Мы из Кронштадта, подотдел очистки коммунхоза (Часть 2) - Николай Берг

— Чечако, где вы ходите? Никого нельзя оставить! Давайте оформляйте рапортом все потерянное из-за разгильдяйства и головотяпства! Что, я за вас все должен наизусть помнить! Вы и паяльник там оставили? — строго вопрошает тот, что с эспаньолкой. Замечаю, что рожи остальных инженеров, стоящих на кухне, приобретают этакое постное выражение — когда человек хочет заржать, но нельзя. Вот теперь я точно уверен, что эти мерзавцы то ли прикалываются надо мной, уставшим, то ли пытаются раскрутить меня на какие-то нужные им от меня или от команды нашей действия. Ну, давайте, на меня где сядешь — там и слезешь!

— А ну да, вместе со спиртом… ну, да придется списать… Чарджер! Я все подготовлю — бубнит весьма назойливо и настырно Чечако.

— Значит так — командирским голосом велит тот, с эспаньолкой, которого назвали странным прозвищем Чарджер — опись пролюбленного этими героями оборудования давайте сюда через 15 минут, вот товарищ Олег еще будку и своих терминаторов списывает всех трех.

— Двух! — преданно поедая ефрейторским взглядом величавого Чарджера поправляет Чечако.

— Хм, мне говорили трех… может трех, и пусть недоумевают? — с брезгливым высокомерием вельможи произносит Чарджер.

— Есть! — восторженно гавкает Чечако. Остальные инженеры становятся еще более постными, ну уже и некуда вроде — вот — вот заржут в голос.

— Вы, доктор, раз уж так недоглядели и допустили потери очень ценного имущества давайте рапорт пишите про высокую эффективность "наших нанотанков", и, как следствие, про бой с превосходящими силами кавалерии противника… ага…. да и про трофеи упомяните, мол, в результате тактического маневра приобретено дополнительное транспортное средство типа "лошадь четырехногая", да и неплохо бы, чтобы ваша артель за недогляд выделила нам пока два объема спирта! Горечь потери надо сначала хорошенько залить!

— Чую, что пристрелить вас дешевле обойдется. Если не остановить полет вашей фантазии такого потребуете, что поездом не вывезешь… — по возможности спокойно парирую я.

— Но ведь оборудование потеряно? — совершенно невозмутимо уточняет Чарджер.

— А что нам надо было его отбивать у благодарных радиослушателей? Ваш коллега — Чечако — такую радиопрограмму залепендил, что был полный аншлаг. Мы и так по возможности обезопасили местность — двух кавалергардов каннибальских пришлось на крупные ветки затащить, чтоб морфов не завелось!

— Это как? — уточняет допивший кофе инженер в очках.

— Веревку перебрасывали через крупную ветку, чтоб зомби не дотянулись, за луку седла ну и за ноги упокойничка — и лошадкой тянули, пока он на ветке не оказывался. Не до ваших репродукторов было!

— Чарджер, вы видели!? Они изначально собирались все БРОСИТЬ! Нет, невиданно, зомбаков развесили, а пульт, серебристый, импортный… два… бросили… — снова кликушествует Чечако, но вдруг обрезает, словно пленку ножницами, и заговорщицки шепчет:

— Мы культурные люди! Для вас свободный день «охоты», грузовик от командования — один рейс нам, один вам! Мы не только о себе думаем!

Ага. А я прямо немедленно развесил уши. Тут же встревает этот, Ришелье — Чарджер, кот Баюн с замашками Сирены:

— Да мы вообще, тихие и смирные. Но за аппаратуру… Эх… Кто не «чесал», тому не понять, как это, когда на «кишку» наехал трактор, и из 52 каналов работает только 8, за 45 минут до следующего концерта. И приведение в рабочее состояние, а это восстановление ещё 12 каналов «кишки» за полчаса промеж концертов, и полное восстановление за ночь. Это ж понимать надо! А тут вдруг! Бросили комплект аппаратуры. Да я без прикрытия, но с напарником туда полезу, лишь бы не оставлять! И совершенно справедливо, рейс нам, рейс вам. А выбрать грамотно поможем. Вам к слову, тоже много чего пригодится! По теме, я ж гастрольно-студийным техником отработал семь лет!

