Соната незабудки - Монтефиоре Санта

— Ты выглядишь чудесно, Леонора, — сказал он, целуя дочь в лоб. — Для меня будет большой честью подвести такую красивую невесту к алтарю. Я надеюсь, Флориен понимает, как ему повезло.

— О, папа, конечно, понимает, — ответила она и весело рассмеялась. — Мне тоже очень повезло, что я выхожу за него замуж.

Алисия прикусила язык. Она знала, что любой праздник можно разрушить несколькими хорошо подобранными словами.

— Грейс, перестань носиться по комнате, меня от этого тошнит! Мама, скажи ей! — Алисии совершенно не нравилось, что Леонора оказалась в центре внимания.

— Грейс, почему бы тебе не присесть на пару минут, — ласково сказала Одри. — Иначе ты изотрешь до дыр и свои ножки, и ковер.

Грейс послушно плюхнулась на кровать, очередной раз помахав своей волшебной палочкой перед носом Алисии.

— Плохая фея, — прошептала она, прищурив глаза.

Алисия вспыхнула.

— Когда я буду выходить замуж, у меня будет шикарная свадьба! — Она не верила в дар Грейс. Однако ей казалось, что ребенок видит ее насквозь и может прочесть все ее потаенные мысли.

— Если ты найдешь принца своей мечты, тогда, возможно, и будет, — сказала Одри и рассмеялась. — А наша Леонора рада простой свадьбе, правда, дорогая?

— Семья для меня — самое главное, — ответила Леонора. — Жалко, что бабушка и тетушка Эдна не могут присутствовать. Так мило с их стороны прислать телеграмму! Мерседес прислала мне странное послание…

— И что она пишет? — спросила Алисия. Мерседес всегда была ее другом.

— «Я всегда знала, что ты будешь счастлива».

— Что она хотела этим сказать? — недовольно спросила Алисия. — Что я не буду?

— Конечно же, нет, моя дорогая, — вмешалась Одри.

Сесил покачал головой, но не стал заострять внимание на самоуверенности Алисии.

— Когда ты будешь выходить замуж, она, вероятно, пришлет тебе такое же, — сказал он, поправляя перед зеркалом галстук. Потом посмотрел на часы. — Ну хорошо, по-моему, вам пора в церковь. Мы с Леонорой пойдем следом.

Леонора улыбнулась отцу. Не важно, что она мало его знает, ведь сегодня — день ее свадьбы, и он поведет ее к алтарю. Одри кивнула, окинув взглядом идеально начищенные туфли и отглаженный костюм своего мужа. Он был так же одет на вечеринке, посвященной ее восемнадцатилетию в Херлингеме, только стал намного старше. Волосы его поседели, вокруг глаз появились морщинки — следы эмоционального напряжения последних лет, глаза стали усталыми и тусклыми. Тем не менее, он по-прежнему был красив. Даже красивее, чем когда-либо, потому что жизненный опыт пришел на смену добродушной браваде армейского офицера. Возраст смягчил его принципиальность, а судьба научила смирению. Он поднял глаза и поймал ее взгляд. Она улыбнулась ему с нежностью, которую он принял за материнскую гордость. В отличие от брата, Сесил так и не научился читать мысли Одри. Но улыбнулся в ответ, внезапно ощутив прилив радости: его маленькая Леонора превратилась в красивую молодую женщину…

Грейс ткнула его своей волшебной палочкой, и от задумчивости не осталось следа.

— Не забудь обо мне, папа, — попросила малышка. — Я тоже иду к алтарю.

Алисия пыталась поймать взгляд Флориена, но он не обращал на нее никакого внимания. Она села в первом ряду рядом с мамой и тетей Сисли. Желудок болел так сильно, что держать цветы и свечи казалось непосильной задачей. Ей так хотелось, чтобы он посмотрел на нее… Здесь, перед лицом Господа, он вот-вот должен был поклясться любить и почитать Леонору! Десять заповедей были написаны большими золотыми буквами на нефе церкви. Флориен читал их и чувствовал, как слова обжигают ему душу. Он совершил ужасный проступок и ненавидел себя гораздо больше, чем Алисию. Потом заиграл орган, и Леонора появилась в проходе под руку с отцом, в сопровождении Грейс с ее волшебной палочкой. Он поднял глаза и смотрел, как она приближается к нему. Лицо девушки было скрыто прозрачной вуалью. Он чувствовал, с какой ревностью смотрит на это все Алисия, и догадывался, о чем она думает. Ей очень хочется, чтобы все вернулось на свои места. И это придавало ему уверенности в правильности своего решения.

