Чужой праздник (СИ) - Ломтева Анна

— Вы… что творите… — прошептала медсестра, пятясь к выходу.

Женщина повозилась на полу, медленно поднялась и, отпихнув медсестру, выбежала в коридор. В несколько прыжков она добежала до дежурного поста, заглянула под стойку и выпрямилась с канцелярским ножом в руке. Медсестра как будто почувствовала, что сейчас произойдёт, но не успела и пискнуть: женщина полоснула себя по подушечками пальцев, вскрикнула… и исчезла.

Медсестра схватилась за косяк. До неё дошло, что позади истошно орёт сигнал контроля ЧСС, на который вдруг перестала поступать информация.

Настя попала почти ювелирно. Полметра в сторону, и кто-нибудь убился бы об стену или влетел в стол. Единственное, чего они не учли — это высоты кровати, и их несчастный «замок» грохнулся на пол с высоты метра. Настя завопила и упала на колени рядом с ним, но в этот момент дунуло воздушной волной и в коридоре возле них появилась Ёзге: одна рука в крови, в другой зажат канцелярский нож.

— Ничоси, — сказала Елена, нервно хихикая.

— Очень плохой триггер, — сказала Ёзге, — Зато умею брать след.

— У нас примерно двадцать минут, — сказала Олеся, — Соня нас почуяла, но она неблизко, и рядом с ней нет никого для помощи. Кара, Акса, готовы?

— Мы-то да, а эта курица чего? — Акса шагнула к Насте, толкнула коленом, — Давай, дура! Время мало у нас!

Настя медленно встала, не в силах оторвать взгляд от лица мужа, по которому стремительно разливалась синеватая бледность. «Он же умрёт», — думала она панически, — «Они же не понимают! Он умрёт!»

— Быстро, балда, он же щас кони двинет, — Елена схватила её за плечи и затрясла, — Помнишь, что разбирали по тексту?

— Д-да, — Настя вытянула перед собой трясущиеся руки, — Д-давайт-те…

Они в ответ потянулись к ней все. Это было лишнее, она хотела сказать — это лишнее; ей нужны были только Кара и Акса, но остальные не спрашивали. И когда она закрыла глаза и увидела канал, то поняла, что не может их прогнать. Ей предстояло найти узел и порвать его; Акса держала сетку, Кара стабилизировала поле, но все остальные — они как будто положили руки ей на плечи и вдохнули уверенности. Той самой, которой у неё самой не было вообще.

Настя задержала дыхание и прошлась вниманием по сияющему полотну, прошитому зелёной нитью. Возможности и варианты всасывались в жерло канала, почти ощутимо создавая тягу. Настю словно всё время куда-то сносило, сбрасывало оттуда, где она чуяла нужный участок. Она сосредоточилась и наконец нашла узел. Потянулась к нему, взялась. Почувствовала у себя в голове бестелесное: «Взялись, девочки». Как будто она тянула канат, и за ней встали ещё несколько человек.

Узел подался сразу. Настя перехватила освобождающуюся нить, чувствуя, как Кара и Акса ловят взвившийся сияющий лоскут, как все остальные подпирают их, помогают подхватить и перенаправить потоки отдачи от разрушающегося канала. Потом они начали выпадать из пространства возможностей, одна за другой, и огни стали гаснуть, и сияющее полотно свернулось и утекло куда-то прочь. Настя осталась в темноте, вне пространства и времени, с одной светящейся зелёным светом нитью, уходящей неизвестно куда. Она попыталась потянуть, но это ничего не дало. Тогда она намотала конец нити на руку и двинулась за нитью, подхватывая и наматывая, делая не-шаги по не-пути. Понимая, что это не более чем образ, который создаёт её мозг из неизвестного и невероятного.

Она шла и думала, что, возможно, всё зря, и у неё ничего не выйдет. Хотя бы потому, что она даже не знает, что именно у неё должно получиться. Она шла, думая о том, что, наверное, то, что она ощущает как время, на самом деле — вовсе не время. И пространство вовсе не пространство. Это было не Там, и не Изнанка, это было какое-то нигде, через которое тянулась нить. «Ни там, ни тут, — думала Настя, — мне бы уже куда-то сюда или туда». «Так ты определись, сюда или туда», — возникло в голове. Настя остановилась, сжала нить сильнее.

«Ты?»

«Смотря кого ты имеешь в виду».

