Кадеты и юнкера в Белой борьбе и на чужбине - Сергей Владимирович Волков
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Пропустив части церемониальным маршем, генерал Врангель со своим штабом и конвоем отбыл на крейсер «Генерал Корнилов».
За ними на крейсер последовало и Атаманское училище. На пристани остались комендант крепости, генерал Стогов, с небольшой группой штабных, генерал Елчанинов, Сергиевские заставы и… еще не пришедший из тюрьмы Сергиевский караул.
Вероятно, у некоторых появилась в это время тревога: а что же будет с нами? Но генерал Стогов был спокоен, он знал, что нас не забудут, и действительно, через какой-то промежуток времени к Графской пристани пришвартовался маленький транспорт «Херсонес». Оказалось, что он откуда-то прибыл с грузом снарядов и к тому же оказался без угля. Сейчас же все свободные юнкера принялись за работу, очень спешную и физически утомительную. Груз бросали прямо в море, а уголь таскали из ближайшего склада. Работа продолжалась несколько часов.
Тем временем предусмотрительный полковник Грибовский решил позаботиться и о запасе провианта: кто знает, как и чем питались юнкера в эти последние дни? Отыскали подводу, и наряд юнкеров отправился в город в поисках провианта. Все склады были брошены, и сколько же их было… Склады обмундирования были буквально набиты до потолка шинелями, ботинками, бельем, в то время как для того, чтобы получить что-нибудь, нужно было ожидать неделями, а то и месяцами. Просто какое-то преступление жадных интендантов…
Пищевых продуктов нашли мало: несколько бочек сельдей, галеты, консервы и бочку вина. Кроме того, привезли и погрузили подводу «мадаполама» в штуках, который впоследствии служил нам валютой…
Опустевшая Графская пристань с памятником адмиралу Нахимову имела грустный вид, который еще больше подчеркивал кем-то брошенный мул, перегнувшийся через ограду памятника и дремавший, уткнувшись головой в подножие пьедестала…
Полковник Грибовский очень волновался: несколько часов тому назад он послал юнкера Скворцова пробраться в тюрьму и привести оттуда караул капитана Георгиевского. Юнкер, найдя брошенную неоседланную лошадь, отправился верхом. Наконец, только к 3 часам пополудни, караул при общем ликовании всех присутствующих прибыл на транспорт. Капитан Георгиевский объяснил, что он не получил приказания о снятии караула и, в ожидании такового, пробыл там двое суток, не уступая просьбам и угрозам каких-то типов, требовавших отпустить арестованных. Всем стало легче…
Генерал Стогов большими шагами ходил по площади… Вдруг на Северной стороне замелькали какие-то лошади. Первой мыслью было, конечно, что это – красные разъезды, но потом выяснилось, что это наши училищные лошади, оставленные в конюшнях, разбирались населением. В городе же продолжали метаться в поисках спасения тысячи беженцев и военных.
Под вечер 3 ноября генерал Стогов приказал мне передать полковнику Грибовскому распоряжение снимать заставы и грузиться. Когда юнкера и штаб вошли по трапу на транспорт, генерал Стогов простоял на берегу еще несколько минут и, наконец, последним поднялся на корабль.
Таким образом, последними, фактически покинувшими Севастополь, были сергиевцы с комендантом крепости.
«Отдать концы» было некому, и юнкера шашками перерубили толстые канаты, навсегда отделив нас от берега и от родной земли…
Багровый закат жутким светом освещал надвигающиеся тучи, собиралась непогода… «Херсонес» взял курс на Константинополь…
Галлиполи
Как долго продолжался переход «Херсонеса» от Севастополя в Константинополь, вспомнить трудно: сутки, может быть – двое? Было холодно, страшно качало, а о настроении и говорить не приходится: оно было таким же мрачным, как и все окружающее.
Полковник Грибовский приказал «завхозу», юнкеру Болгарскому, взять на учет все собранные нами продукты, главным образом – галеты, две бочки сельдей и бочонок вина, и строго придерживаться рациона, им установленного.
Не забыты были и пассажиры: некоторые бедные женщины, под предлогом, что они находятся в «интересном положении», частенько обращались к «завхозу» с просьбой выдать им селедку. Сначала таких было несколько, но к концу дня оказалось, что чуть ли не все женское население парохода находится в «интересном положении»…
Наконец, прекрасным, светлым, солнечным утром «Херсонес» вошел в Босфор. Перемена погоды, сказочная панорама города, с его минаретами, дворцами и садами, на мгновение заставила забыться и отвлечься от грустной действительности.
Весь константинопольский рейд был заполнен пароходами. Тут же величественно высились громады военных кораблей: дредноуты и крейсера союзников, среди которых выделялся своими красивыми и грозными линиями наш «Генерал Алексеев», гордо стоявший на отлете. Среди судов шныряли в огромном количестве стаи турецких яликов, лодочек, катеров, наполненных всякой снедью: хлебом, халвой, рахат-лукумом и пр., хозяева которых без всякого зазрения совести просто «обдирали» несчастных голодных беженцев. Иногда часы или кольца обменивались на буханку хлеба и кило халвы.
Картина эта всем знакома… Наш «Херсонес», миновав Босфор, остановился среди всех этих пароходов. Стали ждать распоряжений. Никто больше не имел никакого представления о том, что будет впереди. Так простояли несколько дней. В течение дня, раз или два, к нам, как и к другим судам, подходили союзные катера и привозили нам жалкое питание, состоявшее главным образом из жиденького морковного супа, прозванного юнкерами «суп-чай», и минимального количества хлеба. Главным оружием юнкера стала теперь ложка, и горе тому, у кого ее не было!
Простояв с неделю, узнали, что сначала нас свезут на остров Проти (в Мраморном море) для дезинфекции и затем погрузят на транспорт «Ак-Дениз», на котором уже якобы находилась главная часть училища, эвакуировавшаяся на «Рионе», для перевозки в Галлиполи.
Перед выгрузкой на остров Проти полковник Грибовский приказал «завхозу» разделить между юнкерами весь «мадеполам», взятый в Севастополе, который явился нашей «валютой». Пришлось по полштуки материи на брата… Сколько хлеба, халвы, папирос!
На транспорте «Ак-Дениз» состоялась долгожданная встреча с «рионской» группой училища. Радостная встреча была все же немного омрачена тем, что многих офицеров и юнкеров там не оказалось: согласно приказу Главнокомандующего, многие по собственному желанию съехали на берег, превратившись в «беженцев».
Все же нас не сразу отправили в Галлиполи, а продержали еще дней десять – двенадцать на константинопольском рейде. 27–28 ноября мы, наконец, сгрузились в Галлиполи, пробыв, таким образом, «в дороге» почти 25 дней.
Наше училище, по-видимому, прибыло в Галлиполи одним из последних. Главные силы армии – 1-й армейский корпус – уже расположились лагерем в 6 километрах к западу от города, в долине «смерти и роз». В самом городе располагались военные училища, штаб корпуса, госпиталя и еще некоторые мелкие части. Нам же была отведена часть бараков в бывшей турецкой казарме, в 3 километрах к востоку от города. Сама
