Призыв мёртвых - Джеймс Барклай

Ощущение было неприятное. Он посмотрел на Эстер, которая едва заметно пожала плечами.

— Технически. Да. Но…

— Спасибо, Ардуций. — Коройен снова изобразила улыбку, но на сей раз она предназначалась аудитории и судьям.

— Я думаю, каким образом это можно сделать, не имеет значения. Потрясает и устрашает сама возможность. Полагаю, с этим все согласятся.

Коройен махнула Ардуцию рукой, и он тяжело опустился на сиденье. Возможность объясниться, смягчить впечатление была упущена, а когда придет время защиты, уже может быть поздно. Канцлер сумела преподнести это под выгодным для нее углом.

Между тем она продолжала.

— Печальная действительность такова, что этим заявлением можно было бы начать и закончить суд. Но вам нужно постичь всю глубину преступления, кроющегося в самом факте, что Восходящим позволено жить и дышать, а этой Академии беспрепятственно продолжать исследования возможностей применения их богоподобной силы. Не дарованной Богом, а именно богоподобной, и этим фальшивым подобием вводящей в заблуждение чистые души.

Так не позволим же себе совершить ошибку! Один Бог вправе приносить людям смерть посредством природных стихий. Таким способом Он являет свой гнев или призывает в объятия тех, кому, согласно Его воле, не следует более ходить по земле. В писаниях сие трактуется однозначно. Как же может быть, чтобы простые смертные обладали таким могуществом? Ардуций, конечно, станет говорить, что убить всех вас ему не так-то просто, это требует времени и усилий, но разве в этом дело? Суть в том, что он в состоянии совершить множество ужасных деяний. Например, вызвать бурю и обрушить эту базилику нам на головы. Или запустить вглубь древесные корни, которые подроют ее фундамент, отчего она рухнет. Может вызвать с ясного неба молнию, которая испепелит нас, или ливень такой силы, что нас смоет в гавань. Или же может забрать жизнь любого, ускорив его старение.

Коройен выдержала паузу, и на ее лице появилось отвращение.

— «Ускорив старение»! Вы только подумайте! И эти люди свободно ходят по нашим улицам, прикидываясь целителями и благодетелями. А кто знает, какой вред они на самом деле наносят тем, кого якобы исцеляют? Кто знает, какой вред наносят они Божьей земле противоестественным использованием Его стихий?

По любым меркам, хоть научным, хоть религиозным, сила такого рода в руках смертных есть несомненное зло, и нужно быть весьма самонадеянным в своем невежестве, чтобы поверить, будто это зло может быть если не полезным, то хотя бы безвредным. Пример Гориана Вестфаллена красноречиво свидетельствует о том, что полагаться на добрые намерения Восходящих нельзя. Один Бог в достаточной мере мудр и милосерден, чтобы пользоваться своим могуществом исключительно во благо миру. Человек же, возомнивший о себе подобное, тем самым дерзает взять на себя роль Бога.

Сие же, по определению, есть непреложная ересь. Я…

Канцлер вдруг прервала выступление. Ардуций проследил за ее взглядом, нашел источник шума, привлекшего ее внимание, и впервые за все время улыбнулся. Войдя с правой стороны, через базилику шествовал Марк Гестерис, а рядом с ним, тяжело опираясь одной рукой на трость и держа в другой металлическую флягу, — Орин Д'Алинниус.

Ученый выглядел напряженным и страдающим, на его бледном лице поблескивал пот. Однако осанка его была столь горделивой, сколь позволяло его состояние, и взгляд Коройен он выдержал не моргая. В ее же глазах, как успел заметить Ардуций, промелькнула жгучая ненависть.

Быстро взглянув на вошедших, она перевела суровый взгляд на свою свиту. Глас Ветра пожал плечами, глас Моря покачала головой. Канцлер одарила Гестериса ледяным взглядом и, повернувшись к Аврелию, заговорила, перекрывая стук посоха Д'Алинниуса.

— Обвинение в угрозе использования огня для сожжения верующих снято, — промолвила она, медленно роняя каждое слово. — Обвинение в присвоении богоподобной силы остается.

Аврелий кивнул, уголки его рта едва заметно опустились.

— У тебя есть еще что сказать, канцлер Коройен?

Впервые за все время процесса в облике канцлера появились намеки на нервозность и неуверенность. Она ответила не сразу, а некоторое время молчала, прислушиваясь к неровной поступи ученого, словно в надежде, что тот упадет. Но поскольку рядом с ним с торжествующим выражением лица вышагивал Гестерис, на это рассчитывать не приходилось. Под заинтересованный гомон зрителей новоприбывшие устроились на скамьях. Мало кто из присутствующих знал, что означало их появление, но решительно все поняли — это не случайность.

