Флорентийские маски - Роза Планас

Впрочем, сколько ни думай о будущем, признался себе Пол, а уйти от мыслей о настоящем не получается. Тяжкие мгновения настоящего терзали его гораздо сильнее, чем не знающая времени вечность.

У Ласло сложилось вполне целостное представление об англичанине Поле Харпере: человек образованный, осторожный, не склонный соваться в чужие дела. Если уж он решился приехать во Флоренцию, то наверняка считал эту поездку чем-то очень важным. А впрочем, кто еще несколько месяцев назад мог бы подумать, что сам Ласло бросит свой уютный кабинет в центре Мехико и поедет в Европу, толком даже не понимая, зачем ему это нужно? Когда-то, в том прошлом, о котором он не хотел вспоминать, он дал клятву никогда больше не возвращаться на континент, где ему довелось пережить столько страданий и видеть столько горя и ужасов. От Европы его отделял не только океан, но и стена, выстроенная им в памяти и разделявшая воспоминания на «до» и «после». То, что происходило «до» и было связано с жизнью в Европе, он старался вспоминать как можно реже. И вот этот десятилетиями установленный порядок рухнул в один миг. Антонио оказался способен швырнуть его в кипящий котел воспоминаний, причем сделал это походя, не задумываясь над тем, что доставляет кому-то страдания.

Профессор Харпер, знаменитый энтомолог, пережил потерю очень близкого ему человека. Не желая задавать этот вопрос вслух ему самому, а скорее всего, и не стремясь узнать истинный ответ, Ласло время от времени спрашивал сам себя: способен ли был Антонио подтолкнуть к самоубийству племянника мистера Харпера, или толчком к потере молодым человеком хрупкого душевного равновесия стала его женитьба на эффектной рыжеволосой женщине? Откуда же тянется эта череда рыжих женщин с прозрачной кожей, через которую, как реки на географической карте, просвечивают сетки вен, спрашивал себя адвокат, несколько удивленный открывшейся в нем способностью к образным сравнениям. Естественно, он не мог не вспомнить и вдову мексиканского актера. В ее зеленых глазах всегда горел какой-то нездоровый огонь, словно в ее теле догорала брошенная в невидимый костер ее душа. Кстати, эта женщина постарела довольно рано, и лишь рыжие волосы сохраняли намек на горячечную красоту ее молодости. Сам Ласло впервые встретился со вдовой своего клиента на похоронах. От его внимания не ускользнули слезы, стоявшие в глазах актрисы и показавшиеся ему не чем иным, как профессиональным приемом, с успехом примененным женщиной, снявшейся во множестве киномелодрам. В этом, пожалуй, и заключалось одно из важнейших различий между нею и ее покойным мужем. Он был рожден для того, чтобы смешить, она – для того, чтобы заставлять плакать. Они говорили на разных языках, но прекрасно понимали друг друга в ночи полнолуния, когда купались обнаженными в том самом бассейне, где впоследствии чуть было не оборвалась жизнь их единственного сына.

Почему же они расстались, если были едины в своей непохожести? Ведь актер и его жена были как две стороны одной монеты. На мысли о некоторых причинах развода его навел Хоакин, человек весьма – если не сказать, слишком – наблюдательный. Ласло был убежден, что именно мажордом, и только он один, мог объяснить, по каким законам развивался сюжет этой трагической пьесы, в которой постороннему не было известно ровным счетом ничего, даже точное количество главных действующих лиц.

Антонио был человеком, наслаждавшимся собственной ложью и утопавшим в ней чуть ли не со дня рождения, но, несмотря на все это, адвокат готов был встать на его сторону. Конечно, рассуждал венгр, обладание черепом совсем свело с ума этого парня, но не только он был действующей силой данной пьесы и не он один действовал в своих интересах, калеча жизни других людей. Кто-то помогал ему в этом кошмаре, советовал ему стать предателем, разбить чужую семью, нарушить клятву, данную в самые светлые мгновения жизни. Кто и зачем? Что было платой за эти чудовищные поступки? Какие жалкие крохи удовольствия? Не было ли обещано Антонио какое-то чудесное превращение, которое якобы должно было искупить все грехи, совершенные им в его нынешнем обличье? Ласло сомневался, не чувствовал себя вправе судить Антонио с позиции морального превосходства. Кроме того, он прекрасно сознавал, что искушение властью может быть непреодолимым для беспокойного, мечущегося в поисках смысла жизни ума. Антонио, быть может, просто не смог противостоять той темной силе, которая избрала его своим орудием.

