в лейтенанты у меня состоялось несколько раньше. Алеша тоже хорошо знал Дальний Восток, что нас как-то особенно сближало и даже роднило. До училища он служил на озере Хасан, сразу после известных там событий 1938 года почти 2 года в войсках Дальневосточного фронта. После окончания училища (тоже, как и я, по первому разряду, то есть «на отлично») убыл в действующую армию на Центральный фронт. Тяжелое ранение в боях на Курской дуге привело его в новосибирский госпиталь. Длительное лечение, затем курсы командиров рот, а в конце концов – всего только должность командира взвода в нашем 8-м отдельном штрафбате.

Я всегда не переставал удивляться, как это меня, необстрелянного лейтенанта по прибытии в штрафбат в 1943 году, наверное, по чьему-то недосмотру, назначили командиром взвода разведки штрафников. А вот Афонин, старше меня и по возрасту, и по стажу армейской службы, имеющий боевой опыт и ранение, окончивший курсы командиров рот, назначен был командиром стрелкового взвода. Мой друг Петя Загуменников тоже пришел в штрафбат на должность командира взвода штрафников после того, как, будучи на фронте командиром роты, был ранен и лечился в госпитале. Понятно, что в офицерский штрафбат на командные должности полагалось направлять боевых, наиболее опытных офицеров. А я, наверное, был случайным, если не единственным исключением, что часто возвращало меня к мыслям о причинах этой исключительности.

Совсем немного времени оставалось у нас для боевого расчета и сколачивания подразделений (вот когда всем стали понятны минусы метода «дробного» их формирования). Уже 11 января рота в полном составе пешим порядком ушла на Магнушевский плацдарм, захваченный еще летом на западном берегу Вислы южнее Варшавы, и вошла в состав 61-й армии, которой командовал генерал Павел Алексеевич Белов.

По уже хорошо поработавшему деревянному мосту ночью, выдавшейся достаточно темной, рота перешла на плацдарм. Это уже теперь во время работы над этой книгой, постоянно общаясь с нашим бывшим штрафником, тогда военинженером 3-го ранга, а ныне 92-летним подполковником в отставке Басовым Семеном Емельяновичем, я узнал, что именно этот мост он, Басов, будучи восстановленным в офицерском чине капитана, строил летом 1944 года. Интересные совпадения бывают на войне! Бывший штрафник строил мост, по которому скоро пройдут его коллеги по 8-му штрафбату!

Весь лед на Висле был будто изрыт каким-то странным плугом от берега до берега. Это были следы бомбежек и артобстрелов. Оттуда 14-го числа и пошла в наступление вместе с частями 61-й армии наша рота штрафников, включившись в Висло-Одерскую стратегическую наступательную операцию, начавшуюся двумя днями раньше.