Падение Левиафана - Джеймс С. А. Кори
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Она проверила показания системы. «Сокол» отслеживал активность станции: энергию, магнитные поля, сейсмическую активность. Данные били как из брандспойта. Разобраться в них Танака не умела. Она окинула взглядом ровную голубую поверхность в поисках хоть чего-нибудь. Вспомнилась картина по мотивам «Старого морехода» Колдриджа. Корабль попал в штиль вблизи земного экватора. Кораблик на картине был маленьким, море – огромным и пустым. Чья это работа? Тернера? Дроу? Драммонд? Она не запомнила. Не нашла тогда в картине ничего особенного. Теперь она лучше понимала художника.
Девочка скорректировала курс и поплыла к ней. Танаку такой образ действий рассердил. Хороший солдат должен был с самого начала держать курс.
– А сколько времени это займет, известно? – спросила девочка.
– Сколько надо, столько и займет.
Обе замолчали. Танака считала вдохи, складывая их в минуты. От бескрайней голубизны уставали глаза, поверхность начала дрожать, покачиваться. Девочка щелкнула, открывая канал связи, отключилась и снова подключилась. А когда наконец набралась храбрости заговорить, словно высказала вслух мысль Танаки:
– Что-то не так.
Глава 38. Элви
В лаборатории царил все тот же упорядоченный хаос.
Разбирая установки перед уходом из Адро, никто не думал, что скоро их придется монтировать опять. А теперь все вернулось, расположилось в знакомом порядке для новых целей. Ей это напомнило вскрытый патологоанатомом труп. Все на месте, но не работает.
Во всяком случае, пока не работает.
Восстанавливать всегда быстрее и проще, чем собирать в первый раз. Медицинские кровати уже запомнили фоновые показатели Кары и Амоса. И откалиброванные за долгие месяцы системы легче было настроить заново. Датчики уже стояли на месте, а территория, которую они обследовали – станция – была много меньше алмаза Адро.
Казалось бы, ей должно полегчать, но Элви с каждым вытянутым из кладовой кабелем, с каждым подключенным монитором ощущала, как усиливается тревога и стягивается узел под ложечкой. Она не сумела бы сказать, чего именно боится, но она боялась.
Ее команда работала как вымуштрованная военная часть. Посторонний услышал бы какофонию голосов, все говорили со всеми разом. Элви различала в какофонии структуру. Знала, что Оран Альбертс и Сьюзен Ай прозванивают силовые линии, добиваясь минимума помех. Вейрик и Кол связывали инфракрасные сканеры с панелью обработки сигналов. Дженна с Харшааном подключали резервные системы. Три отдельные мелодии звучали одновременно и казались диссонирующими только тому, кто не понимал, как они сочетаются.
Фаиз за двенадцать часов до начала погружения зашел за ней в лабораторию. Морщинки в уголках глаз выдавали его напряжение. Элви убрала в коробку потенциометр – откалибрует потом – и толкнулась к мужу. Поймав взгляд, вопросительно подняла бровь. – Новые данные от Очиды, – сказал Фаиз.
– Думает, не разобрался ли, что тут у нас происходит?
– Надежда не иссякает. – Он развернулся, поманил ее за собой в кабинет.
Элви, с тех пор как Наоми приняла мирное предложение Трехо, не слышала адмирала. И не знала, каково ее положение в его глазах и в глазах Лаконии, зато очень ясно сознавала, как унизила фактического диктатора империи. История учит, что такие вещи не проходят унизившему даром. Но пока у нее были более важные поводы для беспокойства.
А вот Очида, по-видимому, избрал стратегию почти запредельного неведения. Проходившие через его руки отчеты и сообщения всего научного директората совершенно не изменились. И с экрана в ее кабинете он улыбался так же искренне и светло, и представленные данные выглядели по всем признакам такими же полными, точными, неподправленными.
Научная группа обнаружила в Сан-Эстебане что-то похожее, с их точки зрения, на «пулю». Это было интересно. «Пули» – согласно общепринятой теории, шрамы в ткани пространства-времени, – по-видимому, сопровождали каждое явление темных богов из врат в человеческую реальность. В космических масштабах они были совсем малы, хотя само их существование переворачивало все человеческие представления об устройстве мира. Во времена, которые уже выглядели «старыми добрыми», «пули» легко обнаруживались, потому что появлялись в непосредственной близости к вызвавшей их причине. С тех пор сотни, тысячи или сотни тысяч проведенных врагом экспериментов теоретически должны были вызвать столько же мелких устойчивых аномалий, но без привязки к предметам, действиям или системам отсчета их поиски оказывались много сложнее поисков иголки в стоге сена.
Пролом в реальности на Сан-Эстебане составлял несколько метров, почти не отмечался приборами, зато очень явственно влиял на человеческое сознание, плавая в полукилометре над поверхностью спутника одной из безжизненных малых планет. Группа усердно занялась исследованием, надеясь, что различия между «пулями» откроют важные сведения касательно механизма их действия.
– Что? – спросил Фаиз.
Элви недоуменно оглянулась.
– Ты что-то промычала. Или крякнула.
– А, это я просто задумалась. Раньше это была бы великая новость. Может, даже важнее того, что мы узнали в Адро. А теперь?
– Трудно думать о парне, целящем тебе в висок, когда ты уже под обстрелом, – согласился Фаиз. – Сан-Эстебан был величайшей угрозой – пока не объявился Дуарте.
– Дуарте не добивается нашей гибели.
– Ты поручишься, что то, чего он добивается, не хуже смерти?
Элви вернулась к сообщению. От доклада Очиды о «спонтанном алокальном перекрестном взаимодействии сознаний» у нее еще сильнее стянулся ком под ложечкой и заныли десны. Эффект проявлялся отчетливее там, куда ушли подвергшиеся первоначальному воздействию корабли: в Бара Гаоне, Ньивстаде, Кларке, Сан-Паулу, – что наводило на мысль о контактной передаче по типу инфекции, – но кластеры активности возникали и в системах со слабым контактным взаимодействием и высоким уровнем радиосвязи. Надежный предиктор включения в ульевое сознание: если кто-то из пострадавших знает о вашем существовании. Эпидемиологи разрабатывали модель передачи через знакомство и надеялись вскоре представить более полный отчет. В сознание Элви непрошено вторгся образ: огромная горящая сеть наподобие клеток человеческого мозга или сети знакомств в городе, где от одного побагровевшего узла кровь перетекала в соседние, а от них – в другие, связанные с ними. И так все дальше и дальше.
Возьми наугад двоих людей – они связаны через семь, максимум восемь рукопожатий. Как ни разрослось человечество, как ни разлетелось по вселенной, все равно все чертовски близки друг к другу.
– Недобрый признак, – заметила Элви.
– Зато можно потребовать профилактической изоляции полковника Танаки и всей ее команды в камере сенсорной депривации. Хорошо было бы.
Когда Очида перешел к докладу по гибели жителей Сан-Эстебана, в дверь постучали. Элви, открыв, увидела Кару. Лицо ее стянулось, руки девочка держала, будто пела в хоре. Элви без слов поняла, что ее сюда привело.
– Я слышала, – начала Кара, – будет погружение?
– Мы попробуем с помощью катализатора открыть вход в станцию колец, – признала Элви. – Но
