Нужный образ - Джеймс Хоран

— Хорошо, — согласился Джош. — Давайте попрощаемся.

— Вы найдете утром охрану для Молли? — окликнул нас из спальни Келли, когда мы открывали дверь.

— Конечно, — ответил Джош. — Первым делом.

Но мы так ничего и не сделали.

ГЛАВА ВОСЕМНАДЦАТАЯ

Решение в Вексфорде

Мы прибыли в Вексфорд вскоре после одиннадцати, и нас немедленно провели в библиотеку. Все уже были там: Люк, сенатор, Лютер, Шиа и Джин Абернети.

Джош небрежно бросил на кофейный столик «Нью-Йорк таймс», «Нью-Йорк дейли ньюс» и вашингтонские газеты.

— Вы во всех газетах, Келли.

Келли глянул на «Вашингтон пост», где на первой странице красовалась фотография его и Джентайла. Надпись гласила: «Возлюбленные враги».

Келли улыбнулся, но сенатор посмотрел на снимок и отшвырнул газету в сторону.

— Да брось, папа, где твое чувство юмора? — сказал Келли. — Если уж мы не можем перенести такие мелочи, то…

— Забудем об этом, — перебил Джош. — Сегодня у нас будет, чем заняться.

— Папа сказал, вам надо рассказать нам нечто важное, Джош, — сказал Келли.

— Очень важное, — решительно заявил Джош, потом мельком взглянул на Абернети.

— Джин зашел, чтобы кое-что передать нам, — ровным тоном заметил Келли.

— Не то, чтобы я…

— Ничего страшного, — бодро сказал Абернети. — У вас свои секреты. Мне их лучше не знать.

Он передал Джошу папку.

— Это заявление, о котором я говорил. Здесь имена, даты — эпическая поэма деяний Барни. Я подписал документ, и он заверен у нотариуса.

— Вы понимаете, что юридически это может затронуть и вас? — поинтересовался Джош. — Ведь вы участвуете в заговоре?

Молодой негр развел руками.

— Ну и что? Если я что-то начинаю, то я иду до конца или не берусь за дело вовсе.

— Когда вы приехали, Джин как раз рассказывал нам о событиях в Лоуренсе, — сообщил Келли. — Произошло еще два инцидента. Полицейские застрелили парня, сказав, что он угнал автомобиль. Они утверждали, что он угрожал оружием. Но оказалось, что машина принадлежала его дяде, который разрешил парню покататься, а пистолет был обыкновенным гаечным ключом. Этот мальчик — студент-отличник, выигравший в этом году стипендию от профсоюза на учебу в колледже. Вчера вечером взбунтовались Черные Мусульмане, произошла стычка с полицией. У полицейского сломана рука, а мусульмане перевернули полицейскую машину.

— Я ничего не слышал об этом в передаче новостей, — заметил Джош. — А ты, Финн?

Я покачал головой.

— Вы и не могли слышать, — ответил Келли. — Информация была скрыта. Шеф местной полиции назвал это дракой между группой пьяных негров, возвращавшихся домой после свадьбы, и полицией. Джин говорит, что люди рвутся с поводка. Они хотят выступить прямо сейчас, они больше не желают ждать формального объявления.

— Слишком рано, — ответил Джош. — Я уже говорил, что нам следует сделать это сразу после слушаний в Лоуренсе. От этого эффект будет гораздо значительнее. Если же мы проделаем это сейчас, когда еще не начались слушания в Нью-Йорке, мы только распылим свои силы. Как я говорил…

— Вы скоро вызовете Барни? — резко спросил Джин.

— Сначала мы займемся слушаниями в Нью-Йорке, а потом уж Лоуренсом, — серьезно ответил Джош. — Вы ведь смотрели телевизор, Джин, и знаете, какую работу мы должны будем проделать, чтобы справиться с Ремингтоном, Сондерсом и судьей. У нас будет очень трудная неделя!

Джош обратился к Лютеру:

— Что поделывают Ремингтон и Сондерс? Я думал, Ремингтон собираются сегодня выступать в «Прожекторе».

— Мы все так думали, — ответил Лютер. — Я включил телевизор, но там выступал какой-то парень из компании по производству потребительских товаров и обсуждал новый законопроект. Я позвонил, чтобы выяснить, что происходит, и продюсер сообщил, что утром позвонила жена Ремингтона и сказала, что он заболел. Продюсер рассказал, что старался дозвониться до Сондерса, чтобы узнать о Ремингтоне, но телефон не отвечает. Телефонистка Сити-Холла уверяла, что очень старалась, но без успеха.

— У нас кто-нибудь следит за ними?

— Ремингтоном и Сондерсом занимаются два человека. Все, что мы можем сделать, так это следить за ними.

