Майя: Форс-минор - Бодхи

Вот моя комната, я провожу тут несколько часов своей жизни и привыкла невольно отсекать все «внешнее» — то, что за стенами, но почему? Что мешает прямо сейчас воспринимать то, что «закрыто» стеной? Оно закрыто для глаз, но разве я воспринимаю только глазами? Чем я чувствую нежность, желания, иные и вовсе невыразимые чувства? Почему стена является для них препятствием? Да только потому, что я так привыкла думать, и закрывая за собой дверь, закрываю в себе себя саму. Раньше это даже помогало, служило убежищем от того, что мешает, вызывает страдания, но какова цена такого бегства? Я такую цену платить не готова, и сейчас, когда встреча с негативными эмоциями и ложными концепциями и прочими мешающими факторами уже не является чем-то нежелательным, от чего я хочу скрыться, сейчас, когда я готова встретить их лицом к лицу и разобраться с ними — возможно, я запущу назад механизм искусственного омертвления мира. Когда я так думаю, начинают ощущаться всполохи удивительного состояния прозрачности — на доли секунды, но этого достаточно, чтобы почувствовать. Пропадает ощущение закрытого пространства, присутствия людей вокруг, зато можно явственно ощутить присутствие кого-то, кто заведомо далеко. Зрительная картинка распадается, все перемешивается… очертания предметов размываются, сами они то становятся полупрозрачными, то меняют очертания, то местоположение в пространстве, могут и вовсе пропасть из поля зрения; со звуками та же история… восприятие становится интегральным, все воспринимается в совокупности. В эти доли секунды я вообще не могу сказать, где нахожусь — внутри или снаружи, нет никакого внутри и снаружи. Все, что остается — это ощущение пространства, текущего сквозь меня независимо от того, где я нахожусь и что делаю. Локальное восприятие себя тоже пропадает, я как будто растворяюсь в пространстве… я совершаю какое-то движение, или оно совершается во мне…?

Когда я гуляю, то в эти мгновения включается панорамное зрение, ни на что не смотрю прямо… нельзя сказать, что вообще на что-то смотрю… люди, машины… взгляд как бы рассеивается, не цепляется ни за что. Мир струится сквозь меня, особенно деревья — это такое неописуемое ощущение, я словно пропускаю дерево сквозь себя, как бы проживаю с ним в унисон какое-то мгновение.

Вообще восприятие тела меняется; чувствую, что все привычные телодвижения… это как фасад, что на самом деле я двигаюсь иначе… но как иначе — пока не могу ухватить.

Наблюдаю небо и вдруг осознаю, что оно уже внутри, я переполнена небом и теку и движусь вместе с ним. Или в парке, смотрю как падает лист, другой, все пространство наполнено этим движением, и начинаю падать с каждым листом, тут, здесь и там, одновременно… ощущаю потерю локальности, рассеивание в пространстве. У меня есть естественная склонность к созерцанию, и я могла и раньше проводить часы, просто сидя на подоконнике и глядя, как меняется небо на закате, или заходит гроза, и что-то там такое происходило во мне, но до знакомства с практикующими, до привнесения в жизнь ПОНИМАНИЯ, которое они привносят в меня, не было ни ясности, чем же так притягательно для меня это занятие, ни ощущения направления, куда же двигаться дальше. Теперь же та тропинка, что нащупывалась впотьмах, ложится под ноги дорогой, по которой я могу двигаться с открытыми глазами, и идя по ней, я встречаюсь с удивительными людьми и переживаниями».

Стук в дверь заставил меня отложить дневник в сторону. Как же я не люблю, когда служащие отеля приходят в номер!

— Кто?

— Открывай, сучка!

Тайга! Я приоткрыла дверь и она скользнула ко мне. А ведь я совсем голая:)… И как же мне хочется поиграться с ней!

Указала ей на кровать, подтолкнула, быстро раздела, и вот мы уже обе голые валяемся, рассматриваем друг дружку. Протягиваю руку, чтобы погладить ее грудь, но Тайга неожиданно резким движением перехватила меня за запястье.

— Теперь у тебя обратный механизм, да? Если две голые страстные девчонки валяются вместе в кровати, значит… значит что? Прааавильно — значит надо начинать друг друга трогать и надо начинать заниматься сексом. «Надо». «Значит». — Тайга поджала губки, притянула меня к себе, не отпуская моего запястья, и, почти уткнувшись своим носом в мой, вдумчиво проговорила, — «надо» — это дно гроба твоей сексуальности, а «значит» — крышка. В сексе ты цыпленок, Майя, поэтому каждый раз, понимаешь? — каждый раз, когда ты что-то хочешь сделать, занимаясь сексом, спрашивай себя — «хочу ли я это делать сейчас». Ты уверена, например, что сейчас ты хотела именно приласкать мою грудь? А не поцеловать мои ножки? А не сесть на меня верхом? А не обнять и ласково гладить по голове? Или ты считаешь, что нет никакой особой разницы — что в каком порядке делать? Мол все равно ведь я потискаю ее грудки — так можно и сейчас это сделать, так что ли?:) С точки зрения твоего рассудка — так, но твоя сексуальность думает иначе. Вот я, например, сейчас хочу знаешь что… сейчас я хочу вот что, — Тайга отпустила меня, села на коленки и начала кончиками пальцев очень нежно поглаживать тыльную сторону моей кисти.

