Наваждение - Джессика Марч

В Нэшвилл они приехали очень поздно, но город был ярко освещен, и многочисленные поклонники музыки «кантри» бродили по улицам.

— Я не думала, что здесь будет так много народа, — сказала она.

— Я же говорил тебе, Что этот музыкальный фестиваль — крупнейшее ежегодное событие в Нэшвилле.

— Да. — Ники зевнула, устав от дороги. — Я с нетерпении ем жду фестиваля, — сказала она, — но сейчас я хочу лечь в удобную постель и немного поспать.

Но когда они прибыли в мотель, где Уилл забронировал места, им выдали лишь один ключ.

— Это, должно быть, ошибка, — холодно сказала Ники; все ее подозрения опять проснулись.

— Я заказывал две комнаты, когда звонил, — заверил ее Уилл.

Дежурный отеля переводил взгляд с одного на другого. Он улыбнулся, как будто все это уже было ему знакомо, и беспомощно пожал плечами.

— Я ничего не знаю о двух комнатах, — сказал он, — и мой вам совет, берите единственную, которая у нас есть. В это время года вы нигде в Нэшвилле не найдете свободных мест.

Ники сдерживала себя, пока они не вышли из помещения.

— Это старый трюк! — взорвалась она. — И если ты думаешь, что я собираюсь делить с тобой комнату, Уилл Риверс, я могу сразу же сказать, что этого не будет!

— Я заказывал два номера, — зло возразил Уилл, — а если ты думаешь, что мне требуются уловки, чтобы заманить кого-нибудь в комнату, то ты сильно ошибаешься!

— Я буду спать в машине, — сухо сказала она. — Тебе нужен отдых.

— Я сам решу, что мне нужно! — Он схватил ее за плечи и встряхнул. — Я не знаю, что случилось, леди, но мне кажется, что ты во всем выискиваешь двусмысленности.

— Да? — все также раздраженно заметила она. — А мне кажется, что задето твое «эго»! Если я не упала в твою постель, значит, со мной что-то не в порядке!

— О? А разве не так? — Они стояли лицом к лицу, как противники.

Уилл рассердился.

— Нормальная женщина не ведет себя так, когда мужчина целует ее!

Ники ответила ему:

— А разве нормальный мужчина проводит жизнь в рыданиях по умершей любви и в то же время не упускает из виду ни одной женщины?

Уилл отшатнулся, его глаза сузились, кулаки сжались от усилия сдержать себя. Битва была внезапно окончена. Он подошел к джипу, достал сумку Ники и бросил ее ей вместе с ключом от номера. Через секунду он уехал.

Ники прошла в номер мотеля, быстро разделась и прыгнула в постель. Она долго крутилась и вертелась, не в силах заснуть. У нее в ушах все еще звучали ее собственные жестокие слова, но она старалась оправдать себя. Во всем виноват он! Разве не так? Он первым начал сражение. «Но ведь он говорил правду», — сказал ей внутренний голос. «Ну и я тоже», — возражала она. Но если они оба сказали только правду, то почему они были так злы?

Вспомнив, зачем они приехали в Нэшвилл, Ники почувствовала угрызения совести. Она представила, как Уилл ездит по улицам города, где нет свободных комнат, и всю ее злость как рукой сняло. После всего того, что Уилл для нее сделал, было ли честно так отнестись к нему? Неужели женщина не может сказать «нет» без объявления войны?

Она уснула на несколько часов и проснулась на заре. Быстро приняла душ, оделась, размышляя, приедет ли за ней Уилл. Если нет, то она не вправе винить его за это.

В семь часов раздался стук в дверь. Ники готова была извиниться, но Уилл опередил се.

Поторопись, — сказал он, — я хочу отвезти тебя позавтракать.

Она последовала за ним, села рядом с ним в джип.

— Уилл, — сказала она, когда он завел мотор, мне жаль, что я ссорилась с тобой. Я не имела никакого права говорить такие слова, расстраивать тебя перед выступлением.

— Все в порядке, — упрямо сказал он, не желая встречаться с ней глазами, это я вышел из себя. Мужчина не должен приставать к женщине, которую он не интересует.

— Но ты и не делал этого, — запротестовала она.

— Забудь, — остановил он ее, — это было прошлым вечером, когда мы оба устали.

Он выехал из города и направился к месту, которое называлось «Нелюбимый мотель и кафе». Ники поинтересовалась, есть ли скрытый смысл в его выборе.

— Это место знаменито своими завтраками, — пояснил Уилл, снова входя в роль гида и учителя. — Многие музыканты едят здесь.

Внутри знаменитостей не оказалось.

— Мы увидим музыкантов позже, — сказал Уилл, словно именно она была разочарована.

Еда, правда, была выше всяких похвал. Ники ела свежее печенье с домашним джемом, а Уилл заказал яичницу с ветчиной.

У них оставалось еще несколько свободных часов, и Уилл решил показать Ники Нэшвилл.

— Мы не опоздаем в студию? — беспокоилась Ники.

— Нет, ответил Уилл.

Они проехали через центральный деловой район, мимо здания местного Капитолия, мимо парка на берегу реки, подъехали к открытому музыкальному театру и наконец к знаменитому зрительному залу. Потом продолжили путешествие — к Парфенону, который был точной копией греческого, к поместью Эндрю Джексона, к Эрмитажу. Наконец они подъехали к студии. Уилл глубоко вздохнул, прежде чем открыть дверь. Ники поняла, что он боится.

Он открыл дверь, и Ники последовала за ним с намерением оказать моральную поддержку, которая теперь была наказанием, а не подарком.

Когда он вошел, его приветствовали продюсер и студийные музыканты, и он, казалось, совсем забыл о ней. Уилл взял несколько аккордов на гитаре, музыканты о чем-то посоветовались с Уиллом, готовясь к записи.

Хотя она слышала пение Уилла много раз, здесь оно звучало по-другому. Он надел наушники, сосредоточился, склонился над гитарой, дал знак музыкантам. Было сыграно вступление, а через секунду полился его голос, чистый и ясный, который с гордостью рассказывал о жизни табачного фермера — о его жизни, со всеми ее трудностями и радостями.

Затем Уилл начал «Некоторые реки глубоки». Его глаза затуманились, как будто он впервые почувствовал горе от утраты отца. Голос проник в душу Ники, и у нее на глазах навернулись слезы. Странно, думала она, что его голос так трогает ее, пробуждает чувства, которые она пытается отогнать от себя.

Пока музыканты отдыхали, Ники слышала, как Уилл разговаривал с продюсером о том, что хочет записать новую песню. Продюсер показал на часы на стене и покачал головой, но Уилл настаивал.

— Я буду играть сам, — спорил он, — но позвольте мне спеть ее. Может быть, «Темная сторона сердца» лучшее, что я написал.

После недолгих споров было достигнуто согласие. Уилл занял свое место. Высоко подняв голову, он начал петь. В тишине студии, где было слышно даже ее собственное дыхание, Ники слушала балладу о человеке, в сердце которого темнота, хотя раньше там была любовь. Он пел о веснах и зимах, которые были схожи, и Ники чувствовала, что это ее собственная песня. Какие они разные, его песни, но вызывают часто одни и те же чувства.