— «Нью-Йорк таймс» поймала Сондерса у ресторана, — сообщил Люк. — Они процитировали его заявление, что он никогда не видел Джелло, более того, его никто не видел даже в одном графстве с таким дешевым воришкой. А еще он сообщил репортерам, что если Келли захочет сделать подобное обвинение за пределами комнаты слушаний комитета, он немедленно подаст на него в суд и потребует 5000000 долларов за моральный ущерб.

— Чудесно, — ответил Джош. — Келли повторит все обвинения на пресс-конференции. Фактически он повторит все, в чем обвинил их Бенни, и предложит Сондерсу и Ремингтону оспорить это в качестве свидетелей под присягой.

Джош вновь повернулся к Лютеру.

— Займитесь этим, Лютер. Отправьте сообщения всем редакторам АП и ЮПИ, информируя их о пресс-конференции, а также постарайтесь, чтобы об этом узнали все телекомпании. А теперь дадим ему делать заявления, где хочет.

Джин поднялся.

— Мне уже пора идти. Я только хотел сообщить вам…

— Между прочим, Джин, — перебил Джош. — Барни все еще ничего не знает?

— Обо мне? — спросил Абернети. — Конечно, нет. Если бы он знал, меня бы здесь не было. Скорее всего, я был бы в морге.

— Когда все всплывет, у вас могут быть трудности, — заметил Лютер.

— Может быть, — ответил Абернети. — Может быть.

Разыграв великолепную сцену искренности, но с очевидной ноткой прощания, Джош произнес:

— Это заявление будет очень важным. Замечательно, что вы пришли. Эти новые обстоятельства, о которых я говорил, действительно не…

Молодой негр ослепил нас улыбкой.

— Без проблем. Я позвоню, если будут новости.

Он обратился к Джошу:

— Дайте мне знать, когда вышлите Барни повестку.

— Вы узнаете об этом первым.

Когда Джин ушел, Келли сердито спросил:

— Что, черт возьми, такое важное хотите вы рассказать, чтобы это нельзя было обсуждать при нем?

Джош медленно вытащил из своего атташе-кейса черную кожаную папку-досье на Джентайла и заявление Сюзи.

— Вот что, — сказал он. Потом открыл досье. — Это секретное правительственное досье на Джентайла. Зачем оно было сделано, я не знаю. Может, он привлек внимание ЦРУ, и они стали собирать на него материал. Досье освещает его карьеру и личную жизнь с того времени, как он приехал в Вашингтон с министром ВВС Чан Кай-ши генералом Чу, и до настоящего времени. Должен сказать, большая часть материалов не подтверждена, это мусор, мешанина слухов, возможно полученных из враждебных Джентайлу источников, как и большая часть досье. Тем не менее, есть один аспект, шокирующий аспект, который, полагаю, никто из нас не может упустить.

Джош сделал драматическую паузу, потом произнес:

— Думаю, это имеет отношение к нашему нынешнему конфликту с Пекином из-за Вьетнама.

— Послушаем, Майклз, — нетерпеливо заметил сенатор. — Послушаем.

— Я предлагаю вам заслушать выдержки из досье, которые я потом тщательно распределю по источникам. Потом мы перейдем к более серьезным обвинениям.

Да, спектакль он устроил грандиозный!

Более часа он читал выдержки из доклада, и, как и обещал, тщательно сортировал обвинения как внушающие доверие, слухи, сообщения врагов Джентайла, полуправда, документальные свидетельства, выдержки из секретных документов, таких, как ФБР и ЦРУ, и так далее.

В библиотеке не раздалось ни звука, когда Джош медленно прочитал о трагическом романе Джентайла и Нины, объяснения Сюзи о смерти сестры и последовавшую предсмертную записку.

И тут Келли взорвался.

— Боже, да это самый грязный и омерзительный мусор, который я когда-либо видел! — воскликнул он. — И вы хотите, чтоб я представил это на открытых слушаниях, Джош?! Неужели у вас нет совести? Неужели…

Голос Джоша был холоден и резок.

— Кто вы такой, Келли, чтобы упрекать меня в отсутствии совести? Я читаю официальный документ правительства Соединенных Штатов Америки! Это не я источник того, что я читаю. Источник — наше правительство!

— Но вы сами назвали это мусором.

— Возможно, то, что я прочел сейчас. Но пойдем дальше.

— Да, продолжайте, — велел сенатор. — Продолжайте.

— Позвольте мне прояснить одну вещь, — сказал Джош, обращаясь к Келли. — Просто, что у нас не было недопонимания касательно этого досье. Я никогда не собирался чернить Джентайла полуправдой, слухами или неподтвержденным скандалом. Именно поэтому я и не хотел говорить при Абернети. Все мы знаем и доверяем друг другу. Нам всем нравится Абернети, и мы уважаем то, что он делает. Но он черный политик, и, на мой взгляд, такой же человек, как и белый. Может, даже в большей степени. Может, в эти выборы они поймут, что их удары не достигают цели, так что нам следует ждать, что они будут искать любую возможность. Все, что мы сейчас обсуждаем, не должно выйти за пределы этой комнаты.