Зачарованный город N - Ева Никольская

Картинка снова отдалилась, позволяя увидеть сверху запертый в горном кольце город. Я невольно вспомнила ту странную бочку в мастерской наместника. Его волшебная «вода» показывала сцены, происходившие в разных местах Неронга. Тогда процесс напоминал посиделки у телевизора с щелканьем каналов, сейчас же я чувствовала себя зрителем в кинозале, где на множестве очерченных арками экранов шел трехмерный фильм с полным эффектом присутствия. Звуки, запахи, атмосфера – все это было таким натуральным, что мне стоило большого труда не потерять ощущение реальности.

Светлая полоса водопада на темно-красной поверхности гор, зеленые луга, кое-где покрытые мехом кустарника, пышные шапки одиноких деревьев и в центре этого жизнерадостного ландшафта – город, обнесенный длинной каменной стеной. При всей его красоте он смотрелся уродливым пятном на лоне девственной природы. И дело было не в архитектурных постройках, а в эмоциях, которые источали и они, и те, кто их населял. Скука, усталость, пресыщенность, озлобленность… надежда? Как знать.

Мои глаза недоверчиво сузились. Видела я этот город. И жителей его тоже. Была определенная доля правды в устроенной повелителем демонстрации, но… только доля. Он явно сгустил краски, поделив на белое и черное то, что было раньше и есть сейчас, а серые тона исключил за ненадобностью. Зачем? Неужели Светлоликий действительно думает, что я поверю в безграничное счастье прошлого и непроходимый мрак настоящего? Так не бывает! А если и бывает, то точно не здесь.

– Ты видишь, что проклятие делает с Неронгом? – спросил повелитель, убирая ладонь с моего рта. – Жители не стареют, но умирают. И не имеет значения, в стычке с азорами или от банальной тоски: численность населения за последние века сократилась почти вдвое. Оставшиеся живут верой в то, что рано или поздно пророчество осуществится, и городские стены перестанут быть их тюрьмой. Только благодаря этому люди до сих пор не сошли с ума и не перебили друг друга в пьяных драках. Город находится на полном самообеспечении, но, как бы ни была комфортна клетка, она все равно не заменит волю. Эти несчастные не виноваты в том, что кучка зарвавшихся магов решила использовать их в качестве подопытных кроликов. Они ничем не заслужили такой участи. Взгляни на лица детей! – В арочных проемах замелькали живые иллюстрации его слов. – Это взрослые люди, застрявшие в маленьких телах. Они вынуждены мучиться веками, не имея возможности вырасти. Разве это справедливо?

Он снова положил руку на мое плечо и чуть сжал его. Я не делала никаких попыток оттолкнуть мужчину, слишком уж живы были воспоминания о золотой паутине. Но когда его вторая ладонь легла на мою талию и, не задерживаясь долго на одном месте, скользнула к животу, я вздрогнула. Не то чтобы мне было неприятно, просто как-то слишком собственнически выглядел этот жест. Уловив мое замешательство, Светлоликий убрал руки. Причем обе. Я с облегчением вздохнула, сделала шаг вперед и тут же поинтересовалась:

– К чему ты клонишь? Рассчитываешь вызвать во мне сострадание к местным жителям?

– Тебе их не жаль?

Далеко отойти мне не дали, когтистая кисть снова заняла привычное место над моей правой ключицей, мягко, но настойчиво вынуждая вернуться назад.

– Их? – Я криво усмехнулась, рассматривая проплывающие мимо образы тех, о ком мы говорили. – Отнюдь. По моим скромным подсчетам, всем им давным-давно пора мирно упокоиться на каком-нибудь тихом кладбище. Столько не живут! А они мало того что не стареют, не умирают, так еще и жаждут спасения за чужой счет. Здесь есть все, что требуется для безбедного существования. Но им все мало. Им подавай сейлин на закуску! – Голос мой постепенно увеличивал громкость, приобретая все более яркую эмоциональную окраску. – Она пусть сделает всю грязную работу…

– Почему же грязную? – кажется, Светлоликий удивился.

