Чародей и дурак - Джулия Джонс

— Ну как ты, Джек?

— Чудесно. Вот только… — И Джек умолк, увидев ларнский храм. Тот лежал в руинах. Все восточное крыло обвалилось. Гранитные глыбы налезали друг на друга, словно поленья в очаге. Дверные рамы надгробиями стояли над развалинами стен. Джек содрогнулся. Все это сделал он.

— Храм был выстроен над пещерой, — сказал Таул. — Когда она обвалилась, он рухнул вместе с ней.

Джек потряс головой, не находя слов. Там, под обломками, под гранитными глыбами и скалами, лежали мертвые оракулы. Привязанные к своим камням, бессильные спастись, они пали жертвой того самого храма, которому служили. Страшно умереть вот так, подобно обреченным на заклание агнцам.

— Ничто не дается нам даром, — прошептал Джек. — Ничто.

— Я это знаю, Джек. Знаю, — тихим нетвердым голосом сказал Таул. — Надо научиться жить с этим, вот и все.

Слова рыцаря напомнили Джеку, что не он один несет на себе груз сожалений, неуверенности и вины.

— Хе-хе-хе! — нарушил тишину чей-то пронзительный смех. — Он рухнул на веки вечные. Хе! Хе! Хе!

У западной стены храма сидела на нижней ступеньке старуха с корзинкой у ног, с тонкой шалью на плечах, как-то скошенная на правый бок. Джек направился к ней. Это она показала им ночью дорогу, а быть может, и дверь отперла. Подойдя ближе, он увидел, что вся правая сторона лица у нее неживая. Она смеялась только левой половиной рта и моргала только левым глазом — правый был закрыт. Джек взглянул на ее колени. Из-под шали выглядывала сжатая в кулак правая рука — она побурела и ссохлась, как у трупа. Длинные загнутые ногти вросли в сухое запястье.

Старуха смотрела на Джека.

— Ты сделал то, что хотела она, верно?

— Кто она? И чего она хотела?

Старуха раскачивалась взад-вперед, сидя на ступеньке.

— Вот этого самого.

— Кто она? — Джек весь дрожал. Старуха не отвечала. Джек подбежал к ней и взял ее за плечи. — Кто?

Старуха качалась и каркала. Джек стал ее трясти. Она что-то знала. Знала о нем и о том, что он должен явиться сюда. Он тоже узнает это. Он вытрясет из нее ответ.

— Джек, оставь ее. — Таул, в свою очередь, взял его за плечо. — Уйди.

Джек, задохнувшись, перестал трясти старуху. Вид у нее был испуганный. Джек заглянул в ее здоровый глаз — яркий, светлосерый.

— Прошу тебя, прошу, расскажи мне все, что знаешь. Почему ты помогла нам? Почему показала нам дорогу? — Старуха снова принялась раскачиваться. Взгляд ее устремился к морю, далеко за горизонт. Джек, поняв, что не дождется ответа, отвернулся и сказал Таулу: — Давай поскорее уберемся с этого острова.

Они двинулись вдоль того, что осталось от задней стены храма. Когда они вступили в тень западного крыла, старуха крикнула им вслед:

— Хе! Хе! Хе! А оракулы-то знали. Они хотели умереть — потому и молчали. Хе! Хе! Хе!

На северном побережье острова они нашли два ялика. Таул хотел перенести один на южный берег, но Джеку не терпелось отчалить поскорее, даже если для этого придется дольше грести.

Мозг его точно муравейник кишел противоречивыми чувствами, мыслями и подозрениями. Все это как-то связано: старуха, Ларн, рассказ капитана Квейна, прошлое, настоящее и будущее. Надо найти нить — ту, что связывает его с оракулами и пророчеством Марода. Но он так устал, и голова такая тяжелая. Он нуждается во сне не меньше, чем в ответах.

В лодке ему стало еще хуже. Море было спокойно, но желудок от малейшего колебания подкатывал к горлу. Только дождь помогал — он так славно холодил и освежал горячее трясущееся тело.

Таул вскоре забрал у него весла и стал грести сам. Вид у рыцаря был встревоженный. Джек то впадал в беспамятство, то снова приходил в себя. В его отуманенном мозгу возникла одна мысль.

— А что, если «Чудаки-рыбаки» не станут нас ждать, Таул?

— Станут. Непременно станут, если только не пошли на дно.

— Если мы тотчас же не отойдем на восток, — сказал Безик Мейбору, — то через час окажемся в кольце.

Мейбор вспотел, и кровь молотом стучала у него в ушах. Он едва слышал Безика, хотя тот кричал в полный голос. Шум битвы заглушал все. Лязгали клинки, гремели копыта, били барабаны, кричали люди — с ума можно было сойти. С гор пришли плотные темные тучи — они скрыли солнце и приблизили небо к земле. Мейбор чувствовал себя как в западне.

Он только что вернулся из атаки на восточные ворота, которой командовал. Черношлемники продолжали литься наружу, невзирая на все попытки остановить их. На одного высокоградца приходилось трое — с запада их теснила королевская гвардия Кайлока, с севера — бренские наемники, а черношлемники с востока угрожали закрыть единственный путь к отступлению. Сзади подпирали горы — скоро уходить будет некуда.

Мейбор хлебнул из своей фляги. На поле битвы ярко выделялись багряные с серебром цвета Града. Синие и черные смыкались вокруг них. Их отрежут через несколько минут. Мейбора, несмотря на слова Безика, не оставляло чувство, что они опоздали с отходом.

— Они готовы к тому, что мы будем прорываться на юго-восток.

— Знаю, — кивнул Безик, — но выбора у нас нет. На юг отходить нельзя. Посмотрите, какие тучи собираются на западе. Надвигается снежная буря. Если мы отступим в горы, то все погибнем дня через три.

— А на восток нам не пробиться. — Мейбор терял терпение — время было на исходе. — Наши люди устали — они бьются уже четыре часа. Черношлемники только вступают в бой, они свежи и полны сил — притом это лучшие бойцы Севера. Как вы думаете, почему Кайлок выпускает их через восточные ворота, а не через южные или западные? Да потому, что их задача — истребить нас, когда мы побежим.

— Думаете, я не знаю этого, Мейбор? Думаете, я не принял этого в расчет? Если уж выбирать между горами и черношлемниками, то я предпочитаю смерть в бою смерти от голода и холода.

Безика била дрожь, и глубокие морщины избороздили его лоб. Мейбор подал ему свою флягу.

— Вы смелый человек, Безик.

— Вот что. Я велю Хамрину трубить отступление. Лучники, тяжелая кавалерия и два батальона пехоты будут пробиваться на юго-восток. Легкая кавалерия и оставшаяся пехота пойдут следом. Их я направлю к югу — тогда нас хотя бы от гор не отрежут.

Это был хороший план. Мейбор в который раз восхитился Безиком. Тот всегда прислушивался к другим, все взвешивал — и принимал лучшее из возможных решений.

— Я возглавлю южное крыло, — сказал Мейбор.

— Это опасная миссия. Вы будете последними, кто останется на поле.

— Думаете, я не знаю этого, Безик? — тихо сказал Мейбор.

Безик улыбнулся этой мрачной шутке. Угольно-черные волосы полководца тронула седина. Он был одет так же, как его солдаты, если не считать чеканного серебряного пояса.