Главный бой - Юрий Никитин

— Что он выведал?

— Что Залешанин, — сказал Владимир торопливо, — пошел на подвиг ради друга. Верно? Уговорил богов взять половину его жизни и отдать тебе. Просил, чтобы вы жили по полжизни, а потом померли в один день. Но такое нельзя, тебе суждено быть в подземном мире сразу… Тогда решили, что половинку разделят по-другому: сутки оба томитесь в мире, где светит черное солнце, а сутки… сутки на нашем белом свете!

Рогдай кивнул, оглянулся на багровый диск:

— Белоян умеет докапываться до великих тайн. Все верно, княже. Но прости, нам пора, солнце уже садится.

Он подал коня назад. Владимир спросил жадно:

— А боги блюдут договор?

— Боги не князья, — ответил Залешанин язвительно. — И мы блюдем. Сутки там, сутки здесь. Если же опоздаем хоть на минуту… хоть на конский волосок — больше белого света не видать!

Народ расступился. Залешинин поставил коня радом с Рогдаевым. Мгновение Владимир видел их застывшие фигуры. Затем из земли плеснул багровый огонь. Все ахнули и прикрылись руками от яркого света. Тут же пламя исчезло, а на том месте, где только что стояли кони героев, медленно дымилась земля.

Похоже, степняки наконец подтянули все силы. За ночь дороги оказались перекрыты полностью. С четырех сторон, хотя по обычаям войны всегда оставлялся проход, чтобы жители могли убежать и унести скарб. Тем самым сохранялись и силы нападающих: иной раз удавалось взять город почти без боя, а так запертые будут драться до последней капли крови.

Но обезумевший от горя Жужубун поклялся стереть город с лица земли, уничтожить всех от мала до велика. Малые отряды из других городов перестали пробираться в Киев, а посланная из Белгорода и Чернигова помощь напоролась на огромную печенежскую силу. Правда, отдельные смельчаки и умельцы все же проникали через печенежский стан, умело пробираясь на стыках войск разных ханов, но это уже капли, быстро тающие в жарких схватках.

Но был и нежданный подарок. Один за другим в Киев, прорезав войско печенегов, как львы проходят сквозь стаю волков, явилось семеро богатырей. На иных страшно смотреть, настолько велики ростом и свирепы, вместе привычных мечей и топоров за плечами такое причудливое, что и мечом не назовешь, но опытные воины покачивали головами: опасная это вещь в умелых руках, очень опасная… Все семеро, однако, оказались побеждены странствующим витязем Добрыней и дали ему слово явиться в Киев, где отдать мечи на службу великому князю, буде тот восхочет.

Волчий Хвост бурно ликовал, громко каялся, что называл эти повадки поединщиков дурацкими. Вон какая прибыль получается, если меч в умелых руках!

Царьград никогда не спит, жизнь бьет ключом. В одной из самых высоких башен, где размещались некоторые архивы древних рукописей, свет часто менялся, становясь то лиловым, то красным, а то и вовсе противоестественно зеленым.

Знающий народ поговаривал, что там общаются с дьяволом, над ними смеялись, но нередко народ догадывается о том, что бывает скрыто за семью печатями. В той башне трое магов старой школы, ныне запрещенной, продолжали заниматься нечестивыми поисками вечной жизни, философского камня, эликсира молодости и прочих ухищрений Врага рода человеческого, коими он соблазнил еще первых людей.

Спархий проводил последнее время в башне дни и ночи. Колдуны морщились, но терпели. Могущественный царедворец поставлял им все, что требовалось для поиска: горы чистейшего золота, кровь невинных младенцев или сердца девственниц, кисти удавленников или полуистлевшие черепа древних властелинов ныне исчезнувших империй.

Они догадывались, по чьему молчаливому приказу им оказывают такую помощь. Хотя и не понимали, зачем столько сил отдается борьбе с крохотным варварским королевством на самом краю земли, в далекой Гиперборее. Однако спархий сам всматривался в матовое зеркало из древней бронзы, секрет изготовления которой давно утерян.

Когда на зеркало плескали свежей кровью только что зарезанного младенца, там возникали странные узоры, а потом можно было различить далекие картины, услышать голоса…

Спархий как раз всматривался, когда снизу негромко позвали:

— Ваше Приближенство!.. За вами гонец. Их Божественность возжелали вас допустить к своему лицезрению…

Спархий нахмурился, но губы привычно изобразили улыбку, а голос прозвучал радостно и даже счастливо:

— Бегу!.. Лечу!.. Это такое счастье — лицезреть Их Божественность!

Через двор и по ступенькам его вели под руки, почти несли, двое могучих как слоны этериотов. От них пахло нежно и по-женски. То ли только что из постелей придворных дам, то ли всю ночь дежурили в гареме.

Базилевс не спал, нервно мерил шагами кабинет. На робкое покашливание резко обернулся:

— А, ты… Долго же приходится ждать! Ну, какие новости?

Спархий съежился, он знал, о чем спрашивает могущественный властитель, но на всякий случай спросил робко:

— С рубежей войны с арабами?

— Я знаю, что с арабами! — прикрикнул базилевс зло. — Но я не знаю, что делается в том северном королевстве! Все наши люди там гибнут, не прожив и года. А кто и задержался, то вести от них доходят… словно тоже замерзают на зиму, а потом оттаивают!.. И так несколько раз.

Спархий вздохнул:

— Ну… ничего нового. Киев пока еще отбивает атаки степных племен…

Базилевс нахмурился, голос стал ядовитым:

— То-то не спешишь с новостями!

— Простите, Ваша Божественность…

— Не прощаю. Почему так долго? Ведь обещались взять их столицу и сровнять ее с землей в первый же день!.. Почему медлят? Ведь богатыри, кто по своей воле, кто по нашей подсказке… далеко за пределами… А двое, которые в Киеве, убили друг друга? Или не убили?

— Убили, Ваша Божественность!

— Так в чем же дело?

— Увы, Ваша Божественность. Откуда-то в Киеве появились неведомые богатыри. Из неведомых, как говорят, земель. Ну, неведомых, как мы знаем, нет, это странствующие герои, которые ищут племена послабее, чтобы захватить и основать свое королевство. У них свой кодекс чести, у варваров это в крови, так вот эти каким-то образом взяли на себя обязательство служить Киеву…

Базилевс побагровел. Видно было, как кровь ударила в лицо, красной пеленой застлало глаза.

— Сколько их?

— Увы, Ваша Божественность, даже больше, чем отбыло на заставы. Этот город привлекает бродяг, как когда-то привлекал город беглых рабов и разбойников на берегу Тибра, в котором рабы освобождались от рабства, а разбойники от наказания. Потом этот город стал великим и благословенным Римом… В Киев приезжают всякие. Многие остаются. К несчастью, взамен тех, кого мы сумели… удалить из города, пришли не менее сильные.