– Потому что! – огрызнулась я. – Ведь ее мнение никто не спрашивает, как, впрочем, и согласие. Все эти «несчастные» долгожители без зазрения совести готовы использовать ни в чем не повинную девушку для своей личной выгоды. И никого из них не волнует, что у нее тоже была своя жизнь, которую бессовестно искалечили. Знаешь, кого мне действительно жаль? – В запале я хотела повернуться и взглянуть ему в лицо, но повелитель вовремя меня остановил, чем и спас мои глаза от очередного приступа слепоты. – Мне жаль тех невест, у которых вы, прикрываясь своим проклятым пророчеством, отняли жизнь. Тех, чьи изуродованные останки украшают жуткую равнину. Тех, чьи мечты были растоптаны горсткой зажравшихся «страдальцев», возжелавших получить в придачу к незаслуженному бессмертию еще и возможность путешествовать за пределами родного города. Тех, кто шел под венец и грезил счастливым будущим, а вместо этого попали в лапы к маанукам или стали живой мишенью для азоров. Вот этих девочек мне действительно жалко, а вас вместе с вашим зачарованным городом – нет!

– Что ж, – после недолгой паузы произнес мужчина. – Я дал тебе шанс гордиться своим предназначением. Но ты его легкомысленно отвергла. – Мою попытку возмутиться он пресек уже проверенным способом, просто зажав ладонью рот. Не сильно, но вполне ощутимо, чтобы я проглотила готовые сорваться с языка слова. – От судьбы не уйдешь, смертная. То, что тебе предначертано, не изменить. Но на одно и то же событие можно смотреть под разным углом. Ритуал был проведен, и на этот раз удачно. Ты избранная, хоть я и не в восторге от такого выбора высших сил. Я дал тебе шанс считать себя спасительницей и принять уготованную тебе участь с гордо поднятой головой. Ты отказалась. – Он убрал руку и чуть подтолкнул меня, вынудив сделать шаг вперед. Да что же это такое?! Туда, сюда, обратно… я что ему, марионетка на веревочках? – Не хочешь быть всеобщей избавительницей, станешь моей рабыней! – долетело до меня.

Я дернулась от такого заявления, как от пощечины, развернулась и, прикрываясь тыльной стороной ладони от его свечения, процедила:

– Не дождешься.

Реплика моя полетела вдогонку мужчине, переступающему зеркальную раму. Он даже не соизволил обернуться, не говоря уже о том, чтобы ответить. Сообразив, что меня нагло бросают, я рванула следом.

– Эй, подожди. Ну подожди же! – светящаяся завеса по ту сторону зеркала почти перестала резать глаза. Мне даже удалось мельком рассмотреть черты повелителя, одежду и тонкие жгуты волос, прочертивших по воздуху дугу и упавших на лицо, когда он все-таки обернулся. Удлиненные глаза цвета расплавленного золота насмешливо сверкнули с той стороны зеркала, а в следующую секунду я уже стояла нос к носу со своим отражением. – У меня еще так много вопросов. Я хотела узнать про кота и… про Сэн. Еще спросить про церемонию… и… я уже беременна или нет? – Мой двойник с грустными серыми глазами расстроенно вздохнул. – И от кого? – Я потрогала стекло, втайне надеясь, что оно пропустит мои пальцы, как водная гладь, но поверхность его оказалась холодной и твердой. – А как же я тут буду без воды до завтра сидеть? – прошептала грустно, и уголки губ печально опустились. Пить хотелось уже не так, как после пробуждения, но это не значило, что через час-другой жажда не вернется снова. – И за что мне все эти издевательства? – вздохнула я. – Знаю, за что! За чрезмерную любовь к животным! – В груди что-то защемило. Воспоминания о знакомстве с Таасом, вопреки ожиданиям, принесли тревогу, а не обиду. И когда я успела к нему так привязаться? – Где же ты, котик? И где твой хозяин?