Ковчег изгоев (СИ) - Куницына Лариса

— Он специалист в другой области, — пояснила я.

— У вас есть его запись! — воскликнул Дакоста, пораженный вторым озарением.

— Точно, — подтвердила я, — но вы её не получите, по крайней мере, в единоличное пользование. Не хочу, чтоб вы проводили эксперименты на собственной персоне. Рауль, кто у нас может провести квалифицированный аудиоанализ и обработку звука до приемлемых к восприятию параметров?

Хок задумчиво посмотрел на меня и промолчал.

— Окато, — властно произнёс Таро, — пойдёшь с доктором Дакостой и поможешь ему. Если командир Северова не будет возражать.

Он на полтора сантиметра склонил голову, взглянув на меня.

— Не буду, — мотнула головой я. — Поскольку за штурвалом командир, второй пилот может быть свободен. Спасибо за помощь, Окато.

— Как хотите, — проворчал Дакоста. — Но я справился бы и сам.

— Мне тоже интересно, — улыбнулся Хок.

— Давайте в лабораторию, — кивнула я. — Нам лететь ещё пару часов, а к моменту посадки я хотела бы знать, с чем мы имеем дело.

Дакоста, Окато и Хок ушли, а я вернулась к своему занятию. Я вела звездолёт вручную, наслаждаясь скоростью и ощущением тёплого гладкого штурвала в ладонях. Однако нестись сломя голову было ни к чему. Мы итак слишком быстро вышли из-под прикрытия звезды и теперь были хорошо видны с планеты. Снизив скорость, я посмотрела на экран, который наверху лобового окна высвечивал траекторию полёта, обогнувшую прозрачный шар звезды.

— Нас догоняют, — сообщил Булатов.

— Этого стоило ожидать, — пробормотала я. — Пока мы идём на досветовой скорости, вряд ли у нас есть шанс оторваться.

Бросив взгляд на датчики уровня защиты, я переключила картинки камер внешнего наблюдения на обзорные экраны впереди. «Найтхантеры», догнав нас, пристроились с флангов, а «Фудзивара» — сверху.

— Почётный эскорт, — прокомментировал Таро и присел за второй пилотский пульт. — Ты не слишком торопишься? — негромко проговорил он, глядя на экран, где поблескивало днище «Фудзивары». — Может, сначала стоит выяснить, что собой представляет Голос, определить, хотя бы примерно, как от него можно защититься, и только потом садиться на планету?

Я покосилась на него. Булатов и Долорес не слышали его замечания. Или сделали вид, что не слышали.

— Считаешь, что моя кавалерийская атака вовсе не обречена на успех? — усмехнулась я. — Возможно, ты прав. Я часто действую интуитивно, ещё не понимая, что именно делаю, и лишь потом, разложив по полочкам происшедшее, выясняю, что интуиция меня не подвела. Хотя при этом думаю, а что было бы, если б подвела.

— У тебя хорошая интуиция, — констатировал он. — Но от избытка информации ещё никто не умер…

— А от недостатка — случалось, — кивнула я, закончив один из афоризмов, какими набивали наши юные головы в космошколе. — Что предлагаешь?

— Оторваться, включить экран-поле и встать где-нибудь вот в этом секторе.

Он нажал на сенсор на пульте, и перед ним развернулась трёхмерная навигационная карта, в центре которой зеленел азимутной оболочкой шар звезды, а в стороне поблескивал оранжевый мячик Гимела, к которому едва заметно двигались четыре маленькие точки. Он указал пальцем точку в пространстве слева от Гимела на том же расстоянии от Алефа.

— Почему в этом? — поинтересовалась я.

— Потому что он ничуть не хуже других…

Я обернулась к Булатову. Тот уже вопросительно смотрел на меня.

— Курс, — кивнула я.

Он тут же выдал необходимую комбинацию на пульт, а я вдруг поняла, что мне просто лень пересчитывать за ним. К тому же у меня в руках был штурвал, если что подправлю. Подключив экран-поле, я резко увеличила скорость и запустила программу в киберпилот.

Звездолёт легко прошёл по дуге, оставив позади преследователей. Таро задумчиво смотрел, как золотистый огонёк движется по тонкой белой ниточке проложенного курса. Я в это время наблюдала за «Фудзиварой» и перехватчиками. Они резко увеличили скорость и помчались к планете. Похоже, они считали, что мы идём прежним курсом. Пусть немного понервничают, когда поймут, что это не так. А мы сможем снова воспользоваться эффектом неожиданности.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— Нас вызывают на связь, — доложила Долорес.

