Черная вдова - Анатолий Безуглов

- А допросить его когда будет можно?

- Увы, - развел руками Кичатов. - Врачи и сами не знают. Но Табачникова обещала: если Великанов заговорит или произнесет хоть бы одно слово, возможно, во сне, а может быть, в бреду, она будет записывать и передавать мне. Вдруг мы ухватимся за какой-нибудь кончик?.. Так что я постоянно в курсе.

- Это хорошо, что у вас есть такой помощник, - улыбнулся Игорь Андреевич.

- Главное - надежный. Мне сказали, что Юля не отходит от Великанова. Даже домой не отлучается, все время в больнице. Вот это преданность! Кичатов вздохнул, помолчал и продолжил: - Теперь о другом... Установлено, чьи отпечатки пальцев на деньгах в "дипломате".

- Из номера Варламова? - зажегся Чикуров. - И кому же они принадлежат?

- Блинцову.

- Опять Блинцов! - Чикуров встал, прошелся по комнате. - Значит, "дипломат" с деньгами принес заместителю министра он?

- Да. Но не забывайте, - напомнил подполковник, - помимо пятидесяти тысяч там находился перстень. Вещь очень дорогая! И на нем тоже наследил Блинцов... Интересно, кому предназначались эти подношения - самому Варламову или кому-то еще? И вообще, что это - взятка или нечто другое?

- Странная личность этот управляющий трестом. С одной стороны, вроде бы отличный руководитель, всегда в передовиках, на гребне, так сказать, а с другой... Судя по фельетону - самодур и волюнтарист. Выходит, у него еще есть третья ипостась.

- Может, возьмем его в оборот? - предложил Кичатов. - Он должен вернуться из Москвы не сегодня-завтра. Вызовем, допросим, а?

- Я бы с этим не торопился, - подумав, ответил Чикуров. - Что мы ему предъявим? "Дипломат"? А он скажет, что просили передать. От кого? Варламов поручил, мол, принять от неизвестного мне человека... Варламов-то мертв!

- А его пальчики на купюрах и перстне?

- Скажет, что заглянул в "дипломат" просто из любопытства... Нет, по-моему, надо сначала узнать, что за птица Блинцов, и копнуть поглубже. Чует мое сердце, тут будет над чем потрудиться работникам уголовного розыска и ОБХСС. И вот тогда...

- Наверное, вы правы, - согласился Дмитрий Александрович.

Чикуров сел на место, озабоченно обхватил лоб пятерней.

- Чего зажурились, Игорь Андреевич?

- Получается, что в данный момент мы остались здесь без рук и без ног, - невесело улыбнулся Чикуров. - Я имею в виду наших оперов.

- Латынис прилетит завтра, - сказал Кичатов. - А может, попросить в группу еще работников уголовного розыска? Дело вон как растекается по городам и весям! Москва, Барнаул, Алма-Ата... И что еще выскочит, неизвестно.

- Да, невод мы забросили во многие места. Но будет ли толк, если наша группа начнет разбухать? Я в этом не уверен, Дмитрий Александрович. Количество не всегда перерастает в качество! - Чикуров снова встал, подошел к окну.

Дождь сеял и сеял, не переставая, а туман, как показалось ему, еще более сгустился. Игорь Андреевич вспомнил свои размышления на утренней дороге в горуправление милиции и вслух произнес:

- Блуждаем мы с вами, подполковник, в тумане... Понимаете, нет путеводной идеи! Поэтому и мечемся пока, нет целенаправленных действий.

- Зачем так пессимистично? - улыбнулся Кичатов. - Я думаю, на вас плохо действует сегодняшний дождь. Безнадегу нагоняет.

"Может, я и впрямь кисну из-за погоды? - подумал Игорь Андреевич. Ведь это вполне естественно, что нет пока ощутимых результатов: следствие идет всего ничего".

И все же на душе у него было неуютно. Как всегда, когда дело буксовало.

С утра на следователей обрушился шквал звонков из Москвы.

Сначала из правления Союза художников СССР. На фотографии утопленника с бородой, которого обнаружили в море 24 октября, узнали Феодота Несторовича Решилина, художника, вокруг имени которого давно уже бушевали страсти: одни возносили его творчество чуть ли не до небес, другие ругали почем зря. Чикуров тоже о нем слышал, и даже как-то Надежда хотела вытащить его на вернисаж Решилина. Но Игорь Андреевич был очень занят и на выставку пойти не смог.

- Ну, Дмитрий Александрович, держитесь, - предупредил он коллегу. Решилин - даже не замминистра!

И действительно, после сообщения из Союза позвонили из Худфонда, спрашивали, когда и где можно забрать тело знаменитого живописца. Похороны должны были быть очень пышными и торжественными.

