Звездная тень - Сергей Лукьяненко

Я вздрогнул, понимая. У расы Куалькуа нет планеты, куда они могут принести Зерно. Они живут повсюду… в каждом мире Конклава… кто обойдется без услуг маленьких камикадзе, послушных переводчиков, верных рабов? Тот пяток рас, чья жизнь не основана на органике…

Куалькуа?

Скажи им, что я не решил.

– Он не решил, – повторил я. – Он еще не решил.

– Конклав не хочет вхождения в Тень, – сказал даэнло. Будто жалуясь мне. – Даже если наши предки вышли из Ядра… мы пока не хотим вхождения в Тень. Спроси его, когда он решит? Через какое время?

Спроси его, что такое время, – ответил куалькуа.

– Он спрашивает, что такое время, Сильные Даэнло…

Даэнло молчал. Не твоя ли раса жгла мир Куалькуа, Сильный? Может быть, и ненужный им мир… всегда ли мы любим лишь то, что нам нужно…

Как они принимают решение? Будут совещаться? Проголосуют… поднятием лап и щупалец, выбросом протуберанцев и псевдоподий?

– Человек Петр Хрумов, представитель Человечества. Ваши действия выходят за рамки разрешенного Слабым расам.

Это приговор?

– Но ваши действия не принесли вреда Конклаву. Наоборот…

Даэнло помолчал.

– Человек Петр Хрумов, скажи куалькуа, что мы выяснили все необходимое и не нуждаемся больше в его услугах переводчика. Первоначальное обвинение со Слабых рас, известных как Человечество, Алари, Счетчики, Куалькуа, снято. Мы будем решать. Ты свободен.

Я еще успел посмотреть на алари и даже протянуть к нему руку. То ли прощаясь, то ли просто желая коснуться командующего, до конца оставшегося со своим офицером.

Но мир уже мерк. Куалькуа прекратил поддерживать копию моего тела.

А мне предстояли заботы с телом настоящим. Звезды все так же пылали в небе Ядра, равнодушные и прекрасные, и ничего в них не было – ни вызова, ни любви.

Просто звезды.

Я лежал на земле, закутанный во что-то вроде одеяла. Рядом горел костер, и три неподвижные фигуры замерли у огня.

То, что я пришел в себя, первым заметил счетчик. Подошел ко мне быстрой бесшумной походкой, заглянул в лицо.

– Все хорошо, – прошептал я то, в чем совсем не был уверен. Горло пересохло, тело казалось ватным. Лишь ладонь, в которой я намертво сжимал Зерно, закаменела. – Нормально, Карел…

Меня подхватили и помогли сесть. У всех у них взгляды были жалкие и жадные, как у рептилоида.

– Вроде бы… отбрехались. – Я попытался улыбнуться. – Пока… передышка. Они еще будут решать…

Маша дала мне воды. Я глотнул, вслушиваясь в тихий шепот куалькуа.

Зерно, Петр…

Что?

Оставь его здесь. Положи у костра. Я тоже буду решать.

Почему ты мне так помогаешь? Куалькуа?

Симбиоз удачный.

Я улыбнулся. Думаю, он почувствует улыбку. Попросил:

– Саша, дед, помогите мне встать. Я устал от этого неба. Пора домой.

– Думаешь, нас там встретят с распростертыми объятиями? – Данилов мрачно усмехнулся. – Прям хоть оставайся в Тени… Нам за одну разбитую станцию присудят выплачивать за все космические неудачи… со времен горемыки «Мира».

– Почему я не могу ужаснуться таким грандиозным масштабам? – спросил я, поднимаясь. – Ничего… у нас ведь есть корешок в Свободном. Будем с ним помидоры возить.

Эпилог

За что люблю собак – за умение прощать.

За великодушное превращение чужой вины в собственную.

Тиран жался к моей ноге, изредка поднимая морду и тычась в ладонь. В его взгляде читалось одно: «Хозяин, я прощен? Ты больше не отдашь меня в то место?»

Не отдам, конечно же, не отдам…

Если бы люди умели вот так же притворяться! Если бы не превращали проступок в преступление, делали первый шаг навстречу!

Хотя, наверное, тогда бы мы перестали быть людьми. У всех есть своя сила и своя слабость. У каждого – свои беда и боль. Холодный рассудок Счетчиков, пассивное равнодушие Куалькуа, безжалостность Дженьш – где взять весы, чтобы понять, что хуже?

И если бы всегда, всегда удавалось переломить то, что заложено от природы, вколочено эволюцией, воспитанием, привычкой…

Опираясь на потрескивающий штакетник, я смотрел на соседнюю дачу. Еще и девяти не было, а там уже возились рабочие. Чуть в стороне от дома сооружалось что-то грандиозное. Я бы сказал, что это вертолетная площадка с ангаром. Работа шла быстро и абсолютно тихо, как во сне. Видимо, использовался звукозащитный полог, который с полгода назад стали ввозить с Андиана-7. Дорогая штука. Хорошо, что поставили – у деда, как ни странно, сон крепче не стал.

Интересно, а скоро ли «новые русские» примутся строить у загородных домов стартовые площадки для межзвездных яхт?

Наверное, скоро.

Пусть я никогда больше не выйду в космос. Зато смогу любоваться стартующими кораблями. Просыпаться от тихого свиста рассекаемого воздуха.

Если, конечно, домашний арест после недельных допросов не сменится уютным сибирским санаторием…

Хлопнула дверь соседней дачи, и из дома пулей вылетел взъерошенный мальчуган. В шортах и незаправленной футболке, явно боясь опоздать. Увидев меня на прежнем месте, Алешка замедлил шаг. И все же направился прямо ко мне, а не кругами, как обычно.

– Привет, – первым поздоровался я. Тиран посмотрел на меня и не стал рычать на Алешку.

– Здравствуйте… – смущенно протянул мальчик. Помедлил секунду, потом решительно сказал: – А у вас обыск был. Двое суток подряд!

– Угу. – Я кивнул.

Алешка мялся, явно не решаясь расспрашивать. Потом любопытство пересилило.

– А где вы были?

– Далеко, – сказал я. – Очень далеко.

– На Цитадели? – Глаза Алешки загорелись. Конечно же, он был в курсе всех космических новостей. О сборе Сильных рас Конклава твердили все – пусть никто и не знал, чем он вызван.

– Дальше, – коротко ответил я.

– Отсюда видно?

Ядро Галактики с Земли, конечно же, видно. Но я не стал расстраивать мальчика.

– Нет.

Он продолжал стоять, ковыряя носком незашнурованных кроссовок землю. Я терпеливо ждал.

– Петр… а вы мне камешек не подарите?

Если бы он сказал «не привезли?», я покачал бы головой. А так… Я нагнулся, подобрал из-под ног обломок щебенки. Серый, пыльный, неотличимый от миллиона собратьев.

– Держи.

Мальчишка растерянно взял камешек. Повертел в руке, посмотрел на меня. У него подозрительно заблестели глаза. Не ожидал он такого издевательства от кумира… Ну должен же я хоть для кого-то быть кумиром!

– Это кусочек планеты, Алешка, – сказал я. – Маленький обломок маленькой планеты, на которой живут люди.

Он молчал.

– Самая обычная планета, парень, – терпеливо продолжал я. – Ничего особенного. Много воды, да и суши немало. Облака плывут как хотят. Дождь идет именно тогда, когда тебе не хочется. Грязи навалом, а леса чахнут…