Пути Держателей - Андрей Фролов

Демон с алым глазом опустил пальцы на рукоять меча, и его напарники мгновенно оживились.

— Грабить в квартале разрешается только моим тоэхам. Потому придется оплатить проценты. Скажем, для начала пусть будет восемьдесят.

Он смачно сплюнул на стену, а Киоши выпрямился в полный рост, прикрывая проснувшуюся перчатку окровавленной тряпкой.

— Да будет тебе известно, я происхожу из рода джегалов, и никогда не опущусь до уличного грабежа, — твердо ответил он, высматривая, кто из противников может представлять большую опасность.

Банда за спиной бритого тоэха качнулась вперед, но тот предупредительно поднял руку.

— Эта драка не имеет отношения ни к твоему кварталу, ни ко всему городу, — Киоши расправил плечи, прислушиваясь к набату в висках, где кровь еще пульсировала боевым ритмом. — А тебя я и вовсе не знаю, бандит.

Улыбка проскользнула по лицу незнакомца, обнажая ровные белоснежные клыки.

— Да, я бандит. И я удивлен, что ты ничего не слышал обо мне… Что еще раз подтверждает, что ты и твоя девка — новенькие в городе. Меня зовут Дарвал Анзурон из банды Громовых Плясунов, и я хозяин этого района, — он отбросил с губ волосы.

Киоши, презрительно кривя ответную усмешку, равнодушно покачал головой. Овилла раздраженно зашипела, прихлопнув по земле хвостом, а по лицу Дарвала пробежала тень изумления.

— Я не слышал о тебе. Сам же сказал, что я новенький, — похожий на беса бандит с топором рассмеялся, но вожак вновь вскинул кисть, и тот мгновенно заткнулся.

Становилось душно. Отчего-то на этот раз зеваки не собирались на крышах и балконах. Шум улицы даже стал тише, а на противоположной стороне разом закрылись две лавки.

— И ты так просто говоришь мне об этом? — в голосе демона с алым глазом загудел раскаленный металл. — Подтверждаешь, что новенький? При этом, не проведя в Назандаре и одного перелива, уже убиваешь?

Киоши заставил себя кивнуть. Он хотел как можно быстрее разобраться со сложившейся ситуацией и убраться с этой вонючей улицы. Пройтись по трупам этих недоносков и уйти. Куда угодно, хоть бы даже и в городскую тюрьму. Поэтому он еще раз кивнул, дерзко вскидывая подбородок и не обращая внимания на шипение Овиллы.

— А чего мне бояться? Тебя?

Теперь над переулком повисла гробовая тишина, и даже пленник утих, учуяв в происходящем призрачный шанс на спасение. Демоница предусмотрительно зажала ему рот.

Дарвал медленно покручивал на пальце длинную прядь, банда замерла в ожидании.

— Ты очень смелый, да? Ну тогда впредь должен знать, что убивать на моей земле можно только мне, — на этот раз правая кисть бандита крепко сомкнулась на рукояти длинного прямого меча. — А теперь тебе придется заплатить за нарушение закона.

Его алый глаз встретился в схватке со взглядом Киоши. Воздух переулка буквально раскалился.

А потом юноша тихо, но отчетливо, прорычал прямо в лицо Дарвала, не отводя взора:

— Я не мастак подбирать умные слова. Не умею строить из них грамотные речи. Но происходящее сегодня заставило задуматься даже меня. Вы прячетесь в этом подыхающем городе, даже не выглядывая из-за его стен, чтобы увидеть, что происходит снаружи. Конечно, бандит, деньги стали для вас единственной ценностью. Не стану читать мораль, ломая твои гнилые идеалы… Но вспомни новенького в твоем квартале, Дарвал, когда благодаря им, — коготь Киоши нацелился в замершего под Овиллой пленника, — само небо обрушится на Тоэх, и вы все завоете, погребенные под руинами поганого города. Ибо когда этот и ему подобные доведут до конца свое дело, победу ты не сможешь купить ни за какие деньги…

Банда Дарвала возмущенно загудела, в очередной раз качнувшись вперед. Бес и арбалетчица с зелеными волосами шагнули вперед, но замерли как вкопанные, пригвожденные к месту властным взмахом командира. Главарь Плясунов вновь стал неподвижен, но руку с меча не убрал. Тогда Киоши нагнулся к умирающему одноглазому, срывая с его пояса увесистый кошель, заляпанный кровью.

— Я убил — я заплачу. Вот твои деньги, бандит, — левой рукой юноша высыпал на ладонь треть содержимого. — Пусть все будет по твоему закону. Этого хватит?

Дарвал оставался недвижим, и тогда Киоши бросил деньги через голову предводителя. Бес и двое долговязых мгновенно оказались в нужном месте, ловко подхватывая сверкающие в воздухе слитки. Взгляды тоэхов вновь встретились, и Киоши демонстративно затянул кошель.

— И вот еще, — юноша повысил голос, намеренно говоря так, чтобы услышали и на пустынной улице. — Я готов платить столько же любому демону Гив-Назандара, способному принести мне голову, завернутую вот в такую красно-золотую вышивку!

Пленный рекрутер за его спиной заревел, возобновив попытки вырваться, но суккуб хорошо знала свое дело, и тот сник, заливаясь жалобным воем.

Бандиты зашептались между собой, увлеченно жестикулируя и взвешивая слитки. Суккуб в железной маске, не опуская заряженного арбалета, подошла к Дарвалу сзади, что-то прошептав на ухо, но тот решительно покачал головой.

— Я остановился в "Хрустальной арфе", Дарвал. Знай, что красно-золотые носят с собой хорошие деньги, плюс ты получишь то, что доплачу я. Заманчиво? Тогда дерись за свои ценности, бандит.

Прищурившись, Дарвал резко развернулся на месте, твердым шагом направляясь прочь. Волосы его взметнулись, обнажая драгоценный камень на месте второго глаза. Остальные бандиты, пряча оружие, поспешили следом, с интересом оглядываясь на поле недавнего боя.

Киоши тяжело, словно только что победил в еще одной схватке, вздохнул, опуская плечи.

Овилла молчала, но теперь не раздраженно, а с долей неподдельного уважения.

— Собираем трофеи и уходим, — Киоши нагнулся, подбирая из пыли плотный бесцветный плащ с красивой латунной застежкой.

Суккуб рывком заставила своего пленника подняться на ноги. Юноша сунул в мешок оставшиеся плащи, кошели и лакированные шкатулки с бумагами, еще раз внимательно осмотрев переулок. Раненый демоницей посланник Мишато начинал дышать, регенерируя прямо на глазах, но у Киоши не было никакого желания добивать его — из Назандара одноглазому теперь не выбраться.

Что-то наговорив пленнику на ухо, Овилла ногой распахнула двери "Арфы", по-хозяйски вваливаясь внутрь. Не оборачиваясь, Киоши вошел следом.

В кабаке не изменилось ровно ничего, как будто они и не выходили наружу. На этот раз на вошедших не обратили никакого внимания, а кое-где посетители намеренно отворачивались от вербовщика, идущего впереди с заломленными лапами. Странная троица миновала зал, ступая на скользкую каменную лестницу.