«С…Света?»

«Ага»

Настя поняла, что там, куда она «смотрела», вдалеке, у конца нити, что-то есть. Она подёргала, и там обозначилось какое-то движение.

«Я к тебе», — сказала она. И тут же оказалась…

На берегу.

Они стояли на вершине очень знакомого откоса. Перед ними был закат, разлившийся по дальнему берегу и небу над ним. Настя осторожно проследила взглядом за нитью в своей руке — та провисала почти до земли, потом поднималась и уходила в Светкину спину между лопаток.

«Пойдём обратно», — сказала она.

«Незачем», — ответила Светка. «Тут хорошо»

«Пойдём обратно», — повторила Настя, — «Там тебя ждут».

Светка не ответила. Она стояла в свободной, расслабленной позе, сунув большие пальцы за шлёвки джинсов. Лицо у неё было очень спокойное, гладкое и мягкое, как у ребёнка. На нём лежал тёмным золотом отсвет бесконечного заката. В глазах отражались крошечные солнышки, волосы и брови словно припорошило золотой пылью.

Настя поняла.

«Красивая иллюзия», — сказала она, — «А тушка твоя тем временем болтается Там. Как только я отпущу эту фигню» — она подёргала за нить и Светка наконец оторвала взгляд от заката, — «Ты тут же окончательно свалишься на Изнанку, и твоё тело погибнет».

«Ну и что», — Светка смотрела всё так же спокойно, чуть сонно. — «Изнанка красивая. Тут спокойно».

«Дура!» — Настя вдруг ощутила, что начинает увеличиваться, расти, нависать над Светкой. — «Это не Изнанка, это иллюзия! Ты завязла возле границы, потому что тебя Сашка нечаянно зацепил! В Изнанке нельзя быть, она тебя сразу разрушит без связи с телом!»

Светка попятилась, откос под ними вдруг провалился, исчез, и Настя осознала себя висящей в огненном шаре со всех сторон окутавшего их заката. Светка словно ещё уменьшилась, сжалась, попыталась потеряться, но Настя даже не думала отступаться. Она дёрнула нить и схватила крошечное тёмное пятнышко на её конце. Потом там, среди этого нереального закатного сияния, которое существовало только в её голове за закрытыми глазами, она закрыла глаза ещё раз и позвала:

«Вытащите меня отсюда».

И её вытащили.

Она открыла глаза и на неё тут же обрушилась суета, голоса, движения. Она хотела сказать им всем, чтобы заткнулись, потому что от их ора голова болит, но тут желудок поднялся к горлу, и она успела только повернуться набок.

За весь этот нескончаемый день у неё в желудке побывала только дурацкая газировка из Старбакса, поэтому сейчас она смогла только стошниться небольшим количеством желчи. Приступ прошёл так же быстро, как и начался, и она кое-как смогла сесть. И тут же увидела, что в шаге от неё корчится в таких же рвотных спазмах несчастная Светка, у которой в желудке всё ещё был кофе четырёхмесячной давности, выпитый в Мадриде, в кафешке. В остальном, как вдруг осознала Настя, стало тихо.

Тут же сидела на полу Ёзге, зажав порезанными пальцами полотенце.

— А где… — начала Настя.

— Сейчас отнесут твоего мужика обратно в больницу, и вернутся, — сказала Ёзге. И добавила, увидев выражение Настиного лица:

— Нормально всё.

Настя отползла к дивану, оперлась об него спиной, подтянула колени к груди. Ей бы хотелось радоваться, но она понимала, что ещё ничего не закончилось. Где-то там приближается Соня. Что-то надо будет делать…

Упругий вихрь воздуха ударил её в лицо, четыре фигуры возникли посреди комнаты. Под ногами вякнула Светка — кто-то встал ей на руку. Ведьмы отпустили руки, младшие тут же бросились к Ёзге, заговорили одновременно, принялись вытаскивать из карманов бинты, какие-то тюбики и бутылочки. Рыжая присела возле Светки, помогая ей сесть.

Елена подошла к Насте, опустилась перед ней на корточки и спросила:

— Ну, ты как? Есть ещё порох в проховницах?

— И ягода… в ягодицах, — ответила Настя ей в тон. — Только башка болит.

— Придётся потерпеть, — Елена подняла руки, потёрла лицо. — У меня тоже как с бодуна, пипец просто. — Она повернулась к Олесе, спросила: