Не остаться одному - Олег Верещагин

– Она уговаривала тебя остаться?!

– А? – до меня дошло, что Танюшка права. – Да, пожалуй…

– И?! – верхняя губа Танюшки приподнялась.

– Я согласился, – пожал я плечами. Глаза Танюшки полыхнули, и я на миг пережил свою смерть. Потом клинок откачнулся, и девчонка облегченно вздохнула, проведя рукой по глазам:

– Издеваешься… Ой, я тебя порезала!

– Да, вот странно, правда? – иронично спросил я и напрягся: – Ого! – Язычок Танюшки прошелся по шее снизу вверх. – У тебя задатки вампира… Носферату, помнишь, нам рассказывали? – Ее язык крался выше, выше и оказался в углу моих губ. Требовательно отвердел. – Я думал, мне удастся поспать еще хоть час… – Голос у меня сорвался, потому что побоялся прикусить Танькин язык.

– Прости. – Она отстранилась. – Я ревнивая дура… Это у меня с тех пор, как ты пропадал, а в небе светило черное солнце… как гаснущий уголек… Я не могу потерять тебя, Олег… не хочу… не сейчас… не так…

Она задыхалась, и я увидел на ее глазах настоящие слезы.

– Что я без тебя, Таня? – тихо спросил я.

– Слышишь? – Она улыбалась сквозь эти слезы. – Наши поют… Значит, все правильно, да, Олег?

Со стороны лагеря неслось хоровое:

– Ничего на свете лучше нету,Чем бродить друзьям по белу свету!Тем, кто дружен, не страшны тревоги —Нам любые дороги дороги!Наш ковер – цветочная поляна,Наши стены – сосны-великаны,Наша крыша – небо голубое,Наше счастье – жить такой судьбою![9]

А чуть подальше откликались по-английски ребята Нэда:

– Если ты и смели честен —руку, друг, тебе мыподаем.Встанем, как один —все вместе!Будь уверен в нас —не подведем!Нам, дружище, порав бой – во имя добра!Знай – повсюду друзья с тобой!Смелее в бой![10]

– Значит, все правильно, Тань, – отозвался я, увлекая ее на колющий кожу острый прибрежный кустарник, хрустко промявшийся под нашими телами…

Вышедшая в зенит луна холодно смотрела на лежащих среди измятых веток обнаженных мальчика и девочку, все еще обнимавших друг друга. Наконец, мальчик, продолжая ласкать свою подружку, со стоном подался чуть назад и в сторону. Девчонку сотрясла тягучая, сладостная судорога, она сдвинулась следом за пареньком, стараясь удержать в себе то, что доставляло такое наслаждение, но потом со вздохом повалилась на спину. По ее лицу блуждала потерянная улыбка. Мальчик нагнул голову и принялся ловить губами ее сосок. Лицо у него было сонным и усталым, но счастливым.

Неподалеку печально и негромко, но очень ясно гудела волынка, выводя в чьих-то умелых руках мелодию, прозрачную, как эта лунная ночь. Многим, кажется, не спалось…

– Может быть, мы опять лезем не в свое дело? – тихо спросил я, осторожно, нежно лаская пальцами плечо и шею Танюшки.

– Поспи, – она не ответила на мой вопрос, – у тебя еще есть время. Я разбужу, когда надо будет грузиться.

Я вздохнул, устраиваясь удобнее и уже уплывая куда-то в звонкую тишину. В самом деле, почему бы не поспать? Танюшкины пальцы гладили мои волосы, но не как в любовной игре… а я вдруг вспомнил почему-то маму, хотя она никогда не гладила меня по голове… расчесывала прядь к пряди мои жесткие, спутанные волосы, темные от природы, но давно выгоревшие до цвета старой меди – так прочно, что даже зимы не могли вернуть им прежнего цвета.

– Солнце за море ушло —спа-а-ать… —

успел я услышать голос Танюшки, прежде чем заснул совсем…

Таня не спала. Она продолжала поглаживать волосы Олега, стараясь больше ничем не шевелить даже легонько, чтобы невзначай не разбудить его. Олег ровно, тихо и сильно дышал, и от луны лежали на его скулах черные полукружья теней ресниц. Он спал так доверчиво, беззащитно, полностью положившись на нее, что у Тани от нежности перехватило горло.

– Он вернется живым, – Танюшка подняла глаза к диску луны. – Он вернется живым, слышишь?!

Олег завозился.

И через секунду на берегу затрубил рог.

На драккаре мне удалось поспать как следует. Я просто-напросто растянулся на корме, натянул на голову кожаную покрышку и отключился без снов и ощущений.

Когда я проснулся, было заполдень. Драккар двигался ходко, солнце пекло, во сне я вспотел.

Все, кроме смены гребцов, спали тоже. Хотя – нет, не все. Нэд сидел на корме, а Джек – прочно держал кормовое весло. Они негромко разговаривали. Совершенно спокойно, как и положено разговаривать старым друзьям. Если не считать, что маску Нэд носит, потому что Джек когда-то снес ему часть нижней челюсти.

– Добрый день, – я сел. – Что у нас за бортом?

– Вода, – отозвался Джек, передавая весло Нэду. Ловко вскочив на борт, он неспешно перебрался на нос и устроился там, возле самой головы, а я поднялся на корму. Нэд отстраненно посмотрел на меня, небрежно опираясь на резную рукоять.

– Выспался? – неожиданно спросил он.

– Ты сумеешь провести драккар по мелям? – вместо ответа спросил я.

Нэд наклонил голову, чуть переложил весло и сильным голосом затянул:

– Я ворона вижу, он черным крыломВзмахнул и поднялся за белым орлом…

– Ворон-викинг,Ворон-викинг! —

отозвались на веслах.

– Я вижу, как в небо они поднялись,Как спутались когти, как крылья сплелись! —

отозвался с носа Джек, ловко сев вполоборота, а палуба отозвалась:

– Ворон-викинг,Ворон-викинг!– Орлиные крылья вороньих сильней,Орлиные когти вороньих острей —И падает ворон, орел одолел, —

пел Нэд, щуря глаза в даль моря, —

Он сел на скалу и победу воспел!– Но ворон оправился, взмыл на скалу —Страшный удар он наносит орлу! —

Джек в рост поднялся на носу и улыбался:

– Ворона клюв —Викинга меч!Орлу он срубаетГолову с плеч!– Ворон-викинг, —

ухнула палуба, —

Ворон-викинг![11]

«Ну что ж, – подумал я, – не худший вариант, если подумать».

А вода, взбитая веслами в пену, бежала за бортом от носа к корме.

Сергей помог мне застегнуть крючки бригантины.

– Нормально?

– Нормально. – Я подвигал плечами. Спереди тихо посвистели, драккар плавным рывком придвинулся к темнеющему на фоне неба берегу еще ближе. Достав наган, я посмотрел, открыв шторку, донца патронов в барабане.

– Стрелять будешь? – поинтересовался Йенс. – Вроде бы наш брат белый…

– Случай не тот, – пробормотал я, убирая наган. – А ты прав, Йенс. Урса тут мало, потому что своих ублюдков хватает… Вот и проредим их густые ряды.