Властелины дорог - Александр Важин

Он тут же позабыл обо всех планах дезертирства и, широко раскрыв глаза, уставился на миловидное лицо, которое ему снилось последними ночами.

– Ну, здравствуй, спаситель. - Ее лицо посветлело, в глазах полыхнули лукавые огоньки.

– Я думал, что больше тебя никогда не увижу…

– Так обними на радостях, что ли.

Шура несмело шагнул и робко приобнял ее за плечи.

– Алька…

Она рассмеялась и оттолкнула его.

– Ты что себе позволяешь? Не забыл, что я - все-таки дочь короля, - она продолжала смеяться, глядя, как Шура нерешительно переминается с ноги на ногу, не зная как ему быть.

– Дочь короля. Ты такая же, как твой папаша, - наконец буркнул он крамольную фразу.

– Чем тебе мой папашка не угодил? - насупилась она.

Шура лишь досадливо махнул рукой. Что ей объяснять?

– А где песик? Где этот рыжий озорник? - спросила принцесса.

Глядя на складку между бровей нахмуренного Шуры, она ждала ответа. Не дождалась.

– Так все-таки, где он? Как всегда, бегает где-то?

– Да. Гуляет по бескрайним дорогам Извечной Страны. Меня дожидается.

Принцесса снова прикусила губу. Потом вдруг схватила его за руку и потянула за собой между шатров.

– Алька! Я…

Но принцесса приложила пальчик к губкам и молча продолжала тянуть Шуру за собой. Он безропотно повиновался.

Она дотащила его до самого королевского городка, они миновали стражников, подошли к небольшому серебристому шатру на самом краю. Альбина откинула полог и втащила Шуру внутрь.

Здесь пахло розами и лавандой. Упавший за ними полог установил альковный полумрак.

Шура почувствовал, как его обвили тонкие руки с длинными пальцами, как к груди прижались упругие груди и в губы впились терпкие уста. Девушка казалась безумной, ее горячее дыхание учащенно обжигало ему шею, пока она стаскивала с него куртку.

– Алька…

– Т-с-сс, - обдавали жаром ее губы. - Я могу тебя больше не увидеть… Завтра может не наступить. Сегодня я не буду притворяться, - пальчики рывком сдернули с него рубаху вместе с половиной пуговиц. - Люби меня, - умолял хрипловатый голос. - Женская ласка забирает силу у воина, но я все сделаю так, что ты не потеряешь силу накануне битвы. Я искушена и оставлю тебе твою силу и отдам частицу своей.

Он послал к дорожным копам и глас рассудка, и красного волка с его старшим собратом Догером, и судьбу "Харлея". Одной рукой обнял ее стройный стан, другой принялся освобождать от платья. В безумном танце они закружились по шатру, пока не упали на мягкие покрывала.

Такого Шура еще никогда не испытывал. Он раз за разом колыхался на волнах наслаждения, падал в пропасть и снова взмывал вверх. А она управляла им, словно опытный рулевой мотоциклом. Он то неистово рычал и рвался изо всех сил в ее объятьях, то она сбавляла обороты, заставляя его тихонько урчать.

Сколько времени прошло - никто из них не задумывался. Стенки шатра потемнели, сквозь щель на входе пробился тонкий лучик взошедшей Луны. Ее головка покоилась у него на груди, а он гладил ее непослушные волосы.

– Даже не знаю, почему - ты, - шептала она. - Никто со мной не обращался так, как ты. Рядом с тобой я чувствую себя надежнее, чем с десятком найтов моего отца. Останешься со мной?

Шура молчал, лишь его рука продолжала теребить рыжие волосы.

– Почему ты молчишь?

– Ты - красивая.

– Я знаю. Так останешься?

– Ты знаешь такого - Асинея?

– Кто это?

– Лекарь, который лечил тебя.

– У меня отменное здоровье, это в крови всех Пиеров, - она поднялась на локтях и стукнула его кулачком по груди.

– Постой, ты же у короля единственная дочь? - он взял ее за руку.

– Не поняла, что это ты за вопросы задаешь? Конечно одна. Братец мой погиб лет пятнадцать назад, - Альбина мотнула головой, откинула прядь волос со лба.

– Странно, - пробормотал Шура, отстраняя ручку Альбины, принявшуюся опять ласкать его плоть.

– Да что с тобой случилось?

– Точно у короля Григора одна дочь? - он положил руку ей на живот и начал теребить пальцами серебряное колечко в пупке.

– Родная - одна.

– Погоди-ка. А что, есть еще неродная?

– Зачем она тебе? У тебя есть я.

– Алька, расскажи мне о ней.

Принцесса оттолкнула его руку, села, обиженно сложила губки и обхватила коленки руками.

– Тихая, безобидная дурочка. Отец взял ее воспитанницей, приемышем. При дворе тихонько поговаривают, что она - байстрючка. Может, в этих словах есть правда, потому что папенька уж слишком о ней заботится.

– Ее лечил лекарь из Плойны?

– Более года назад. С тех пор она постоянно вспоминает о нем…

– Алька, ты умница, - радостно воскликнул Шура и принялся неистово целовать принцессу.

К своему шатру он шел насвистывая. В теле ощущалась невообразимая легкость и даже глубокие царапины на спине, оставленные длинными ногтями, казалось, придавали сил.

Звезды над головой постепенно бледнели и растворялись под натиском алой полоски, появившейся на восходе.

4

Утром Предводитель отдал найтам приказ выдвигаться на позицию, чтобы перекрыть борнийцам дорогу к Данюбу. Туда же ранее ушла пехота.

Судя по тому, что никто не потребовал от Шуры и Зага передать "Харлей" на попечение жрецам или королевским найтам, мотоцикл им пока оставили. "Время рассудит - хуже не будет", привычно прошептал Шура, садясь в седло позади рулевого.

Кто повлиял на короля - Альбина, Вайс, или же Главный клирик решил, что "Харлей" достался молодому найту по праву - сейчас над этим думать времени не было.

Шура вместе с Ламмом, Рустамом и другими воинами Дороги отправился на первую в своей жизни войну.

В паре километров за их спинами Большая река неспешно несла свои воды на юг. Ей было все равно: останутся ли найты и солдаты на земле или их сбросят в зеленоватую воду. Ее больше волновал ветер, вздымающий небольшие гребни на гладкой поверхности и нарушающий зеркальность воды, нежели то, чье владычество воцарится над ее берегами - короля Григора или императора Бистия.

Накануне битвы, по настоянию Вайса, все паромы перегнали на правый берег, тросы, соединяющие лево- и правобережье, обрезали. Возможное отступление не должно тревожить мысли воинов.

Позади величаво текла река, а впереди раскинулось поле с молодыми всходами кукурузы. Этим зеленым расточкам не повезло сегодня. По ним уже проехали сотни колес, протоптались тысячи сапог. Землепашец, засеявший этот большой надел, вряд ли мог рассчитывать на урожай початков.

Для мотоциклов это поле было не самым лучшим местом для битвы, но другого поблизости не было. Такого, где могли бы развернуться тысячи машин. Найты Баделенда и Борнии будут в равных условиях.