Только я собираюсь наконец ответить достойно, как сверху со второго этажа доносится заполошный крик:

— Медик!

Рефлекторно передвигаю сумку на пузо и дергаю из кухни наверх, на второй этаж. Явно недосмотрели обалдуи на зомбаков с дурацкими стрекалами, тяпнула, небось, красоточка — горничная кого-то из инженеров! Но сверху кучей навстречу мне несется несколько человек — со злыми рожами и оружие приводят на ходу в готовность, только предохранители и защелкали. Постреляют еще друг друга, идиоты! Мы сталкиваемся на лестничном марше и я вместе с этой толпой вылетаю за двери особняка.

Вся эта орда, что выдавилась со мной через входные двери целеустремленно прет в ворота. На секунду задерживаюсь, для того чтобы выдернуть из сумки резиновые перчатки, судя по тому как орут "медик!" работка будет не терпящей отлагательств и лучше быть готовым к любой пакости. Потому перчатки на руки сразу. У меня ручонки после сегодняшних приключений грязнючие, да и неизвестно в чем копаться придется, радость от встречи может быть взаимной. Вот ведь времечко — постоянно приходится ручонки перчатками защищать — не кожаными, так брезентовыми. А то и резиновыми…

И раньше-то все время перчатки носил — после того, как нас, студентов первого курса, лихо устроивших битву в снежки прямо у фонтана в институте строго отчитала уважаемая профессор — дескать для врача, тем более педиатра забота о коже на руках важнее важного — они у нас всегда должны быть мягкими, теплыми и чувствительными. Да и права оказалась — пальпация и перкуссия грубыми лапами просто неисполнима, и не подпустят к себе лекаря с ледяными лапами не то что дети, а и взрослые пациенты тоже. Так что и раньше носил, а теперь только дома считай без них…

На асфальтированной площадке сейчас стоят вразбивку машины, несколько человек очень бодро, развернувшись цепью бегут споро как раз по той дорожке, что мы так недавно «пресекали», остальные собрались кучей в середине огороженного машинами пространства, машут руками мне, чтобы я поспешил туда. Ну я и спешу со всех ног, попутно стараясь понять, что не так с теми, кто побежал по дороге. Доходит — и я не останавливаясь ору им вслед:

— Эй, там растяжка на дороге! Осторожнее!

Но долго их просвещать у меня не получается — кучка людей у машины. Торчащие оттуда из кучи ноги лежащего человека, которые сразу мне не нравятся слабым шевелением, мелькнувшие ярко-белые бинты с слишком большим количеством красного…

Публика, хаотично пытающаяся оказать помощь, раздвигается и мне становится дурно. Не в том смысле, что меня затошнило, этого как раз нет. Вот что есть и очень плохо выглядит — совсем молодой пацан. Полузакрытые глаза закатились под лоб, одни белки видать, кожа отвратительно белая, нехорошей восковой полупозрачности, а шея и все ниже густо залиты кровищей и эта кровища явно продолжает литься. Благо мальца этого держат в полусидячем положении. Странный какой-то цвет у крови. Неестественно яркий. И много ее… Очень много. Я такое количество крови видал только уже у убитых. А этот — еще жив вроде. Во всяком случае руки и ноги еще шевелятся. Только мне это тоже не нравится — на трофейных чеченских видео так шевелились в агонии люди с перерезанным горлом. Черт, у этого сопляка значит сонная артерия с дыркой, вот откуда эта кровища. Справа-то шея чистая, вся раскраска слева, и так ее там много, что не понять, какая рана-то! Отпихиваю мужиков с измаранной ватой и бинтиками. Плюхаюсь на колени, чтобы устойчивое положение у меня было, под правое колено попадается какая-то помеха, мельком замечаю, что это мвдшный пластиковый доспех с руки. Подхватываю у одного из мужиков тампон из индпакета и стремительным мазком смахиваю кровь с шеи паренька.