Приехав в столицу Тосканы, Пол взял себе за правило каждый день звонить в Англию около шести вечера. С одной стороны, он не терял контакта с близкими, с другой – был в курсе событий, так или иначе имевших отношение к его поискам. После того что он пережил по вине Ады Маргарет, время обрело для него совершенно иную ценность. Там, в Англии, он оставил семью, друзей и коллег по университету. По совету своей сестры Хелен, матери Марка, он заказал одному частному детективному агентству сбор всей информации об Аде Маргарет Слиммернау. Получив заказ и аванс, сыщики рьяно взялись за дело, пообещав вскрыть любую тайну ее жизни, если, конечно, такие тайны в ее биографии имеются. По правде говоря, Пол не слишком верил в успех этого предприятия и обратился к частным детективам не столько по своему внутреннему убеждению, сколько для спокойствия сестры.

– Сейчас я прочитаю тебе их отчет. Он передо мной, в запечатанном конверте. Его сегодня прислали на твое имя. Если позволишь, я прямо сейчас его вскрою и прочту самое важное. По крайней мере так мы узнаем все, что им удалось выяснить, одновременно. Может быть, это станет для нас в какой-то мере утешением.

Полу не по душе был телефонный способ передачи столь важных сведений, но выбора не было, и он решил уступить сестре. Судя по ее голосу, Хелен просто сгорала от нетерпения и ждала лишь его согласия, чтобы открыть конверт.

Пока она вскрывала конверт и разворачивала листы, Пол машинально играл лежавшим на гостиничном столике карандашом с обломанным грифелем – из тех, которыми не запишешь даже номер телефона. Вскоре снова раздался голос Хелен, зачитывавшей основную часть отчета детективов. Общую сумму их гонорара и расшифровку с указанием количества сыщиков, участвовавших в расследовании, и затраченного ими времени она пропустила. Судя по отчету, Ада Маргарет Слиммернау действительно происходила из старинной, чисто английской семьи, и в ее жилах не текло ни капли иностранной крови. Многие поколения ее предков, как она и рассказывала, посвятили свою жизнь театру, в основном как актеры, а в некоторых случаях как драматурги и постановщики. Архивные расследования позволяли проследить ее генеалогию вплоть до времен Марло и Шекспира. Ничто в расследовании не указывало на ее родство с Гаем Фоксом, а также на какую-либо связь с Эдвардом Келли или с его другом и покровителем Джоном Ди. Генеалогическое древо не было запятнано связями ни с предателями, ни с иностранцами, ни с колдунами.

По всему выходило, что Ада из каких-то своих соображений сочинила историю своего родства с Гаем Фоксом, которую и изложила бедняге Марку, чтобы произвести на него впечатление. Впрочем, далеко не все в ее рассказах о предках было неправдой. В отчете детективного агентства содержалась информация о месте жительства ее предков и их переездах. Судя по всему, они не любили засиживаться на одном месте: они разъезжали по всей стране, а многие даже уезжали за границу, где, как правило, добивались успеха, организовывая театральные труппы и исполняя главные роли в спектаклях по самым известным пьесам мировой драматургии. Они не ограничивались постановками и ролями в пьесах, представляющих собой национальную гордость Британии: с той же отвагой они брались за произведения таких гениев драматургии, как Мольер, Кальдерон и Лопе де Вега. Им не были чужды ни испанская драма чести, ни французская сентиментальная драма, ими были покорены даже вершины романтической драмы, включая «Le Roi s'amuse»,[37] созданную вдохновенным гением Виктора Гюго. В общем, ни одна заслуживающая внимания пьеса мировой драматургии не осталась вне поля зрения актеров из этого рода.

Несмотря на отсутствие упоминания в отчете имени Фокса, Пол не спешил сбрасывать со счетов возможность наличия дальних родственных связей Ады Маргарет с человеком, чье имя стало синонимом предательства, а кроме того, полагал вполне вероятным обретение предками девушки особого таланта к перевоплощению именно благодаря благословению их казненного родственника. В конце концов, детективы могли и не докопаться до всех событий и документов столь давней эпохи. Их задачу осложняло и то, что после казни Гая Фокса его родные первым делом наверняка сменили фамилию и место жительства, да и потом не спешили афишировать свое родство с этим человеком. Вполне вероятно, что его потомки даже временно покинули территорию Англии, перебравшись на континент. Вернулись же они или даже их дети уже с другими именами и с чистой, незапятнанной биографией. При подобных обстоятельствах так на их месте поступил бы любой нормальный человек.