Бесёнок по имени Ларни - Кае де Клиари
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– И как же тогда мы бы жили?
Стефана начал забавлять этот разговор, который поначалу приводил его в смущение.
– Как бы мы, например, любили друг друга, по очереди что ли?
– И по очереди, и все вместе!
Стефан представил себе такую картину, и его неискушённая душа была потрясена и шокирована. Впрочем…
"Почему бы и нет? Что в этом плохого?" – подумал Стефан и почувствовал, что их ночь любви ещё не закончена.
– А ты? – спросил он, накрывая грудь Ларни своими широкими ладонями. – Ты хотела бы иметь двух мужей?
– Нет!
– Почему же?
– Потому что ты у меня самый лучший, а зачем мне тот, что хуже тебя?
– Ах, вот как! А если бы у тебя был не я, а кто-то другой? Не самый лучший, а обыкновенный? Тогда как?
– Ну, тогда другое дело! – ответила Ларни, и Стефан по голосу понял, что она смеётся. – Но почему только двух?
– А сколько?
– У Кейни их было семь, но я не Кейни…
– Так сколько понадобилось бы тебе?
– Двадцать! Нет, двадцать пять!
– Зачем так много?
– Затем, что ты один стоишь двадцати, а если уж брать так, что б побольше было!.. Уу-иии!
Стефан уже не мог себя сдерживать. Он резко перевернул возлюбленную и с размаху вошёл в неё! Это походило на безумство, но они и вправду сошли с ума, выжимая из своих, и так уже потрудившихся тел, всё новые и новые фонтаны наслаждения! Когда, наконец они обессилено затихли, на горизонте заалела полоска рассвета, а костёр превратился в большую груду пепла, под которым светились красным и потрескивали, медленно остывающие, угли.
– Значит двадцать пять? – спросил Стефан у притихшей Ларни, прижавшейся всем телом к его боку.
– Ни одного, – ответила девушка, утыкаясь любимому лицом под мышку, словно котёнок. – Кейни, прежде чем получить семерых любовников, потеряла своего самого лучшего, а я не хочу тебя терять!
Глава 87. Советчица
– Так значит в Торговый город? – Ханна с сомнением покачала головой. – А я-то надеялась отправить вас по домам.
– Я не хочу возвращаться в форт Альмери, – ответила Мара. – Когда-нибудь обязательно вернусь, но не сейчас! Вернуться теперь, означает прийти с повинной головой, провалив всё дело, а я этого не хочу. Да и Руфусу нужна помощь, а кто ему поможет лучше меня?
С этим Ханна была готова согласиться. Мало того, что Мара взгромоздила на себя львиную долю забот о мальчишке, так ведь ещё, когда он очнулся, то вскоре узнал, что здесь в больнице существует практически готовая община последователей Инци, а благодарить за это следует Мару.
Кстати, Ханна, с некоторых пор, стала посещать их собрания, и рассказы о жизни Инци и его учении не оставили её равнодушной. Правда, она, оказывается, сама была тайной инциаткой, однако, по её собственным словам, не встречала единоверцев больше двадцати лет. Поэтому увидеть и услышать тех, кто чтил Распятого, было для неё особым ощущением. Но их объединило ещё кое-что.
Уроки боевого искусства, которые Ханна сперва навязала Маре почти силой, проходили весьма успешно. Девушку и так нельзя было назвать неженкой, а сейчас её мускулы окрепли, кожа загорела, в глазах появился задорный блеск.
Мара преуспела буквально во всём – и в рукопашном бою и в фехтовании, и в метании ножей, но лучше всего ей давалась стрельба из лука. Конечно, до виртуозного владения оружием, каким обладала старая воительница, ей было ещё далеко, но и того умения, что она приобрела за последнее время, должно было хватить, чтобы преподнести лихому человеку неприятный сюрприз.
Но вот он настал – день отъезда. Мара предпочла бы идти пешком, как они пришли сюда, но Руфус был, ещё слишком слаб для этого, хоть уже давно передвигался и всё делал самостоятельно. Они договорились с хозяином крытого фургона, и он им выделил, за умеренную плату, угол в своём скрипучем и трясучем транспорте, где они удобно устроились на тюках мягкого товара.
Перед самым отъездом Ханна отозвала девушку в сторону.
– Любишь его? – спросила прямолинейная воительница, показывая глазами на Руфуса.
– Как брата, – ответила Мара, улыбнувшись,– но не как мужчину. Он ведь малыш ещё!
– Только поэтому?
– Да… Нет. Я не знаю… Я никого ещё не любила…
Мара вдруг осеклась и покраснела до корней волос.
– Понятно. Знаешь, я желаю только добра и тебе, и ему, но в таких делах я плохая советчица. Мм… признаюсь – мне вообще всегда больше нравились девушки, но… Знаешь, в жизни всякое бывает. Если вы так и будете вместе, то лет через пять, а то и меньше, ваши чувства изменятся – он будет, как кипящая пена, а ты, как безбрежное море! И тогда вам будет очень хорошо вместе, но продлится это недолго. Лет десять – пятнадцать, а потом ты начнёшь увядать, а он набираться сил и матереть. Советов не даю… Нет, дам один – смотри вокруг себя, ты не одна на свете, он не один. На жизненном пути вам встретится ещё немало людей, э-э… достойных любви, ну, ты понимаешь, о чём я? В общем, сама думай и сама всё решай, а сейчас держи!
С этими словами Ханна подала ей футляр, в котором, словно драгоценный музыкальный инструмент, помещался маленький, но очень мощный лук, который в умелых руках бил не хуже тяжёлого охотничьего, рассчитанного на крупного зверя. Дорогой подарок! Вслед за этим воспоследовал кожаный мешочек размером с небольшую тыкву.
– Ханна, ну что ты, зачем? – принялась отнекиваться Мара. – У меня есть ещё!
– Есть-то, есть, но не так много, а с этим может, дело заведёте какое-нибудь. В Торговом городе иначе нельзя. Либо ты заводишь дело и живёшь на доходы с него, либо работаешь, как проклятый и живёшь в нищете. Руфус хотел там проповедовать? Так вот, его никто не будет слушать, если он будет нищим, даже такие же нищие. В том мире первый вопрос о человеке, это – чем он занимается? Если ничем и денег нет, то он никто, если ничем и деньги есть, значит, он под подозрением: могут записать в разбойники без всяких доказательств. В общем, бери, отказов я не принимаю. Купите себе трактир у дороги и можете день и ночь рассказывать посетителям об Инци. Вот увидишь, чем богаче вы станете, тем внимательнее вас будут слушать. Всё! Прощай! На Евстафию сердца не держи, помни – она тебя любит, но она… просто больна. Я передам ей привет от тебя.
С этими словами Ханна повернулась к своей вчерашней ученице спиной и зашагала, прочь не оборачиваясь. Вскоре она скрылась за углом, будто торопилась куда-то.
Мара подняла голову. У окон больницы стояли все её обитатели и смотрели на неё. Девушка помахала рукой этим людям, бывшим некоторое время её семьёй, а