— Не будем отвечать, — покачала головой я. — Мы же не хотим, чтоб нас обнаружили. Им придётся здорово покрутиться, чтоб опять нас нащупать.

Через какое-то время я поняла, что держаться за штурвал незачем. Баркентина уверенно шла намеченным курсом как раз туда, куда ткнул пальцем Таро. Полёт проходил своим чередом. Наши преследователи барражировали на дальней орбите Гимела, то ли пытаясь нас обнаружить, то ли защищая от нас поверхность планеты.

Таро сидел за пилотским пультом, задумчиво глядя на тёмные, с россыпью мелких бледных звёзд, фронтальные окна. Я спустилась вниз к резервным пультам и бродила вдоль них, временами поглядывая на экраны и показания приборов.

Примерно через час, когда мы уже преодолели треть пути к цели полёта, из динамиков послышался голос Хока.

— Мы закончили предварительный анализ. Я готов доложить о его результатах.

— Не слышу оптимизма в твоём голосе, — заметила я, остановившись.

— А это потому, что его нет, — пояснил он.

— Спускайся, — вздохнула я.

Ещё до того, как Хок вернулся в командный, из радиоотсека вышел Вербицкий и молча присел за крайний свободный пульт. Наверно, слышал наши переговоры и решил поучаствовать в обсуждении. Кому, как ни ему, знать о том, на что может быть способен голос.

Хок был мрачен, как туча. Войдя в отсек, он присел за мой пульт и прошёлся пальцами по сенсорам, подключая к терминалу канал исследовательской лаборатории. На верхних экранах появились какие-то диаграммы, графики и таблицы. Я с сомнением посмотрела на них.

— Это для тех, кого интересуют технические детали, — пояснил старпом. — А если говорить просто и понятно, то Голос обладает полифонией пяти органов. Но помимо слышимого диапазона, он имеет развернутые спектры в инфразвуковом и ультразвуковом диапазонах. Причём частоты подобраны так, что оказывают сильное воздействие на человеческую психику, и полностью исключены те, которые делают это воздействие негативным.

— То есть они могут действовать на подсознание?

— Совершенно верно. Более того, звучание имеет пульсирующий резонанс, который не улавливается на слух, однако, напрямую воздействует на мозг.

— Каким образом?

Хок хмуро взглянул на меня и что-то переключил на пульте. Из динамиков раздался мощный обволакивающий звук Голоса. Я не могла понять, мужской он или женский, высокий или низкий. Вибрирующая волна накатывала, проникая сквозь поры кожи, и медленные чёткие слова проникали в самый центр мозга.

— Откройся мне, доверься мне… Я здесь, чтоб унять твою боль. Я здесь, чтоб дать тебе надежду. Я здесь, чтоб напоить твою душу любовью…

Я вслушивалась в эти слова и не могла заставить себя отвлечься от их смысла. И словно что-то медленно и верно перехватило мое горло, медленно сжимая, и при этом погружая сердце в мутный густой туман, отчего оно стало биться медленными натуженными толчками.

— Выключи, — приказала я.

Хок нажал на сенсор и Голос смолк.

— Это результат многократной фильтровки и обработки, — пояснил он. — В этом виде он практически не несёт опасности для здоровой психики.

— Как же ему можно противостоять? — пробормотал Булатов, отнимая ладони от ушей. На его лице было страдальческое выражение. — Это же готовое оружие для зомбирования!

— Совершенно верно, — подтвердил Вербицкий, задумчиво разглядывая графики на экранах. — И противостоять ему невозможно. И уши, кстати, зажимать бесполезно. Его услышит даже глухой. Он проникает в тело напрямую, органы слуха — это лишь один из каналов.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

— И что делать? — резко обернулся к нему Булатов.

Вербицкий задумчиво взглянул на него.

— Я думаю, избегать. Это единственное, что может спасти.

— Но магии в нём нет? — неожиданно для себя спросила я. — Это просто звук?

— Просто звук, — кивнул Хок. — Если об этом звуке можно сказать «просто». И что, по-твоему, значит магия? Может, это и есть магия. Кто издает этот, с позволения сказать, звук?