Зорге, которого мы не знали - Ганс Гельмут Кирст

«Шпионаж — это дело для джентльменов».

Нынешний же шпионаж опирается главным образом на многослойное предательство.

Было бы неправильно возложить вину за это целиком на Советскую Россию. Болото сплошного и взаимного недоверия создавали все, для кого сиюминутный успех значил больше, чем международная мораль.

Из-за всеобщей нетерпимости и произошла великая катастрофа.

После войны некоторые полагали, что обстановка изменится. Более того, ожидалось, что Советы добровольно откажутся от предоставляющихся им в Европе неповторимо крупных шансов. Конечно, этого не случилось. Кремль постарался использовать их в полном объеме.

Ругать или даже обвинять Советский Союз было бы бессмысленно. Единственное, что осталось делать, так это отвечать на каждый его ход ответным адекватным ходом.

Решающим при этом стал отказ от пустой фразеологии и признание реалий. Должно быть создано такое отечество, в котором каждый — независимо от расы, вероисповедания и мировоззрения — мог бы жить свободно. Ведь как раз из кровопролитной мировоззренческой борьбы и вышли супершпион Зорге и шпионы рангом поменьше.

В свете рассматриваемых в этой книге вопросов реализм означает и разъяснительную работу. Нельзя делить какую-либо нацию только на героев и подонков. А источники опасности следует не только выявлять, но и четко обозначать.

Зорге, например, цинично исходил из того обстоятельства, что его жертвы были абсолютно глупы. А ведь глупыми и беззащитными их сделали подручные Гитлера.

Характерный факт: тогдашнему немецкому послу в Токио генералу Ойгену Отту самые строгие критики не могли предъявить обвинения в халатности или злоупотреблении служебными обязанностями. Это была корректная во всех отношениях личность. Ему лишь не повезло, что как раз в сфере его деятельности шпионажем занимался Рихард Зорге. Его, Отта, пример, однако, показывает, что даже честное и неподкупное чиновничество не может возвести вокруг себя непреодолимые стены, когда речь идет о вещах, не имеющих ничего общего с общечеловеческими нормами поведения.

СМЕРТЬ НА ВИСЕЛИЦЕ

Последующие недели Зорге прожил с чувством выполнившего свою работу человека, который к тому же полностью уверен, что труд его принес людям большую пользу. Рихард знал, что теперь между японцами и русскими начнутся переговоры, сложные, очень осторожные и осмотрительные. Но они должны закончиться, в этом он был совершенно уверен, его освобождением.

Пришло время подвести итог. Он пожертвовал Советскому Союзу свою жизнь и все, что для него когда-либо имело значение: свою родину, семью, друзей и их доверие. Ему удалось добиться большего, чем любому смертному: обеспечить своему новому отечеству в решающий момент безопасный тыл, в результате чего, пожалуй, была предвосхищена победа не только в германо-советской войне, но и во Второй мировой.

Таков был итог его напряженной и беспокойной жизни.

Недели пролетали словно облака, гонимые ветром. Немцы в России потерпели поражение, как он и предвидел. Под Сталинградом два народа истекали кровью.

Как раз в эти дни у него в камере появился следователь и с улыбкой предупредил:

— Ждите сегодня посетителя.

— Опять одна из очных ставок по заранее разработанному сценарию, с тщательно продуманными вопросами и заранее известными ответами? Вы же знаете, что я этого не люблю.

Следователь с таинственным видом покачал головой и ответил:

— Ничего подобного. Разговор у вас пойдет с глазу на глаз. В вашем распоряжении будет около часа времени. Тогда все и будет решено.

— А кто будет моим собеседником? — спросил Зорге с нескрываемым любопытством.

— Этого я не знаю, — с любезной улыбкой ответил Сова. Заметив, что Зорге насторожился, он тут же добавил: — Этого я действительно не знаю. Мне известно только, что это — представитель Советского Союза, который хотел задать вам несколько вопросов. Такое желание закономерно. Этот человек, которого я не знаю и которому будет обеспечена полная свобода передвижения и безопасность, будет мне сегодня вечером представлен местным корреспондентом «Правды». С ним я приду сюда и оставлю вас одних. После этого решим, что делать дальше.

Зорге внешне невозмутимо ожидал своего посетителя. Но в душе у него был праздник. Он принялся наводить порядок в камере, потом побрился и сменил рубашку.

И вот, когда краски на небе поблекли, а на горизонте сгустились багрово-красные тона в преддверии заката солнца, к нему ввели посетителя.

Зорге узнал его не сразу. К тому же он ожидал появление этого человека менее всего. Кого-то другого, но не его.

— Не проглотили ли вы язык, доктор? — спросил Алекс с грубоватой сердечностью.

— Не могу поверить своим глазам, — ответил Зорге, не зная, радоваться ему или нет, так как Алекс никогда не приносил ему добрых вестей.

Советский посланец пожал руку Зорге и, широко расставив ноги, внимательно оглядел камеру. Затем придвинул табуретку и сел, сделав знак Зорге располагаться на нарах, будто бы он, Алекс, был здесь хозяином.

Несколько мгновений оба молчали, разглядывая друг друга. Алекса, как обычно, можно было принять за оптового скупщика скота среднего достатка: безликий, неинтеллигентный тип. На самом деле этот человек, владевший полудюжиной иностранных языков, был одним из наиболее талантливых руководителей советской военной разведки, профессионалом мирового класса.

— Видя вас здесь, Алекс, могу предположить, что вы за это время стали генералом.

— Ну и что из того, — ответил тот. — Я ведь никогда не надевая форму, да и не надену. Мне наплевать на звания, Зорге, это-то вы должны бы знать. Для нас прежде всего — работа. Все остальное — чепуха. Тому, кто хотел бы получить орден или написать мемуары, у нас делать нечего.

— И вы приехали сюда, чтобы сказать мне об этом, Алекс?

— И для этого тоже. Но в первую очередь передо мною стоит задача создать в Токио новую агентурную сеть, поскольку вы провалились с треском.

Зорге вспылил и воскликнул:

— Что вы говорите! Не надо разводить здесь турусы на колесах. Ведь прикрытие «лавочки», если быть точным, произошло из-за того, что вы прикомандировали мне смертельно больного человека. И я дважды предлагая отозвать Мияги и прислать вместо него кого-нибудь другого.