Гром победы - Дмитрий Старицкий

— Савва, разберись тут с бумагами в первом приближении.

— А?… — Найдем твою милую и без тебя. А то ты в запале можешь и сам дел натворить и погибнуть по глупости, — припечатал генерал.

— Помни о главном. Оставил мне Ягра в помощь и поставил пост с наружи дверей пост из своих ребят. Предварительно они вынесли наружу труп канцеляриста. Как я и ожидал, большинство бумаг было дарственными и купчими. С ландкартами и описаниями городской и сельской недвижимости. Даже представить себе было трудно с каким широким размахом готовился это рейдерских захват феодальной собственности в центральных районах империи. Показалось даже, что создателей этой преступной схемы устраивал любой исход гвардейского мятежа. Впервые я четко подумал, что возможно, к взрыву в охотничьем замке гвардия никакого отношения и не имеет. Что Тортфорты тут такой же памперс как я. Даже закралась в голову шальная мысль, что расстрел мною мятежных Тортфортов тоже был просчитан заранее неведомыми кукловодами. И на этом умозаключении я успокоился — никто не будет здесь этих женщин убивать. И раздевать до белья не будут. Не черные риэлторы средней полосы России в стачке с участковыми тут орудуют, а аристократия, повязанная еще некоторыми условностями. Вынимая у вас кошелек, они будут предельно вежливо вас титуловать, как положено. А потом в архив ввалился этот унтер с повинной… В подвале донжона, в старинной темнице, обнаружили генерал-адъютанта покойного императора Отония. Как его там… Вейфорта. Тут даже у Моласа глаза на лоб полезли.

Вот и все. Забавно, но в подвале донжона, в старинной темнице, обнаружили генерал-адъютанта покойного императора Отония. Как его там… Вейфорта. Тут даже у Моласа, которого сложно чем-либо удивить, глаза на лоб полезли. Молас с удивлением смотрел на человека, чье место в дворцовой иерархии он занял, потом спросил, каким образом его сиятельство оказалось в столь атмосферном узилище. Да еще в одиночестве.

— Привезли. Заперли. Ничего не сказали. Последний день даже не кормили. Третий день я уже тут.

— То есть вы хотите сказать, ваше сиятельство, что ничего не знаете? — Молас был само радушие.

— Нет. Не знаю. Но догадываюсь, генерал. Ключа от решетка так и не нашли. Принесли ножовку и два «волкодава» быстро выпилили два толстых прута. Железо было старое, сыродутное и с визгом быстро поддавалось мелким зубьям закаленного полотна.

— Вы свободны. ваше сиятельство, — Молас сделал рукой приглашающий жест.

— Ах, да… Вас же не кормили сегодня еще. Не разделите ли со мной ранний ужин? — С удовольствием, — расшаркался бывший узник. Взаимные расшаркивания закончились и оба императорских генерал-адъютанта — бывший и нынешний — стали подниматься по старой каменной лестнице, стремясь попасть под лучи закатного солнышка. За ними собрались и «волкодавы».

— Капитан, останьтесь, — попросил я офицера из ведомства второго квартирмейстера генштаба, который собственно и нашел тут Вейфорта.

— На предмет? — Проверить одну гипотезу. Но для этого мне нужен независимый свидетель.

— Ефрейтор ко мне, — крикнул офицер в лестничный пролет.

— Зачем нам еще и ваш ефрейтор? — спросил я.

— Независимых свидетелей должно быть два. Да и протокол кто-то же должен составлять, — просветили меня. Когда ефрейтор разведки ссыпался в подвал, я приказал Ягру.

— Ищи в камере ключ от этого замка — похлопал я по железным прутьям самой камеры.

— Почему вы так решили, господин командор? — спросил меня капитан.

— А вы воздух понюхайте, — предложил я.

— Затхло, как и в любом старом помещении, которое долго не проветривали. Но ничего особенного.

— А ничего особенного и быть не должно. Нет естественных запахов. Ефрейтор, откройте крышку параши. Тот подчинился и ответил.

— Чистая. Даже вымытая. Я поднял палец вверх и заявил авторитетно.

— А генерал утверждает, что просидел тут трое суток. Через полчаса поисков ключ нашелся, под этой самой тяжелой дубовой парашей. В месте, где его бы никто и подумал искать. А если бы и подумал, то побрезговал. А если бы и подумал, то побрезговал бы с точки зрения императорского генерал-адъютанта.

Мы терпеливо дождались в коридоре, пока Молас закончит под светскую беседу трапезничать с Вейхфортом и на выходе предъявили последнему ордер на арест от имени императорской чрезвычайной комиссии. И надели на него наручники. Молас сделал вид, что он к ЧК не имеет никакого отношения и только буркнул.

— Надеюсь, командор, вы знаете что делаете? Но заявляю сразу, я вынужден буду об этом доложить его величеству, — склонил он лоб в сторону бывшего генерал-адъютанта.

— Буду вам за это признателен, ваше превосходительство, — рассыпался в любезностях Вейхфорт, пока Молас пожимал плечами, живописной мимикой делая вид, что он против ЧК не властен. Отвели бывшего императорского адъютанта в архив. Усадили за стол. Сам сел напротив него и внимательно посмотрел ему в переносицу. С армии знаю, что пристальный взгляд вроде как в глаза, но не уловимый взглядом раздражает, а некоторых людей даже пугает.

— Что вы от меня хотите? — наконец не выдержал играть в молчанку и гляделки Вейхфорт.

— Чтобы вы мне объяснили, что все это значит? — обвел я руками шкафы с документами.

— А я знаю? — настолько натурально удивился он, что я даже на секунду поверил ему. Крепкий орешек. Пришел писарь, устроился сбоку с канцелярскими принадлежностями.

— Итак, ваше имя, фамилия, звание и должность, — начал я допрос по всей форме. Сам одно время удивлялся, для чего всегда допрос начинается с повторения паспортной части, которая и так прекрасно известна следователю. Но просветили как-то. Во-первых, допрашиваемый всегда сам подписывается под протоколом, в том числе и под своими данными. Во-вторых, создается рабочий настрой, по которому допрашиваемый уже начал отвечать, даже если до того думал играть в молчанку.

— А теперь расскажите подробно, ваше сиятельство, где вы были с момента взрыва в охотничьем дворце императора.

— Насколько подробно? — переспросил меня Вейхфорт.

— Насколько сможете.

— А иначе? — тон бывшего императорского адъютанта несколько понаглел.

— А иначе, — ответил ему я скучным голосом, — я вас просто отведу к ближайшей стенке, а их тут в этом замке пять штук только внешних, и шлепну как врага народа и императора.

— Как Тортфортов? Из пулемета? — Думаю, пулемет в данном случае избыточен. Достаточно будет одной пули из пистолета в затылок.

— А как же суд? — Как чрезвычайный императорский комиссар я имею право внесудебной расправы с врагами императора. Положение в империи чрезвычайное. Потому и меры чрезвычайные. У вас есть полчаса стать мне интересным, потом я буду занят похоронами. Я не конкретизировал, что буду занят похоронами баронессы, но Вейхфорт правильно меня понял.