Наваждение - Джессика Марч

Со своего места Уилл смотрел прямо на нее, с грустным и одновременно злым выражением лица.

«Я видел любовь в ее очаровательных голубых глазах, — пел он, — я знал это…»

Он пел для нее, поняла Ники, новая песня была для нее!

«Я открыл свое сердце, я пригласил ее войти, но она не знала, как это сделать, она знала лишь, как скрыться… Она не показала мне ничего, кроме темной стороны своего сердца…»

Ники казалось, что она настроила себя против Уилла, но она была беззащитна перед его песней. И хотя она отвергла опасности любви, она почувствовала острую боль, услышав, что дверь, которую он открыл на короткое мгновение, теперь закрыта перед ней навсегда.

Силы, которые Уилл затратил на свое выступление, истощились. На обратном пути Ники вела машину, а Уилл спал, надвинув шляпу на глаза. Ей пришлось расталкивать его, когда они подъехали к ее дому.

— Я надеюсь, что у тебя все будет хорошо, Уилл, — сказала она, выйдя из машины. Он занял место за рулем. — Прошу прощения, добавила она, — если у тебя со мной было больше хлопот, чем моральной поддержки.

— Я бы сказал, что было и то, и другое. Ники взяла из машины свой саквояж и пожелала ему спокойной ночи. Сделав шаг к двери, она остановилась.

— Я думаю, что новая песня это победа, Уилл. Женщина может сделать больше, чем просто вдохновить на что-то подобное…

Уилл улыбнулся.

— Возможно, мужчина когда-нибудь тоже сможет сделать больше, чем просто спеть об этом…

Возможно, у них есть надежда, подумала Ники, зажигая огни в своем доме.

Когда она распаковывала свою сумку, зазвонил телефон.

— Это Ники Сандеман?

— Да…

— Меня зовут Бен Даффи, — сказал голос, — вы не знаете меня но я слышал о вас от Ральфа. Я живу рядом с ним. Можно сказать, я его лучший друг.

Ники улыбнулась, вспомнив визит дедушки.

— Да, мистер Даффи, чем могу быть вам полезна?

— Я думаю, что поступаю верно. Ральф не хотел, чтобы я звонил, но мне кажется, что это не правильно. Я думаю, что вам следует знать.

— Знать что, мистер Даффи? С моим дедушкой что-то случилось?

— Боюсь, что так, Ники. Он плохо себя чувствует, а вы единственная его родственница, вы должны это знать, что бы ни говорил Ральф.

Ники вспомнила его кашель, затрудненное дыхание. Но Ральф заверил ее, что покажется доктору, и все время повторял, что он не так плох для своих семидесяти лет.

— Я прилечу первым же самолетом, — сказала она. — И, мистер Даффи…

— Да, Ники?

— Пожалуйста, присмотрите за ним, пока Я не появлюсь.

Она положила трубку и позвонила своему работнику Джиму.

Он присматривал за фермой в ее отсутствие, но ждал ее приезда. Теперь она снова уедет возможно, надолго. Услышав о причине ее отъезда, Джим согласился переехать в дом на следующий день, чтобы присмотреть за всем.

Позвонив в аэропорт Чарлстона и заказав билеты, Ники задержалась у телефона. Уилл уже, наверное, приехал… Может быть, его тоже следует предупредить, что она уезжает.

Но она пошла упаковывать чемодан, не позвонив. Она не обязана докладывать о каждом своем шаге Уиллу. Он, возможно, не будет даже скучать по ней.

Когда Ники ехала из аэропорта Лос-Анджелеса, она вспомнила, как первый раз побывала в Калифорнии. Если бы не Пеппер, она никогда не нашла бы Ральфа, никогда не узнала и не полюбила бы его. И мысленно поблагодарила свою сестру.

Дверь в доме Ральфа ей открыл седоволосый человек.

— Вы, должно быть, Ники, — сказал он с улыбкой. — Я — Бен Даффи. Проходите, молодая леди. С ним сейчас приходящая сиделка, она делает процедуры. Скоро закончит.

Ники подготовила себя к болезни дедушки, но она побледнела, увидев его. Он лежал на низкой кровати, на лице его была маска, слышалось тяжелое дыхание. Увидев Ники, он попытался снять маску, но сиделка не дала ему сделать это.

— Еще немного, мистер Сандеман, сказала она профессиональным тоном. Еще чуть-чуть. Мы должны пополнить запас хорошего, здорового воздуха, так ведь?

Ники стояла в дверях маленькой спальни Ральфа, беспомощно глядя на процедуру.

— Они называют это «прерывистое дыхание», — пояснил Бен. — Сестра дает ему кислород. Потом он будет чувствовать себя лучше, подождите и посмотрите.

Ники ждала. Когда сестра наконец сняла маску и покинула комнату, Ники подошла к Ральфу и поцеловала его.

Хотя он не стал выглядеть лучше, но улыбнулся и погрозил пальцем своему другу Бену.

— Тебя следует пожурить, — говорила Ники Ральфу, — рассказывал мне всякие истории, тогда как должен был сказать мне, чтобы я полетела с тобой вместе.

Жаль, что у тебя столько хлопот из-за меня. Тебе не стоило прилетать.

— Какие хлопоты? Я просто искала предлог, чтобы сбежать с фермы. Чем плох отпуск в Калифорнии? Так что не надейся, что тебе удастся избавиться от меня.

Через несколько минут она извинилась и вышла из комнаты, чтобы побеседовать с сестрой.

— Может быть, его положить в больницу? — спросила Ники. Он выглядит таким слабым. Сестра покачала головой.

— Я забираю его в больницу раз в неделю, чтобы проверить легкие на приборе, который определяет, сколько углекислоты он выталкивает. А помещать его в больницу необходимости нет.

— Может быть, показать его специалистам, — настаивала Ники, — я хочу, чтобы за ним был самый лучший уход. Неважно, сколько это будет стоить. Я найду возможность оплатить это.

— Я была бы рада сообщить вам что-то утешительное, мисс. Но в этом нет смысла. Ваш дедушка очень больной человек, и ему ничем нельзя помочь, только обеспечить покой. Правая сторона его сердца — та, что снабжает кровью легкие, — очень увеличена. А его легкие, — она покачала головой, — сплошное сплетение шрамов. Я удивлена, скажу вам честно, что он еще жив.

— Не могу ли я что-нибудь сделать? — умоляла Ники. Сестра мягко сказала:

— Будьте с ним рядом. Помогайте ему двигаться, насколько это возможно. Помолчав немного, добавила: Любите его, мисс, это единственное лекарство, которое может принести пользу.

Эмфизема. Для Ники это было лишь слово, и оно не звучало так страшно, как «рак», но теперь она поняла, какой беспощадной может быть и эта болезнь.

С помощью Бена Даффи она старалась следовать предписаниям сестры. Всячески выказывала Ральфу свою любовь. Она бегала по магазинам и готовила крепкие бульоны, уговаривая дедушку поесть, когда у него не было аппетита. Она меняла ему постель и взбивала подушки. Она читала ему вслух, в основном Хемингуэя. Когда у него были силы, она ходила с ним по дому или по берегу, чтобы восстановить циркуляцию кислорода. Он много спал, и Ники была рада этому, потому что сон прибавлял ему сил. Ники жила у дедушки почти две недели. Не проходило и дня, чтобы Ральф не говорил ей, как он ее любит. Иногда он просто пристально смотрел на ее лицо, как будто стараясь запомнить его навеки.