— Вот так… — ее пальчики, едва прикасаясь, ласкали ямочки между моих пальчиков, продвигались то вверх, то вниз по руке, касались подушечек, снова возвращались обратно, я не отрывала взгляда от ее глаз, и вдруг возникло сладкое, тягучее ощущение внизу живота, где-то в самой глубине. Я узнала это ощущение, это было оно — то, которое я испытала в Ришикеше. Но сейчас от этого сладкого комка словно потянулись нити вверх, оплели мою грудь, проникли в горло, горячая струйка потекла в мои руки и воссоединилась с кистью, которую ласкала Тайга. Область письки, клитора вообще оставалась незатронутой, но верхняя часть тела… с ней происходило что-то необычное.

— Секс — это грандиозный мир, но открывается он только тем, кто позволяет своей сексуальности жить, дышать, развиваться. Этого не будет, если не устранить негативные эмоции — без этого вообще ничего не будет. Этого не будет, если не уничтожить все концепции, которые непрерывно говорят тебе «надо», «значит», «нельзя», и для этого надо идти навстречу своей сексуальности, помогать ей. — С этими словами Тайга неожиданно сильно, властно, почти грубо всунула свой палец прямо между моим средним и указательным пальцем, и я вздрогнула всем телом — ощущение было почти таким же сильным, как будто в мою письку вошел горячий член, но, опять таки, это все я переживала в груди, в руках, в горле, и еще было такое ощущение, будто наслаждение перетекает из моих глаз в ее, или наоборот… но в любом случае то, что мы смотрели друг другу в глаза, сейчас возбуждало меня более, чем что-либо, мне даже не хотелось, чтобы все это перетекло вниз, к письке — наверное потому, что тогда это стало бы более обычным, знакомым.

— Как ей помогать, Тайга?

Она наклонилась ко мне, ее губы почти соприкасались с моими.

— Скажи это еще раз.

— Как ей… — Тайга еще чуть-чуть приблизилась, и когда мои губы шевелились, задавая вопрос, то начинали мягко касаться ее губ.

— Как… ей… помогать… Тайга…

Теперь заговорила она, и наши губы продолжили эту игру.

— Можно помочь своей сексуальности пробудиться, можно пойти ей навстречу. Ты любишь мастурбировать?

— Да…

— Ты мне покажешь… потом… как ты себя ласкаешь?

— Да…

— Ты хочешь мне показать?

— Да…

— Хочешь… бесстыдно… раздвинуть… ножки… и чтобы я смотрела…

— Да…

Сладко-щекочущее ощущение в губах стало почти нестерпимым, и в этот момент она с силой провела языком по моим губам, по щеке, по другой, по глазам, по носу, еще, еще!! Как я не кончила… не знаю, волна сильного возбуждения резко ударила сверху вниз, захватила бедра, зажгла их. Отвалившись в сторону, я дышала так, словно меня два часа неистово трахали три сильных самца.

— Я хочу быть такой же как ты, Тайга, я хочу, чтобы у меня было живое тело.

— Пошли. — Тайга встала, оделась, села в кресло и, пока я приходила в себя и натягивала одежду, говорила мне следующее:

— Ты год за годом, день за днем тысячи, десятки тысяч раз убивала свою сексуальность, запрещая ей все подряд, вынуждая ее втискиваться в безнадежно узкие рамки дозволенного. Теперь ей нужна помощь. Когда ты ласкаешь свою письку, подходи к грани оргазма и оставайся там подольше — полчаса, час — сколько будет хотеться. И в это время позволь себе фантазировать, улавливай самые незначительные, самые туманные фантазии. Обязательно записывай их и принимайся снова за свое. Заведи список фантазий, которые тебе приходят в голову во время мастурбации, а потом анализируй их. Почти сразу ты обнаружишь, что среди фантазий есть «неприемлемые» — то есть те, которые ты в невозбужденном состоянии считаешь неприличными. Здесь необходимо будет остановиться и разъяснить своим тупым мозгам, что если тебя возбуждает что-то — то оно и есть приличное, оно и есть сексуальное, и в следующий раз вернись к этой фантазии, развивай ее, находясь на грани оргазма. Таким образом можно пробить стену концептуальных запретов, и уж конечно самый прямой путь к дальнейшему — это стараться реализовывать то, что ты себе нафантазировала. А это что? — Тайга взяла мой дневник и открыла его.