— Канцлер Коройен?

Оторвав взгляд от Д'Алинниуса, канцлер со значением посмотрела на кого-то из публики — на кого именно, Ардуций не понял — и снова воззрилась на Восходящих.

— Человек не может управлять природными стихиями, а также даровать или отнимать жизнь по своей прихоти. Сие право принадлежит Богу, и только Богу. Восходящие являются еретиками в силу самого факта рождения, и я заявляю суду, что они, равно как и все, причастные к деятельности их еретической Академии, как находящиеся здесь, так и укрывающиеся в Карадуке, подлежат смертной казни за отвратительные преступления против Всеведущего. Я, уважаемые судьи, представила вам неопровержимые доказательства.

Коройен опустилась на скамью и, выдвинув вперед подбородок, уставилась на сидевших напротив Восходящих. Оглядываться назад, туда, где разместился ученый, одним своим появлением едва не помешавший ее выступлению, канцлеру явно не хотелось.

Аврелий переговорил со своими коллегами-судьями, и они быстро пришли к решению.

— Перерыва не будет. Лучше не расхолаживаться, чтобы все факты и доводы оставались в памяти свежими. Мать Наравни, обвиняемой стороне представляется возможность выступить в свою защиту.

Эстер и Оссакер с двух сторон склонились к Ардуцию, чтобы посовещаться.

— Ну как, будем защищаться? — спросила Эстер.

— С доказательствами у нее слабо, — сказал Оссакер. — И она не может поставить нам в вину никаких деяний, осуществленных без санкции Адвоката. В главном ее обвинение провалилось, поскольку Д'Алинниус выступит с контробвинением. На нашей стороне должны быть краткость и простота. От нападок на нее лучше воздержаться. Упор делать на наши добрые дела, на приносимую нами пользу. Насчет Гориана заявить, что всякий убийца сам в ответе за свои злодеяния.

— Согласен, — кивнул Ардуций. — Доводы ее по большей части носят не доказательный, а полемический характер. Она основывается на широко распространенных предубеждениях. То, что многие их разделяют, еще не придает им законной силы, и спор здесь велся в сугубо теологической плоскости. И мы должны настаивать на том, что способности наши есть Божий дар, полученный от Него. На том и стой.

— А кто будет это доказывать? Я? — Эстер ткнула пальцем себе в грудь.

— Да, — заявил Ардуций. — Женщина в возрасте вызывает больше сочувствия.

— Возмутительная наглость!

— Возмутительная правда, — парировал Оссакер. — Ты действительно годишься для этого лучше, чем любой из нас. Да и говоришь ты лучше, более прочувствованно и доходчиво.

— Понадобится помощь, обращайся к нам. — Ардуций положил ладонь ей на руку.

— Вот в этом можешь не сомневаться.

Эстер Наравни, мать Восхождения, поднялась, чтобы произнести речь, которая могла определить их общую судьбу. Ардуций вдруг ощутил странное спокойствие. Он стал прощупывать наполнявшие базилику энергии. Старания канцлера настроить граждан против обвиняемых не пропали даром. Зрители в большинстве своем пребывали в страхе и гневе, вызванными главным образом ссылками на способность Восходящих убить их всех, не сходя с места. Эстер предстояло попытаться развеять эти страхи.

— Сенатор Аврелий, досточтимые гласы Огня и Земли. Я буду краткой, ибо, как сказала канцлер, предмет обсуждения очень прост. Зло. Ересь. Мы все думаем, будто знаем, что значат эти слова. Но так ли это? Правильно ли мы их применяем? Что есть зло? Использование способностей, полученных при рождении, или отказ от такого использования, который стоил бы жизни невинному ребенку?

Канцлер называет Восходящих еретиками, поскольку они могут сохранять жизни, исцелять животных и растения и вызывать дождь для орошения полей, не прибегая к общепринятым методам. Это просто смехотворно. Позвольте мне привести вам выдержку из писания Всеведущего.

«…тело да не подвергнется осквернению. Хворь или телесное увечье есть деяния Божьи, пути же Его неисповедимы. А потому, коли человека поразил недуг, должно ведать ему, что сие есть исполнение замысла Всеведущего, и не страшиться и сетовать, но радоваться тому, что он избран для испытания и призвания в Его объятия. Всякое же чужое вмешательство есть противодействие воле Бога, а следовательно — ересь».