Воскресенье - пришел лесник и... - Владимир Талалаев

Коротко изложив директору проекта, чего он хочет, Загорский продолжил опустошать кофейник и корзинку с печеньем, которые вообще-то стояли здесь из вежливости. В ответ на такие манеры поведения на важном официальном приеме присутствующие скромно промолчали.

— Я полагаю, — продолжил Яромир Савельич, дожевав очередное печенье, — Вам наверняка известна некоторая информация обо мне и о моих частных исследованиях. И, должно быть, некоторые из них вас заинтересовали. Я предлагаю взаимовыгодный обмен.

— Нам известно о результатах Ваших экспериментов в области реанимации останков живых существ, которые по всем законам природы реанимации уже не подлежат, но тем не менее Вам удалось их заставить самостоятельно двигаться, говорить и принимать осознанные решения и действия.

— Подобные процессы манипуляций с останками некогда живых существ называются некромантией.

Кто-то из присутствующих презрительно хмыкнул.

— Я понимаю вашу реакцию на подобное пояснение, но другого вы не найдете, даже полностью изучив этот эффект реанимации, как в свою очередь не нашел и я.

— Мы бы хотели получить доказательства здесь, в нашей лаборатории.

— Это не составит больших проблем, если вы предоставите мне достаточно хорошо сохранившиеся останки любого живого существа. К тому же, если это будут останки разумного живого существа, то вы убедитесь, что оно будет иметь такие же мыслительные способности, как и при жизни, и даже лучше, но последнее будет относиться только к игре в кости и карты.

— Но мы выполним договор лишь в том случае, если результат реанимации нас устроит.

— А какого результата вы ожидаете?

— Есть три пункта, которым должен соответствовать результат этого эксперимента. Первое: объект должен самостоятельно двигаться; второе: он должен иметь интеллектуальный уровень не ниже того, что был при его жизни... первой. И третий пункт: объект должен функционировать при всех условиях существования того живого существа, из останков которого он был создан.

— Ну, во-первых, то что касаемо первых двух пунктов, так это вы получите беспрекословно, а в третьем — так еще и с лихвой, так как диапазон этих самых условий намного расширится. Насколько — не скажу, это каждый раз по-разному, но то, что это так — сами увидите, когда я все сделаю.

— Да, но нас будет интересовать и обучение одного из наших специалистов, для дальнейших экспериментов.

— Хе! Да я ж об этом вам с самого начала сказал! Говорю во второй раз: меняю знание на один экземпляр ваших изысканий в области психопати... ментальной диагностики. По рукам?

— Да.

— Так когда вы приносите мне покойничка? Если учесть, что ближайший нужный для операции день — это девятнадцатое января, то есть послезавтра.

— Завтра доставим все необходимое для операции и отведем лабораторию.

— Тогда вот кристалл со списком всего необходимого для проведения ритуа... операции.

Зимнее солнце сквозь пластик окон освещало лак искусственного паркета в нескончаемых коридорах Центра.

Обед в столовой утолил голод, но вызвал некоторое омерзение.

— Слушай, — спросил Загорский, оставшись с Егором наедине. — Как они это едят?

— Ты знаешь, я сам хотел задать такой вопрос кому-нибудь из сотрудников... Помнишь, как ты подбросил Мигги в гороховый суп Хельгину расческу?

— Нет, я помню, как он машинально откусил от нее самый волосатый кусок.

— Помнится, тогда тебя за это чуть из колледжа не выперли.

— Но ведь не выперли, черт возьми.

— Но что самое интересное: после этого больше всех возмущалась Мэри, на которую при виде этого расческоедства стошнило беднягу Антонио.

— О, а че у вас тут? — Яромир Савельич прервал разговор, обратив внимание на одну из дверей. Из-за двери раздавались чьи-то истошные вопли.

— Не знаю... Вообще-то тут проводится про... — Егор не успел договорить. Дверь распахнулась и в коридор выскочил какой-то сотрудник в окровавленном белом халате. У него явно не хватало половины правой руки. Проломив пластик окна, он выпрыгнул на улицу, несмотря на семьдесят шестой этаж.

— Это у вас часто так? — спросил Загорский, доставая зажигалку.

— Тебе покурить приспичило? — Егор показал рукой внутрь помещения.

Взглянув туда, СБ-шник успел заметить лишь человека, лежащего на столе и опутанного кучей каких-то датчиков, да что-то невообразимое, напоминающее тарантула, годзиллу и амебу одновременно, вылезающее прямо из рамки-экрана какого-то излучателя. "Что-то" издало глухой бурлящий вой и нестерпимо высокий писк одновременно. Незримая волна больно ударила по ребрам, несомненно сломав пару оных. Оба почувствовали, как их спины продавливают хрупкий пластик окон и вылетают прочь. В последний момент Яромир ухватил президента за руку. Тварь направилась к окну, издавая своим ротовым отверстием щелкающе-плямкающие звуки, не скрывая свои низменные намерения.

Загорский пролевитировал подальше от окна, зубами пытаясь переключить регулятор зажигалки на полную.

— Мы че?.. Висим?.. — только и смог спросить Егор.

— Угу, — маленькая шишечка регулятора, как назло, выскальзывала.

Со злобно-гастрономическим видом тварь продемонстрировала несколько рядов острых зубов и дюжину серповидных жвал-клешней на тонком длинном языке, сопроводив все это утробным звуком, отчасти напоминавшим храп Фридриха Оттовича. Тонкая струйка тягучей слюны стекла на остатки подоконника, окончательно разъедая пласталь.

— Че, милок, высоковато прыгать-то? — съехидничал Яромир. — Слабо, а?

В ответ на это отродье изогнуло свое членистое тело, готовясь к прыжку.

— Хочешь к нам? По эту сторону окна? Не бойся, крошка, мы не окажем тебе холодный прием. Он будет очень даже теплым! — мощный напор огня, вырвавшийся из крохотной зажигалки, снес чудище вглубь корпуса и отбросил на несколько метров висящих в воздухе людей.

— Меня не упусти! — завопил президент. — В отличии от тебя, я левитировать не умею!

— У тебя есть хороший шанс научиться. Кажется, так учат плавать?

Неожиданно тварь выпрыгнула прямо сквозь чадные клубы пламени горящего пластика, и Загорскому ничего не оставалось, как камнем упасть вниз, подобно моли, которую пытаются прихлопнуть. На миг зависнув в двух метрах от земли, он плавно опустив Егора на газон и сам приземлился рядом. Над головами раздалось зловещее шуршание: страшилище, расправив перепонки крыльев-плавников, спикировало к левитаторам. Слева раздалось цвяканье пехотного бластера — подоспел кто-то из охраны Центра. Но мощная струя какой-то жидкости, выпущенная летучей уродиной, щедро оросила стрелявшего, и на землю упали лишь дымящиеся кости.