Затем зашевелились центральные газеты, информационные агентства. Всем нужны были подтверждения о гибели художника, подробности. Чикуров отвечал уклончиво: идет, мол, следствие, а посему ничего более сообщить нельзя. Прорвался к ним даже работник посольства западной страны. По его словам, Решилин взялся рисовать портрет посла и даже получил аванс. Разумеется, в валюте. Что, мол, теперь делать? Игорю Андреевичу пришлось дипломатничать, заверив в конце концов, что все сведения о художнике тот получит через соответствующие каналы. Хотя и сам толком не знал, что это за каналы и вообще как действовать в данном случае.

Наконец позвонил Вербиков, начальник следственной части Прокуратуры республики. Чикуров доложил ему о том, как идет следствие, и, в частности, передал разговор с иностранцем.

- Правильно ты ему ответил, - одобрил действия следователя Вербиков. Но смотри, на тебя теперь как бы направлен прожектор!

- Вот спасибо, утешили, - кисло улыбнулся Чикуров. - Да и то, подумать только: заместитель министра, известный киноартист, а теперь еще и Решилин!

Вербиков пожелал Игорю Андреевичу успеха и попросил регулярнее, чем прежде, держать его в курсе.

А в Южноморске шел дождь. Погода была явно нелетная. Беспокоясь о Латынисе, Кичатов позвонил в аэропорт, и там сказали, что во второй половине дня, возможно, начнут принимать самолеты.

- Я уверен, Ян Арнольдович пробьется, - с улыбкой заверил подполковника Чикуров.

И действительно, около пяти часов открылась дверь, и на пороге возник Латынис. Игорь Андреевич представил его Кичатову.

- Слава богу, наконец познакомились лично, - сказал подполковник. - А то все по телефону докладывали.

- Главное, Дмитрий Александрович, было бы что, - с улыбкой произнес майор, делая ударение на последнем слове.

- А есть? - поинтересовался Кичатов.

- Так точно. Новости свеженькие, можно сказать, тепленькие еще, ответил Латынис. - И касаются вашего запроса насчет нераскрытых ограблений сберкасс, инкассаторов и так далее.

- Выкладывайте, выкладывайте, - оживился Кичатов.

Да и Чикуров приготовился, что говорится, слушать в оба уха.

- Подняли в министерстве архивы. Ориентировались на то, что деньги из чемодана Варламова, которые с плесенью, выпущены в тысяча девятьсот восемьдесят втором году. Было два предположения. Первое, что деньги из тех, которые грабители взяли у инкассаторов, везших выручку из аэропорта Домодедово...

- Так ведь номера купюр из чемодана идут один за одним! - воскликнул Кичатов. - А в кассах аэропорта номера на банкнотах совершенно хаотичны!

- Вот поэтому эту версию сразу же отмели, - кивнул Ян Арнольдович. Второй вариант - ограбление кассы одного из металлургических комбинатов. Деньги предназначались для зарплаты рабочим и служащим, привезли их из банка... А сегодня утром, прямо перед отъездом во Внуково, я заскочил в министерство. Ну просто как чувствовал! Меня, оказывается, разыскивал коллега из Главного управления угрозыска. Он работал по делу, которое так и осталось нераскрытым. Вот оно в общих чертах. Представьте себе областной центр, окраина, сберкасса...

- Ага, все-таки сберкасса! - Кичатов кинул на Игоря Андреевича победный взгляд. - Извините, Ян Арнольдович, что перебил. Слушаем.

- Зима, февраль, - продолжил Латынис. - Мороз стоит, вьюга, в такую погоду, как говорится, даже хозяин собаку во дворе не оставит. Посетителей в сберкассе никого. И вдруг заходит женщина. В жалком пальтишке, стоптанных сапожках, укутанная платком так, что только одни глаза видны. Протянула кассирше лотерейный билет, рубль выиграла. Спрашивают: деньгами возьмете или новые билеты на счастье купите? Рубль взяла, вышла и тут же вернулась с бутылкой кефира и булкой. Попросилась погреться... У нас ведь народ жалостливый. Почему бы и нет? Грейся! Заведующая, кассирша и контролерша разговорились с ней. Женщина назвалась Катериной, Катей. Работницы сберкассы чай себе вскипятили, предложили и Кате стаканчик. Та взяла, уж так благодарила, чуть ли не в слезы ударилась. Ей говорят: жарко ведь, сними платок. Нет, говорит, не могу, увидите меня, испугаетесь. Слово за слово, поведала Катя женщинам свою душераздирающую историю. Сама она, мол, деревенская, и вот в позапрошлом году был у них на уборочной шофер из города, пригожий и добрый парень. Короче, влюбился в нее и сделал предложение. Она, как телка, потянулась за ним, уехала из дома, бросив больную мать. У него однокомнатная квартира, все чин по чину. Катя не верит своему счастью! Забеременев, ждет ребенка. Но постепенно выяснилось, что у шофера было уже три жены, а Катя - четвертая. Живот у нее, естественно, растет, а муж все налево шастает... В общем, пудрит мозги Катя женщинам в сберкассе...