Леонора встала рядом. Влажными от волнения руками он поднял вуаль. И удивился, потому что страх вдруг исчез. Он посмотрел на девушку, которая всегда была ему другом, и тепло нежности разлилось по венам. Ее глаза сияли любовью. Он улыбнулся ей в ответ, спрашивая себя, как он мог быть таким подлецом, чтобы предать ее доверие.

Алисия наблюдала за ними. Она бы не узнала любви, даже если бы это чувство постучало к ней в сердце, но точно знала, что отчаянно нуждается во Флориене. В те короткие мгновения, когда жених и невеста обменивались клятвами любви друг к другу, пока смерть не разлучит их, Алисия осознала, что ее чувства к нему — не просто жажда секса и плотская страсть. Да, она желала его, да, она не хотела никого, кроме него. Но она ощутила что-то еще более мощное и не поддающееся контролю… Чувствуя себя совершенно больной и потерянной, она поудобнее устроилась на скамье и склонила голову на грудь. Она и сейчас не верила, что он сделал это…

После свадьбы Алисия уехала, не попрощавшись с молодоженами. Она не могла смириться со случившимся. Прибыв в Лондон, она тут же позвонила одному из своих богатых любовников и провела бурную ночь в его постели, пытаясь убедить себя, что на Флориена ей наплевать.

Флориен погрузился в счастливую семейную жизнь, но воспоминания об Алисии прятались во всех уголках, напоминая о предательстве и похоти, которая все еще продолжала жить в его теле. Леонора огорчилась, когда узнала, что Алисия уехала, и очень скучала по ней. Она не сказала о сестре ни одного дурного слова и, как всегда, простила ее сумасбродство. Флориен терзался сомнениями. Знает ли Леонора о предательстве Алисии? Если знает, она просто ангел доброты и благородства. У него не было ни сил, ни желания рассказать жене о случившемся накануне свадьбы, несмотря на то что признание облегчило бы ему душу.

Когда Флориен был уже на грани срыва (ему казалось, что его одержимость Алисией никогда не пройдет), Леонора забеременела. Он наслаждался видом округлившегося животика жены, запретил ей поднимать что-то более тяжелое, чем цыпленок. Одри начала вязать детские пинетки по образцам своей матери, которые та прислала из Аргентины. А сама Роуз, поклявшаяся никогда не брать в руки спицы, сделала для Леоноры исключение и снова принялась вязать. Грейс положила ручку на живот сестры и предсказала рождение мальчика. Никто не сомневался в ее словах, поэтому все приданое новорожденного было голубого цвета.

Когда Одри передала эту новость Алисии, та целую неделю терзалась приступами гнева, а затем набралась смелости и приехала в Дорсет, чтобы поздравить сестру. Она подъехала с тыльной стороны, прямо к полю, где по-прежнему стоял фургон Леоноры. Там она к своему удивлению обнаружила Флориена, который был увлечен плетением колыбельки. Он был настолько поглощен работой, что не заметил ее, пока она не встала прямо перед ним. Он поднял глаза, и внезапно его лицо стало багровым.

— Я приехала навестить Лео, — твердо сказала Алисия. — Где она?

— В доме ваших родителей, — ответил он, в замешательстве глядя на нее.

— Полагаю, тебя тоже нужно поздравить. Как тебе удалось это сделать? — высокомерно спросила она.

— Что?

— Ты думал обо мне, когда занимался с ней любовью?

Флориен отложил в сторону свои инструменты и поднялся, ошарашенный ее гневом.

— Возвращайся в Лондон и забери с собой свою желчь, Алисия.

— А может, лучше пойти к маме и рассказать всем о нашем тайном рандеву прошлым летом? Или боишься, что это разрушит твой счастливый брак?

— Чего ты хочешь, Алисия? — Его вопрос удивил ее, потому что ответа у нее не было.

— Я думала, ты захочешь получить свое пирожное и съесть его, — возразила она, и на ее внезапно прояснившемся лице появилась лукавая улыбка. — Ты еще не забыл, как хорошо заниматься со мной любовью, правда?