Крапленая (СИ) - Элеонора Мандалян

«Нет, на такой кровати невозможно ни спать вдвоем, ни заниматься любовью. Значит, они жили в отдельных номерах!»

- Присаживайтесь, мадемуазель, - Андрэ пододвинул ей кресло. – Желаете что-нибудь выпить?

Она мысленно увидела другой номер – в самой дорогой гостинице Москвы. Как и тогда в комнате Он и Она. Только сейчас она не хозяйка, а гость. И снова тревога повисла в воздухе, правда совсем иного свойства. Ей вспомнился шикарный ужин, заказанный Ломовым-Зайцевым, так и оставшийся не тронутым. «Глупо было его не съесть. А с чего это я вдруг про ужин?»

- Андрэ! Я кажется хочу есть. - Она смущенно улыбнулась.

- Я тоже. Что будем делать? Может сбегаем в Макдональдс?

Это было уже слишком. Он откровенно и бессовестно издевался над ней. Катя медленно поднялась, пристально посмотрела ему в глаза долгим, осуждающим взглядом и направилась к двери:

- Пожалуй я пойду. С меня хватит. – Она ощутила вдруг странное жжение в глазах и не поняла, что с ней происходит. Лишь когда комната начала расплываться и дрожать, Катя в панике осознала: Да ведь это же слезы!

Он ни в коем случае не должен заметить их! Иначе она умрет от стыда и позора. Она покинет его гордой и сильной.

Поспешно отвернувшись, Катя распахнула дверь. И чуть не налетела на тележку.

Официант, не успевший постучаться, так и застыл с протянутым вперед кулаком. Она попятилась, освобождая ему дорогу.

- Ваш ужин, сударь, - сказал он, заглядывая в номер.

- Да-да, мы ждем его и очень проголодались, - отозвался Андрэ. - Прошу вас... Вот видишь, - обратился он ко все еще стоявшей в дверях Кате, - «Макдональдс» сам нашел нас. Так что ходить никуда не надо. – Он расплатился с официантом и отпустил его. – Ну же! Не будем студить добро. И закрой, пожалуйста, дверь, а то дует.

Андрэ комично повязался салфеткой, как детским «слюнявчиком», и первый пристроился к низкому журнальному столику. Прикрыв дверь, Катя потопталась на месте и, так и не дождавшись повторного приглашения, заняла место напротив него. По очереди открывая блестевшие никелью сферические крышки, Андрэ сосредото-ченно изучал содержимое разложенных официантом блюд. Она, прищурясь, наблюдала за ним и, не удержавшись, прыснула со смеху.

- В чем дело? – с невино-удивленным видом спросил он, отрываясь от своего занятия.

Углы большой серой салфетки торчали из-за его длинной шеи как ослиные уши.

- Ты похож... Ты похож... Знаешь, на кого ты похож? – Приступ смеха, который она никак не могла остановить, перешел почти в истерику.

- Знаю, - сказал он мягко, развязывая салфетку и кладя ее себе на колени. – Тебе кажется, что я похож на осла. Конечно, только ослы позволяют издеваться над собой.

- Так это оказывается над тобой издевались!?! – От возмущения приступ смеха мгновенно прошел.

- Просто ты не учла, что у ослов, впридачу к их необычайной выносливости, упрямый нрав и большие, сильные зубы. – Резко и неожиданно повернув голову, он в упор посмотрел на нее недобро округлившимися глазами: - Никогда... слышишь, никогда больше не делай из меня осла. Договорились?

- Нет. Не договорились, - заупрямилась Катя, ответно сверля его взглядом. Ее зрачки расширились, а радужка потемнела, отчего глаза казались устрашающе черными. - Я хочу знать, что все это значит. Ты приезжаешь ко мне с любовницей и...

- Сюзи моя сотрудница и очень хороший друг. У нее есть муж, которого она любит, и двое детей. Мы никогда не были с ней любовниками.

Катя смотрела на него с недоверием.

- Мне хотелось, чтобы ты наглядно представила себе, какие дни, и особенно ночи, мне довелось провести там, в Париже, когда ты здесь обкручивала своего бывшего босса, а мне даже не разрешала звонить. Вот я и попросил Сюзи немножко подыграть мне. Ну так как? Тебе понравилось быть в моей шкуре?

- Кажется, я сейчас убью тебя, - стискивая кулаки, прошептала Катя и, взвившись в воздух, как пружина, набросилась на Андрэ.

Стул под ним зашатался, потеряв устойчивость, отчего оба они с грохотом свалились на пол. Он едва увертывался от молотивших его кулаков, пока не изловчился поймать их.

- Связать тебя или сама успокоишься, фурия ты моя синеглазая? Между прочим, наш обед, наверное, уже совсем остыл.

- Видно мне противопоказано садиться за трапезу с мужчиной в гостиничном номере, - тяжело дыша, пробормотала Катя. – Это случается со мной уже вторично.

- Что??? А ну-ка выкладывай! Когда и с кем это было в первый раз?

- Все расскажу. Обещаю. Самой не терпится. Только можно немного позже?

Он помог ей подняться. Они снова чинно уселись за неудобный стол и на сей раз отдали должное заказанному обеду.

- Я только одного не поняла, - делано равнодушным тоном заметила Катя, откинувшись в кресле. – Ты добился того, ради чего меня обкручивал. Я согласилась сдать твоей фирме в аренду свой дом. Так чего же ты не вернулся вместе со своим вайс-президентом в Париж? Почему остался?

- Потому что должен осуществить то, что запланировал.

- Ах да! Совсем забыла! Мы ведь не подписали еще наше соглашение.

- То, о чем я говорю, не имеет отношения к работе.

- Вот как? Можно полюбопытствовать?

- Конечно. Дело в том, что глупый осел решил обзавестись на старости лет ослихой. А поскольку она еще более строптива, чем он, ему приходится выжидать удобного момента, чтобы сообщить ей об этом. И он очень боится, что она опять начнет размахивать копытами.

Катя опешила, заморгала, переваривая услышанное.

- Могу поклясться, - после слишком затянувшейся паузы проговорила она, - что я первая женщина в мире, которой делают предложение в подобной форме, - пробормотала она, не зная, злиться ей или радоваться.

- А разве я сказал, что собираюсь сделать предложение тебе? - Андрэ изобразил на лице недоумение.

- Негодяй! Какой же ты негодяй! – Катя вскочила, намереваясь снова наброситься на него.

Увернувшись, он сгруппировался и, как мячик, откатился в дальний угол комнаты.

- Ну! Что я говорил? – задиристо бросил он оттуда. – Я же знал, что она снова начнет размахивать копытами.

- Ах, так речь шла все-таки обо мне!

- А-ха! Она уже начала свыкаться с идеей стать моей ослихой. – Он подхватил валявшуюся на полу салфетку и, смастерив из нее уши, приложил к своей голове. – Как тебе такая корона?

- Послушай, может ты прекратишь, наконец, дурачиться?

- Ну... если обещаешь, что не будешь драться...

- Обещаю. Пожалуйста, встань.

Андрэ проворно поднялся, отряхнулся и снова уселся в кресло, выжидательно глядя на нее. Они долго молчали. Наконец он сказал.

- Видишь ли... Я слишком долго жил холостяком. Спокойно, заметь, жил, без семейных цунами, землетрясений и прочих катаклизмов. В конце-концов мне такая жизнь наскучила и я нашел тебя. Если тебя шокирует роль «серой королевы», - он выразительно указал глазами на салфетку, лежавшую у него на коленях, - будь моим цунами. Думаю, это тебя больше устроит.